Семен Липкин - Приключения богатыря Шовшура, прозванного Лотосом (с илл.)
Сорокаханная эта страна,
Смерть никогда не вступала туда.
Люди не ведали там никогда
Лютых морозов, чтоб холодать, Летнего зноя, чтоб увядать,
И, ничего не деля на «мое» и «твое»,
Славят в напевах радостное бытиё.
Отвечал ей Шовшур:
Поспеши в богатырский край
И народу всему передай,
Что уже мы стоим на земле,
Где свирепый живет великан,
Недруг Бумбы-страны — Мангна-хан!
Простились трехгодовалые богатыри с девушкой, помчались дальше и на другое утро
Спешился Шовшур, снял подушку с узорчатого своего седла, усадил на нее девушку.
увидели плешивую гору с белой вершиной, обращенной на юг. Взобрались мальчики на вершину горы, спешились, согнули ноги своих коней железом из лучших желез, сталью из лучших сталей и обратили свои взоры на юг. Увидели они башню, похожую на орла, расправившего крылья перед полетом. Ее купола уперлись в небосвод, и вся она пылала издали, подобно огненному языку степного пожара. Решили мальчики: эта башня еще прекрасней, еще богаче великолепного дворца повелителя Бумбы.
Поехали дальше. Вдруг выбегают им навстречу неисчислимые косяки лошадей, а впереди мчится молодой исполин в богатых ратных доспехах. «Видимо, хан или сын хана», — подумали мальчики и поскакали наперерез всаднику.
Крикнул Шовшур:
— Остановитесь, хан, обменяемся приветствиями! Скажите нам: кто вы, откуда вы родом?
— Я простой табунщик криволобого Мангна-хана, — был ответ.
Поехали мальчики дальше и только через семью семь — сорок девять суток оставили за собою косяки лошадей.
Вдруг выбегают навстречу необозримые стада одногорбых и двугорбых верблюдов, а впереди мчится на богато убранном коне молодой исполин в пышных ратных доспехах, в бешмете, вышитом золотом и жемчугом.
— Брат мой, привет тебе!— крикнул Шовшур. — Кто ты, знатный витязь, откуда родом?
— Я простой верблюдопас криволобого Мангна-хана, — последовал ответ.
КАК РЫЖЕВОЛОСЫЙ УЛАН
ПРОБРАЛСЯ В СТАВКУ ВРАГА
Сказал Шовшур:
— Если у этого криволобого Мангна-хана простой табунщик одет богаче нашего повелителя Джангара, если верблюдопас, у этого криволобого Мангна-хана наряднее нашего Главного Певца Мингйана, если дворец этого хана красивее нашей богатырской ставки, — значит, опасный у нас, могущественный враг. Что же нам придумать, чтобы оказаться победителями? Говорите, богатыри!
Сказал рыжеволосый мальчик Улан:
— Накину и на башню Мангна-хана сотканный из золота аркан, свалю эту башню, а вы схватите Мангна-хана, скрутите ему руки и ноги, суньте его в переметную суму и умчитесь.
Но сын ясновидца Алтана Цеджи возразил:
— Спорить ли нам, мальчикам, силой своей с богатырем, который сильнее самого богатыря Джангара? Ловкостью надо нам взять Мангна-хана, ловкостью и хитростью!
Сказал Шовшур:
— Как это вы, Улан, дали такой необдуманный совет? Видимо, вы потеряли свой ум!.. Словом разума было ваше слово, Шонхор! Хитростью надо нам взять Мангна-хана, хитростью и ловкостью!
Так порешив, мальчики пустили своих коней вперед и вскоре доехали до башни Мангна-хана. Оказалось, что она выстроена из непробиваемого огненно-красного стекла. Охраняла её, не смыкая глаз, по считая ночей, стража, состоявшая из восьми тысяч воинов. Их копья возвышались подобно деревьям густого леса.
Шовшур обратился к рыжеволосому Улану:
— Проберитесь в ханскую ставку и выведайте похитрее, каковы силы Мангна-хана. Вам, рыжеволосому забияке, поверят, что вы мальчик из селения бедняков, и не причинят вам вреда. Мы же будем стеречь в горном ущелье наших коней.
Улан взобрался на вершину горы и, перепрыгнув через дворцовую стражу, очутился на крыше ханской кухни. Ловко перепрыгнул он, да в середине прыжка задел ногой острие копья.
Крикнул воин, державший древко:
— Караул! Кто-то нарушил покой моего копья!
Рассмеялись воины:
— Мы, стоящие с краю, ничего не заметили, а ты, стоящий в середине, врага почуял! Это во сне тебе померещилось! Эх, ты, не знаешь разве, что часовому спать не полагается!
А тем временем Улан незаметно спрыгнул с крыши и вошел в ханскую кухню. Огромная была эта кухня, взад-вперед сновали поварята, а багроволицый повар готовил к ужину жеребячьи окорока.
