без автора - Повесть о Белой змейке
Обзор книги без автора - Повесть о Белой змейке
Без автора
Повесть о Белой Змейке
За горами синеют горы,
За дворцами видны дворцы.
На Сиху сегодня веселье,
Льются песни во все концы.
Теплый ветер несет ароматы,
Как вино, он людей пьянит,
На столицу похож Ханчжоу,
Как столица, он знаменит.
Кто не знает, каковы окрестности озера Сиху! И реки и горы там исполнены прелести и прохлады. В годы Сянь-хэ [1] династии Цзинь вода в реках сильно поднялась, и вот уже неистовый поток рвется к Западным воротам Ханчжоу. Вдруг среди волн мелькнула голова буйвола. Всех поразила его масть: шерсть буйвола была золотая. И тут же вода начала спадать, и многие видели, как этот буйвол двинулся к Северным горам и исчез.
Происшествие это сильно взбудоражило весь город. Горожане решили, что в образе буйвола им явилось божество: они построили кумирню и назвали ее храмом Золотого Буйвола. А у Западных ворот, – тех, что сейчас, как знает каждый, зовутся воротами Кипящего Золота, – воздвигли храм Златоцветного Полководца. Как-то в этом краю появился пришлый монах по имени Хунь Шоу-ло. Долго любовался он убегающими вдаль рядами гор, а потом вдруг воскликнул:
– Когда-то в горах Волшебного Орла исчезла одна вершина. Оказывается, вот куда она перелетела!
Те, кто услыхал эти слова, не поверили монаху.
– Нет, это правда, – настаивал он. – Помнится, в тех горах была пещера, а в пещере жила белая обезьяна… Хотите, я ее сейчас кликну?
И он крикнул, и на его зов выбежала белая обезьяна.
Внизу, у воды, стояла еще беседка Студеного Источника, а прямо из озера поднималась Гушань – Одинокая Гора. В далекие времена там яотл отшельник Линь Хэ-цин. По его наказу жители города и окрестных селений наносили глины и камней и возвели дамбу, на востоке она соединялась с Оборванным мостом [2], а на западе дошла до подошвы горы Приют Вечерней Зари. Дамба эта получила название Пути к Одинокой Горе.
В династию Тан поэт Бо Цзюй-и [3], служивший в Ханчжоу начальником округа, возвел на озере еще одну дамбу – от Изумрудных Гор до Приюта Вечерней Зари. Ее назвали дамбой Бо Цзюй-и. Несколько раз ее размывало, и хотя горожане усердно восстанавливали разрушенное, все же в династию Сун, когда в город приехал Су Дун-по [4], получивший должность правителя области, он увидел, что обе дамбы почти начисто снесены водой. Новый правитель купил строительного леса и камня, собрал людей и взялся за дело. На шести мостах выросли ярко-красные перила, а вдоль дамбы были посажены ивы и персики… В теплые весенние дни вид озера, окруженного горами, был несказанно хорош – оно так и просилось на картину.
Прошло много лет, и постепенно дамба стало называться дамбою Су Дун-по. Путь к Одинокой Горе украсился еще двумя каменными мостами: Оборванным мостом и мостом Западного Спокойствия; они словно бы рассекли и перерезали озерную гладь.
Скрываются храмы
На склонах зеленой горы.
Два моста высоких
Ушли, как хребты, в облака.
Мы поведали вам о красотах озера Сиху и о древних достопримечательностях, запечатленных именами великих людей. А теперь послушайте, как один красивый юноша повстречался на берегу озера с двумя женщинами и что из этого вышло. История его сделалась широко известна во многих городах империи и породила великую сумятицу на «цветочных улицах и в ивовых переулках» [5]. К тому же она заключает мудрое в себе назидание и далеко не случайно стала предметом нашего рассказа.
Однако ж прежде чем узнать, кто был этот юноша, как его звали, с кем он повстречался и к чему привело случайное его знакомство, послушайте стихи, которые как бы предваряют все дальнейшее:
Был праздник Цинмин [6],
Мелкий дождь моросил, моросил,
И путник в тоске
Брел и брел по дорогам ползущим.
«Харчевня тут есть?» –
Пастуха он устало спросил.
«Иди, пешеход,
Вон туда, к абрикосовым кущам» [7].
Рассказывают, что в годы Шао-син [8], в ту пору, ко: гда император Гао-цзун перенес свою резиденцию на юг, жил в городе Ханчжоу в переулке Черного Жемчуга, что у моста Ратников, чиновник по имени Ли Жэнь. Он исполнял должность казначея при военном складе и служил под началом у тайвэя [9] Шао. В доме Ли Жэ-ня жил младший брат его жены Сюй Сюань, двадцати двух лет от роду. Сюй рано лишился родителей, и пришлось ему поступить в аптеку дяди Ли: когда-то отец Сюя сам держал аптеку. Аптека Ли стояла у входа в переулок Чиновников.
