Алишер Навои - Поэмы

Когда пожрал все, что пожрать успел,
Свирепый род яджуджей ослабел

И ринулся в ущелье наутек,
Как вспять внезапно хлынувший поток,

Бегущих Искандар велел рубить,
Чтоб навсегда их память истребить.

Так воля добрая и сильный ум
Заставили умолкнуть этот шум.

Вот приступили, знанием сильны,
Румийцы к возведению стены.

Меж двух отвесных исполинских гор
Могучий стали воздвигать затвор.

Определил строитель-звездочет
Счастливый час начала всех работ.

И начертили место на земле,
Где ставить стену — от скалы к скале.

Над чем-то колдовали мудрецы,
Все строго рассчитали мудрецы.

Вновь к небесам поднялся голубым
От тысячи печей плавильных дым.

Опору всей твердыни основав,
Не гипс — семи металлов лили сплав.

На сплав горячий клали глыбы плит,
Сперва их обтесав, как надлежит.

Во всей работе слушались они
Великого строителя Бани.[157]

Так плотно клали каменный оплот,
Что между плит и волос не пройдет.

Пятьсот локтей, вот ширина стены,
И тысяч за десять длина стены.

Десятки тысяч каменщиков там
Повиновались мудрым мастерам.

Полгода — ночи напролет и дни —
Без отдыха работали они.

И наконец твердыню возвели, —
Скажи, восьмое чудо всей земли.

А высота стены громадной всей,
Как говорят, была в пятьсот локтей.

На верх стены две лестницы вели,
Чтоб восходить дозорные могли.

Сторожевая башня на стене
Блестела синей сталью в вышине.

Укрытие для стражи было там,
Запас камней — метать их по врагам.

И печи, чтоб котлы разогревать,
Врага смолой кипящей обливать.

И были там дозор нести должны
Бессменно сотни стражей той страны.

Шах, видя завершение трудов,
Вознес хвалу строителю миров.

Он видел, как могуча и крепка
Стена, построенная на века…

Но вот померкли небеса в пыли,
Ордой к стене яджуджи подошли.

Но что поделать их клыки могли
С твердыней величайшею земли!

Тут Искандар сказал сторожевым:
«Бросайте камни на головы им!»

И тысячи проворных сторожей
Низвергли на чудовищ град камней,

Свинцом кипящим обливали их,
Горящей серой обжигали их.

Яджуджи, подымая страшный вой,
Вспять понеслись ревущею толпой.

Вот так, за все содеянное зло,
На них теперь возмездие сошло.

И вновь пришли и встретили отпор,
И перестали нападать с тех пор.

Так Искандар несчастных защитил,
И от яджуджей мир освободил,

И, как поток блистающей реки,
В обратный путь повел свои полки.

Овеян славой, полон морем дум,
В объятья матери вернулся, в Рум.

Дай, кравчий, мне отчаянья фиал!
Я по родной стране затосковал!

Так долго я блуждал в чужих краях,
Что — мнилось: мир земной распался в прах.

Певец! Я вновь теперь в краю родном…
Спой мне теперь забытый мной маком!

В слезах, внемля стенания твои,
Забуду я скитания свои!

Я — Навои — предела своего
Достиг, но нет мне пользы от того.

Ведь все, кого любил когда-то я,
Исчезли за пределом бытия!

Из моря этого жемчуголов,
Ныряя в бездну, вынес жемчуг слов.

Вернувшись из похода, Искандар
Родной стране принес полмира в дар.

Он отдых утомленным дал войскам
И новой силы набирался сам.

И розой счастье Рума расцвело,
Как солнце, что к зениту подошло.

И радовались люди всей земли,
Которые свободу обрели.

И ликовал не только весь народ,
Весь ликовал девятисферный свод.

Четвертый свод гордится оттого,
Что солнце ходит по кругам его.

Был Искандар в дому своем счастлив,
Из кубка мира жажду утолив.

И начал час за часом, день за днем
Он о походе вспоминать своем:

«Вот все пределы суши матерой
Я обошел, руководим судьбой.

И все, что удивительного есть,
Я видел. А земных чудес не счесть.

Я видел много на стезе своей
Растений необычных и зверей.

И все изведать было мне дано,
Что на земле под солнцем рождено.

Лишь Океана я не переплыл,
Завесы тайн его не приоткрыл.

Хоть много есть чудес на берегах,
Но больше есть чудес на островах.

Морская необъятна пелена,
Неизмерима моря глубина.

Огромный этот круглый шар земной
Со всех своих сторон покрыт водой.

А суша — часть десятая всего,
Не более, поверхности его.

Доныне плавать приходилось нам
Вдоль берегов — по внутренним морям.

Миротворенья непостижна суть,
Познанья тайны бесконечен путь.

Десятой доли мира человек
Не может изучить за долгий век.

Не можем мы рукой до звезд достать,
Не можем их загадки разгадать.

Лишь части мира постигает ум,
Но целого не обнимает ум.

Вершится волей неизвестных сил
Движенье сфер небесных и светил.

Прошли мы по неведомым путям,
И мир подлунный покорился нам.

Нам знанье и могущество дано,
Но наше дело не завершено.

Коль наложу запрет я и печать
На вечное стремленье все познать,

Я сам веленье духа обману,
В неведении жалком утону.

Моря земли я должен переплыть,
Неведомые страны посетить.

Прошел я с Хызром мудрым по земле,
С Ильясом поплыву на корабле».

Страсть эта Искандара обняла
И снова в путь неведомый звала.

Коль эта страсть исхода не найдет,
Она разрушит разума оплот.

Владела мысль одна его умом,
И страх безумья появился в нем.

И он созвал ученых, мудрецов,
Чтоб рассказать им все в конце концов.

С достойными он долго говорил
И замысел свой тайный им открыл.

