без автора - Тысяча И Одна Ночь. Книга 2
После этого они вошли к халифу и, войдя к нему, рассказали о деле Нур-ад-дина и о том, как они нашли его близким к смерти. И тогда халиф обратился к Али ибн Хакану и сказал ему: "Возьми этот меч и отруби им голову твоего врага".
И Нур-ад-дин взял меч и подошёл к аль-Муину ибн Сави, и тот посмотрел на него и сказал: "Я поступил по своей природе, ты поступи по своей". И Нур-ад-дин бросил меч из рук и посмотрел на халифа и сказал: "О повелитель правоверных, он обманул меня этими словами! - И он произнёс:
Обманул его я уловкою, как явился он, - Ведь свободного обмануть легко речью сладкою".
"Оставь его ты, - сказал тогда халиф и крикнул Масрур, - О Масрур, встань ты и отруби ему голову!" - и Масрур встал и отрубил ему голову.
И тогда халиф сказал Али ибн Хакану: "Пожелай от меня чего-нибудь". - "О господин мой, - отвечал Нурад-дин, - нет мне нужды владеть Басрой, я хочу только быть почтённым службою тебе и видеть твоё лицо". И халиф отвечал: "С любовью и удовольствием!"
Потом он позвал ту невольницу, Анис аль-Джалис, и она появилась перед ним, и халиф пожаловал их обоих и дал им дворец из дворцов Багдада и назначил им выдачи, а Нур-ад-дина он сделал своим сотрапезников, и тот пребывал у него в приятнейшей жизни, пока не застигла его смерть".
Рассказ о Ганиме ибн Айюбе (ночи 39-45)
Но рассказ о двух везирях и Анисаль-Джалис не удивительнее повести о купце и его детях", - продолжала Шахразада.
"А как это было?" - спросил Шахрияр.
И Шахразада сказала: "Дошло до меня, о счастливый царь, что был в древние времена и минувшие века и столетия один купец, у которого водились деньги. Ещё был у него сын, подобный луне в ночь полнолуния, красноречивый языком, по имени Ганим ибн Айюб, порабощённый, похищенный любовью. А у Ганима была сестра по имени Фитна, единственная по красоте и прелести. И их отец скончался и оставил им денег..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Тридцать девятая ночь
Когда же настала тридцать девятая ночь, она сказала: "Дошло до меня, о счастливый царь, что тог купец оставил им большое состояние и, между прочим, сто тюков шелка, парчи и мешочков мускуса, и на этих тюках было написано: "Это из того, что приготовлено для Багдада", - у купца было намерение отправиться в Багдад. А когда его взял к себе Аллах великий и прошло некоторое время, его сын забрал эти тюки и поехал в Багдад. Это было во времена халифа Харуна ар-Рашида. И сын простился со своей матерью, близкими и согражданами перед тем, как уехать, и выехал, полагаясь на Аллаха великого, и Аллах начертал ему благополучие, пока он не достиг Багдада, и с ним было множество купцов. И он нанял себе красивый дом и устлал его коврами и подушками и повесил в нем занавески и поместил в доме эти тюки и мулов и верблюдов и сидел, пока не отдохнул, а купцы и вельможи Багдада приветствовали его. А потом он взял узел, где было десять отрезов дорогой материи, на которых была написана их цена, и отправился на рынок. И купцы встретили его словами: "Добро пожаловать!" и приветствовали его и оказали почёт и помогли ему спешиться и посадили рядом со старостою рынка. Потом Ганим подал старосте узел, и тот развязал его и вынул куски материи, и староста рынка продал для него эти отрезы. И Ганим нажил на каждый динар два таких же динара. Он обрадовался и стал продавать материи и обрезы, один за другим, и занимался этим целый год.
А в начале следующего года он подошёл к галерее, бывшей на рынке, и увидел, что ворота её заперты, и когда он спросил о причине этого, ему сказали: "Один из купцов умер, и все купцы ушли, чтобы быть на его похоронах. Не хочешь ли ты получить небесную награду, отправившись с ними?" И Ганим отвечал: "Хорошо!" - и спросил о месте погребения. И ему указали это место, и он совершил омовение и шёл с купцами, пока они не достигли места молитвы и не помолились об умершем, а потом все купцы пошли перед носилками на кладбище, и Ганим последовал за ними в смущении.
А они вышли с носилками из города и, пройдя меж гробниц, дошли до могилы и увидели, что родные умершего уже разбили над могилой палатку, принесли свечи и светильники. И затем мёртвого закопали, и чтецы сели читать Коран над его могилой, и купцы тоже сели, и Ганим ибн Айюб сел с ними, и смущение одолело его, и он говорил про себя: "Я не могу оставить их и уйду вместе с ними".
И они просидели, слушая Коран, до времени ужина, и им подали ужин и сладкое, и они ели, пока не насытились, а потом вымыли руки и остались сидеть на месте. Но душа Ганима была занята мыслями о его доме и товарах, и он боялся воров. И он сказал про себя: "Я человек чужой и подозреваемый в богатстве; если я проведу эту ночь вдали от дома, воры украдут деньги и тюки".