Как-то раз, когда Сюй, по обыкновению, стоял за прилавком, на пороге появился буддийский монах. Он поклонился, поздоровался и сказал так:
– Я бедный монах из обители Баошута. Помните, однажды я приносил вам пампушки-маньтоу из храма. Скоро праздник Поминовения усопших, и надо бы вам отслужить заупокойный молебен по родителям. Вы, конечно, придете к нам возжечь благовонные курения? Приходите непременно.
– Да, да, непременно, – пообещал Сюй Сюань. Монах ушел, а юноша, проторговав до вечера, отправился домой.
– Сегодня был в аптеке монах из Баошута, – сказал он сестре, – и напомнил, что надо принести жертвы душам умерших. Я хочу завтра пойти в храм.
На другой день он купил бумажные фигурки священных животных, свечи, билетики с заклинаниями и бумажные деньги [10], завязал все в платок, потом поел на дорогу и оделся в праздничное платье. Сперва он решил завернуть в аптеку к дяде Ли. Дядя удивился.
– Куда это ты собрался? – спросил он.
– Иду в обитель Баошута, хочу помянуть родителей, принести жертвы их душам. Пожалуйста, дядя, отпустите меня на сегодня.
– Иди, но только возвращайся поскорее, – разрешил дядя.
Выйдя из лавки, юноша оказался в торговых рядах Долголетия и Спокойствия. Потом он прошел по Цветочной улице, перешел через мост Колодезной Беседки и вышел к воротам Цяньтанмынь, что в конце улицы Чистой Реки. Вот остались позади мост Каменных письмен и арка Возрождения к жизни, а вот он уже и перед обителью Баошута. Первым делом он разыскал монаха, который заходил к нему в аптеку. Монах отслужил заупокойный молебен и сжег бумажные деньги. Отстояв службу, Сюй отправился в молельню и слушал, как монахи читали сутры. Под конец он отведал монашеской пищи, простился со знакомым монахом и, не торопясь, пошел к обители Четырех Мудрецов. Он постоял у могилы отшельника Линь Хэ-цина, побродил у источника Шести Единиц [11], как вдруг откуда ни возьмись набежали тучи, упал туман и заморосил дождь. Он становился все чаще: в праздник Поминовения усопших Владыка Небес всегда посылает на землю весенний дождь, тонкий, как шелковые нити. Быстро появились первые лужи, и Сюй, подумав, что надо бы поберечь новые туфли, разулся. Он спустился к воде в надежде найти лодку, но гладь озера была пустынной. Сюй совсем было растерялся, но тут показалась джонка, – Эй, Чжан! – радостно крикнул Сюй, узнав старика с шестом, который стоял на корме. – Возьми меня в лодку!
Старик услыхал зов и причалил.
– А, молодой господин! – сказал он, узнав Сюя. – Что, под дождь попали? Куда вас отвезти?
– Высади меня у ворот Кипящего Золота. Старик подал Сюю руку и оттолкнулся от берега.
Они проплыли с десяток чжанов [12], и с берега послышался новый зов:
– Эй, старичок, плыви сюда!
Звала женщина. Ее черные как смоль волосы, уложенные в простую и словно бы траурную прическу, были заколоты белым гребнем. Одета она была в белую шелковую кофту [13] и тонкую полотняную юбку. Рядом стояла служанка в темном платье. Волосы служанки были собраны в два пучка, похожие на рожки, перевязанные алой лентой и унизанные разными украшениями. В руках она держала узел.
– Знаешь, как говорится: «Под ветром огонь развести – труд не велик», – промолвил Чжан. – Может, захватим их? Нам все равно по пути.
– Пусть садятся, – согласился Сюй.
Старик снова причалил, и обе женщины вошли в лодку. Та, что была в белом, обратилась к юноше с приветствием, и он увидел, как между алыми ее губами блеснули два ряда белоснежных зубов. Сюй поспешно привстал и ответил низким поклоном. Незнакомки уселись под навесом, в тесной каюте. Женщина в белом все время поглядывала на молодого человека, и глаза ее были прекрасны, словно осенняя волна. Сердце простодушного Сюй Сюаня радостно забилось. Ну, еще бы! Ведь перед ним была красавица, похожая на драгоценный нефрит или же на цветок, а рядом с него – миловидная служанка.
– Могу ли я осведомиться у молодого господина о его высоком имени? – спросила красавица.
– Мое ничтожное имя Сюй Сюань. Я в семье старший сын.
– А где вы живете?
– Мое убогое жилище – в переулке Черного Жемчуга, что у моста Ратников. Я торгую в аптеке.