Поведал цель великую свою,
Что стала оправданьем бытию.

И поняли ученые, что он
Душой к морям безвестным устремлен.

Один из них пытался возражать,
Но принужден был вскоре замолчать.

И средь ученых мира большинство
Одобрило желание его.

Так им повелевали долг и честь,
А спорить было неуместно здесь.

Сказали старцы, покорясь судьбе:
«Мысль эта свыше внушена тебе.

Пусть тот, кто держит мир и небосвод,
Даст силу нам свершить морской поход!»

Когда согласье старцев получил,
Румиец тут же к делу приступил.

Созвал он из приморских городов
Искусных корабельных мастеров.

И поручил им, для своих людей,
Три тысячи построить кораблей.

На тысяче он сам был должен плыть
И все, кто с ним в дороге должен быть.

Ученые на тысяче другой —
Помощники в правлении страной.

На восьмистах — отважные бойцы,
А на двухстах — бывалые купцы.

Все корабли надежны быть должны,
Как крепости, против любой волны.

Не корабли, а город поплывет,
Где человек все нужное найдет.

Дома и башни, словно на земле,
Подымутся на каждом корабле.

Еще построить триста кораблей,
Вмещающих по тысяче людей,

Так, чтобы всем просторно было им
С оружьем, снаряженьем боевым.

А двести кораблей должны вести
Припас еды на много лет пути.

И был еще на сотне кораблей
Запас цепей, канатов, якорей.

И кони и верблюды на двухстах
Для высадки на дальних островах.

Как солнце, будут все суда блестеть,
Одеты в пурпур, золото и медь.

Чуть Искандар успел отдать приказ,
Немедля стали выполнять приказ.

И много тысяч плотников пришло,
Орудья их — топор, бурав, тесло.

В лесах деревья стали вырубать,
Рекой к морскому берегу сплавлять.

Строители по берегам реки
Вставали шумным станом, как полки.

Везде по склонам этих берегов
Трудились над постройкою судов.

Пятнадцать тысяч столяров одних
И много тысяч мастеров иных.

Там с утренней и до ночной поры
Звенели пилы, пели топоры,

Гремели кузницы. Огонь печей
Плавильных полыхал во тьме ночей.

Три долгих года стук, и гул, и гром
Строительный не умолкал кругом.

И закачались на волнах зыбей
Три тысячи могучих кораблей.

И мореходов тысячи пришли
И поднялись на эти корабли.

Грузить взялись проворно в тот же час
Необходимый в плаванье припас.

И журавлиным клином встали в строй
Суда, приняв порядок боевой.

Со всем народом попрощался царь,
Прийти с победой обещался царь.

И с милой матерью своей простясь,
И от оков любви освободясь,

Сел на коня и поскакал в свой стан,
Где море делит Рум и Франгистан,

Вот Искандар на палубу шагнул,
Поводья дальних странствий натянул.

И, высоту светил определив,
Решил он — час отплытия счастлив.

И он с кормы высокой корабля
Сказал, пока не отошла земля:

«Прощайте! Честно вы служили мне,
В трудах моих, как братья, были мне!

Надолго с вами разлучаюсь я,
На вашу верность полагаюсь я.

Я должен плыть. Не волен я в себе,
И мы не в силах дать отпор судьбе.

Друзья, я счастьем вашим дорожу,
Запомните же то, что я скажу:

Во всем, что каждому из вас дано
И что заранее определено —

Разумный, твердый сохраняйте строй,
Не нарушайте распорядок мой.

Примите сердцем этот мой наказ,
И счастье ваше не уйдет от вас.

Вы пожеланья блага шлите нам,
Хоть этой службой послужите нам!»

Когда сказал все это славный шах,
Великий плач возник на берегах.

У провожавших слезы полились,
И возгласы стоусто раздались:

«В морях безвестных, где бы ты ни плыл,
Хотя бы антиподов победил,

Мы здесь в печали будем без тебя,
Не будет счастья людям без тебя!

Пусть, видя мир вселенской красоты,
Душой в пути возрадуешься ты!

Мы сохранить сумеем твой наказ,
Иных не будет помыслов у нас.

Пусть вечный промысел тебя хранит
Средь бурь морских, как нерушимый щит!»

Вот главный кормчий высоту светил
По астролябии определил.

В тот день входило солнце в знак Овна
И синева небес была ясна.

Хоть было небо зеркала светлей,
Шел бесконечный дождь из глаз людей.

Вот выбрали, усердием горя,
Окованные цепью якоря.

И киноварью лопастей своих
Блеснули весла — крылья птиц морских.

Вот кормчий в рог свой медный затрубил,
Строй кораблей в морской простор поплыл.

Покрылась пеной водяная гладь,
И волны в берег начали плескать.

То плыл огромный город по воде,
Какого не увидите нигде.

То двигалась дубовая река,
Все паруса раскрыв, как облака.

Так с воинством могучих кораблей
Стал Искандар владыкою морей.

На волнах пена, словно облака,
Пучина непомерно глубока.

Водоворотами возмущена,
Выбрасывала перлы глубина.

И открывала тайны бездн морских
В просторах неоглядно голубых.

А верный, если гость придет такой,
Не жемчугом пожертвует — душой.

Дай, кравчий, чашу — как морской залив!
Пусть на мгновенье буду я счастлив.

Дай мне отраду влажного огня, —
Как берег, сухи губы у меня.

Певец, настрой свой чанг, запой, играй,
Печаль души с мелодией смешай!

Чтоб слезы, словно жемчуг, я ронял,
Чтоб, как весенний облак, зарыдал.

О Навои, нет верности нигде
В сем мире, что построен на воде!

Не возлагай надежд на этот дом[158] —
Мгновенный, схожий с водным пузырем.