И, боясь за своё имущество, он встал и, попросив разрешения, ушёл от собравшихся, сказав, что идёт по важному делу. И он шёл по следам на дороге, пока не достиг ворот города, а в то время была полночь, и он нашёл городские ворота запертыми и не видал никого на дороге и не слышал ни звука, кроме лая собак и воя волков. И Ганим отошёл назад и воскликнул: "Нет мощи и силы, кроме как у Аллаха! Я боялся за свои деньги и шёл ради них, но нашёл ворота закрытыми и теперь боюсь за свою душу!"
После этого он повернул назад, чтобы присмотреть себе место, где бы проспать до утра, и увидел усыпальницу, окружённую четырьмя стенами, где росла пальма, и там была открывая дверь из камня. И он вошёл в усыпальницу и хотел заснуть, но сон не шёл к нему. Его охватил страх и тоска, так как он был среди могил. И тогда он поднялся на ноги, и открыл дверь гробницы, и посмотрел - и вдруг видит: вдали, со стороны городских ворот, свет. И, пройдя немного, он увидал, что этот свет на дороге движется к той гробнице, где он находился. И тут Ганим испугался за себя и, поспешив закрыть дверь, стал взбираться на пальму, и влез наверх, и спрятался в её маковке.
А свет все приближался к гробнице понемногу, понемногу, пока совсем не приблизился к усыпальнице. Ганим присмотрелся и увидал трех негров: двое несли сундук, а у третьего в руках был фонарь и топор.
Когда они подошли к усыпальнице, один из негров, нёсших сундук, воскликнул: "Что это, Сауаб!", а другой негр отвечал: "Что с тобой, о Кафур?" И первый сказал: "Разве не были мы здесь в вечернюю пору и не оставили дверь открытой?" - "Да, эти слова правильны", - отвечал другой, и первый сказал: "А вот она закрыта и заперта на засов!" И тогда третий, который нёс топор и свет (а звали его Бухейтом), сказал им: "Как мало у вас ума! Разве вы не знаете, что владельцы садов выходят из Багдада и гуляют здесь, и, когда их застанет вечер, они прячутся здесь и запирают за собой дверь, боясь, что чёрные, вроде нас, схватят их, изжарят и съедят?" И они ответили: "Ты прав; клянёмся Аллахом, нет среди нас умнее, чем ты". - "Вы мне не поверите, - сказал Бухейт, - пока мы не пойдём в гробницу и не найдём там кого-нибудь. Я думаю, что когда он заметил свет и увидел нас, он убежал со страху и забрался на верхушку этой пальмы".
И когда Ганим услышал слова раба, он произнёс про себя: "О, самый проклятый из рабов! Да не защитит тебя Аллах за этот ум и за все это знание! Нет мощи и силы, кроме как у Аллаха, высокого, великого! Что теперь освободит меня от этих негров?"
А те, что несли сундук, сказали тому, у которого был топор: "Влезь на стену и отвори нам дверь, о Бухейт, мы устали нести сундук на наших шеях. А когда ты откроешь нам дверь, тебе будет от нас один из тех, кого мы схватим. Мы изжарим его тебе искусно своими руками, так что не пропадёт ни капли его жира!" - "Я боюсь одной вещи, о которой я подумал по малости моего ума, - отвечал Бухейт. - Перебросим сундук за стену - ведь здесь наше сокровище". - "Если мы его бросим, он может разбиться", - возразили они, но Бухейт сказал: "Я боюсь, что в гробнице прячутся разбойники, которые убивают людей и крадут вещи, потому что, когда наступает вечер, они укрываются в таких местах и делят добычу". - "О малоумный, разве они могут войти сюда?" - сказали ему те двое, что несли сундук. Потом они понесли сундук и, взобравшись на стену, спустились и открыли дверь, а третий негр, то есть Бухейт, стоял перед ними с фонарём, топором и корзиной, в которой было немного цемента.
А после этого они сели и заперли дверь, и один из них сказал: "О братья, мы устали идти и носить, ставить и открывать и запирать; теперь полночь, и у нас не осталось духу, чтобы вскрыть гробницу и закопать сундук. Вот мы отдохнём три часа, а потом встанем и сделаем то, что нам нужно, и пусть каждый расскажет нам, почему его оскопили, и все, что с ним случилось, с начала до конца, чтобы эта ночь скорее прошла, а мы отдохнули". И тогда первый, который нёс фонарь (а имя его было Бухейт), сказал: "Я расскажу вам свою повесть", и ему ответили: "Говори!"
Рассказ первого евнуха (ночь 39)
Братья, - начал он, - знайте, что, когда я был совсем маленький, работорговец привёз меня из моей страны, и мне было тогда только пять лет жизни. Он продал меня одному всенному, у которого была дочь трех лет от роду. И я воспитывался вместе с нею, и её родные смеялись надо мной, когда я играл с девочкой, плясал и пел для неё. И мне стало двенадцать лет, а она достигла десятилетнего возраста, но мне не запрещали быть вместе с нею.