Улан схватил жеребячий окорок и побежал. Погнались за ним повар и поварята, и, пока они поймали его, успел мальчик съесть весь окорок, выплюнув через рот крупные кости, высморкав через ноздри мелкие кости.
Привели мальчика к Мангна-хану. Хан сидел посреди золота и тополей, посреди воинов и рабов, на своем престоле о сорока четырех ногах. Лоб у него был кривой, правый глаз возвышался над левым на семь вершков.
Багроволицый повар, задыхаясь от недавнего бега и страшной злобы, сказал:
— Великий хан! Этот рыжий негодяй украл у меня жеребячий окорок, и, пока мы поймали его, успел он его проглотить, выплюнув крупные кости через рот, высморкав мелкие кости через ноздри! Накажите его!
— Ловко придумано! — вскричал Улан. — Поверит ли кто, чтобы такой маленький мальчик, как я, мог проглотить сразу весь жеребячий окорок! Великий хан! Ваш повар — обманщик и вор. Окороком он угостил своего любимого дворового пса, а сваливает все на меня. Накажите его!
Мангна-хан обратился к своим белым мудрецам за советом. Те, посоветовавшись, решили: «Не мог этот маленький мальчик совершить такое дело, во всем виноват повар».
Обрадовался мальчик — песню запел. Нежен был его смех, сладок был его голос. Затихло все в ставке Мангна-хана — растрогал мальчик суровых воинов своим пением.
Мангна-хан подозвал мальчугана к себе, приласкал его и приказал своим слугам:
— Назначаю этого мальчика Главным Певцом! Выдайте ему придворное платье, да понарядней!
Главный Певец поблагодарил великого хана и сказал:
—Я из цахара, из селения бедняков. Не откажите мне, мой повелитель, в милости: прикажите выдать мне бурдюк кумыса и жеребячий окорок, чтобы накормить моих родителей, падающих от старости и голода.
Улан получил бурдюк кумыса, получил жеребячий окорок и покинул ханскую ставку.
Восьмитысячная стража расступилась перед Главным Певцом, и побежал Улан со своей кладью к горному ущелью, где дожидались его два товарища.
— Вот вам еда на три дня, — сказал Улан, — ешьте и пейте. Сейчас, возвращусь я в ханский дворец, а вам, Шонхор, поручаю утром третьего дня напасть на правое крыло стражи, уничтожить четыре тысячи богатырей... Вы же, Шовшур, уничтожьте четыре тысячи богатыpей левого крыла стражи.
Мальчики сели за трапезу, а Улан вернулся во дворец.
КАК ТРЕХГОДОВАЛЫЙ УЛАН
ПОБЕДИЛ КРИВОЛОБОГО
СВИРЕПОГО МАНГНА-ХАНА
Уже на другой день Улан стал всеобщим любимцем. Девушкам пел он такие песни, чтобы они заплакали, женам — чтобы они задумались, старухам — чтобы они утешились, старикам — чтобы они вспомнили старину, воинам — чтобы они пожелали боя. Больше всех полюбила Улана ханша Нинмар, жена Мангна-хана. Вот и говорит ей певец:
—Я — мальчик из страны Бумбы. А послал меня сюда Главный Певец нашей страны Мингйан, первый красавец вселенной. Он так прекрасен, что солнце стыдится появляться при нем на небе. Когда поет он, то кажется, что лебеди мелькают в камышах, летя над озером и звеня на двенадцать дивных ладов. Сказал он мне: «Полюбил я лунноликую ханшу Нинмар. Узнай у нее, где таится волшебный кривой меч, сделавший криволобого Мангна-хана непобедимым. Отними волшебный кривой меч, уведи жемчужноокую Нинмар и привези ее мне на седле своего коня».
Не хотела сначала ханша выдать тайну Мангна-хана, но очень уж было ей лестно, что полюбил ее первый красавец мира, да и свирепый Мангна-хан обходился с ней сурово. После долгих колебаний она молвила:
— Говорю тебе не потому, что поддалась уговорам, а потому, что жестоко со мной обращается мой повелитель. Знай же: кривой волшебный меч лежит всегда в изголовье Мангна-хана.
Ночью, когда люди погрузились в сон, пробрался Улан в ханский покой. Перешагнул он через телохранителей хана, спавших у самых дверей, и увидел: возлежит криволобый Мангна-хан на серебряном ложе, и не поймешь, спит он или не спит. Носом зарылся в подушку, левого глаза не видно, а правый глаз, который выше левого на семь вершков, полуоткрыт. Справа от Мангна-хана находится правый ад, слева — левый ад, а в изголовье лежит кривой волшебный меч.
Схватил Улан волшебный меч, обнажил его и крикнул:
— Не моей рукой будешь ты, Мангна-хан, поражен — это народ Бумбы тебя карает!—и вонзил меч в спину хана.
