Галина Лифшиц-Артемьева - Предания, сказки и мифы западных славян
Взял он топор, пошел к обрыву, под которым бежал ручей, нашел вербу с белым стволом и желтыми ветками и срубил ее под корень. Тяжело упала верба в водяной поток, зашумела из глубины, зашумела, завздыхала, словно мать застонала перед смертью, прощаясь с младенцем, которому судьба теперь быть сиротинкой.
Вернулся муж домой, а дома переполох, плач.
– Что тут делается? Что случилось?!
– Ах, хозяин, – отвечают ему слуги, – умерла твоя жена, словно косой ее смерть скосила. Здоровая ходила, веселая, а вдруг упала, как дерево срубленное. Умирая завздыхала, застонала, на младенца глядя…
– О беда мне, беда! Я срубил вербу, я убил свою жену, сам того не ведая! – закричал муж. – Я сам сделал свое дитятко сиротой! Ох ты верба, верба белая! Что ж ты сделала со мной! Отняла у меня половину моего существа!
Побежал он к ручью и слышит голос из потока:
– Вели меня из воды вытянуть, обрежь мои ветки желтые, прикажи прутиков из них нарезать, а из тех прутьев пусть сплетут колыбельку. В колыбельку положи дитятко, чтобы не плакало, сиротиночка. Будет колыбелька укачивать дитя, как в материнских объятьях уснет бедняжка. И вдоль ручья посади мои веточки. Когда мальчик подрастет, будет из вербочек делать дудочки. Как заиграет на дудочке, так и услышит голос своей матушки.
Лилия
Умерла девушка в пору своего весеннего расцвета, умерла, как розы нераскрывшийся бутон. Ах, как жаль ей в земле лежать!
И перед смертью попросила бедняжка: «Не хороните меня на кладбище, там будут мне мешать горькие жалобы сироток и вдов, слишком там много слез и бед, сердце мое не успокоится.
Похороните меня в зеленом лесу, на могилке моей зацветет вереск, птички станут щебетать, а сердечко мое – от радости плясать».
Не прошло и года, а лесная ее могила покрылась вереском, а через три года расцвел на ней необыкновенный цветок: белая лилия. И сердце каждого, кто видел эту лилию, пронзала печаль. А в душе тех, кто ощутил аромат ее, разгорался пламень.
И вот однажды в лесной чаще оказался молодой охотник, он скакал на коне, уверенный в том, что сегодня ждет его славная добыча. Вот увидел он скачущую перед ним белую лань.
– Эгей! Не уйдешь от меня! Ни в поле не спасешься, ни в зарослях!
И вдруг видит: вместо лани сияет перед ним удивительная белоснежная лилия. Застыл он перед цветком, сердце его упало, а от дивного запаха грудь стеснилась и закружилась голова.
– Эй, слуга верный, сделай-ка вот что: выкопай отсюда эту белую лилию, я хочу, чтобы цвела она в моем саду, кажется мне, что без нее жить я не смогу!
– Эй, слуга верный, береги и храни эту лилию, стереги ее неустанно, днем и ночью, странная сила притягивает меня к ней!
Слуга сделал все, как было ему приказано. Ухаживал за цветком один день, другой, а на третью ночь в свете полной луны побежал будить хозяина:
– Вставай, мой господин, что-то странное происходит: твоя лилия движется по саду, поспеши, не мешкай, ты услышишь, что она поет!
В саду действительно слышалось грустное пение:
– Коротка моя жизнь и печальна: пока в поле роса, а на реке пар, могу я жить, но как только солнечные лучи высушат росу, закончится жизнь моя!
– Нет! Жизнь твоя не закончится! – воскликнул господин, потерявший голову от красоты этой горькой песни. – Доверься мне: я смогу защитить тебя от солнца, буду охранять тебя надежнее любых каменных стен! Только будь моей женой!
Так дева-лилия стала супругой охотника, тихо жила под его охраной и даже родила ему сыночка. Господин жил, упиваясь любовью и уверенный в своем семейном счастье. Но вот явился к нему гонец от короля с письмом, в котором сообщалось, что завтра в королевском дворце собираются все верные подданные. Делать нечего, долг превыше всего.
Грустно прощался с милой женой супруг, словно предчувствуя злую невзгоду.
– Не смогу я быть твоим защитником, но мать моя будет заботиться о тебе, пока меня не будет рядом.
Да только плохо мать выполнила его волю, плохо берегла жену своего сына: на небе солнце жаркое, а мать и не думает спасать от него невестку: «Сгинь, морок ночной, сгинь!»
…Едет господин домой, закончилась его служба при королевском дворе, а навстречу ему печальная весть: «Твоего младенца нет в живых. Нет больше и твоей супруги, увяла лилия!»
– Ах, матушка, матушка, злая змея! Чем не угодила тебе жена моя! Отравила ты жизни моей цвет: как бы для тебя не почернел Божий свет!
Примечания К. Я. Эрбена к «Букету»
Букет
Баллада о происхождении цветка под названием «материнская душа» основана на сказаниях, передающихся в бывшем округе Клатовском, в Чехии, и, без сомнения, восходит к значению самого слова – материнская душа, душа матери; это же растение также именуется в польском: matierza duzcka или matierzanka, а в южнославянском вообще: materina dusica. В старославянском языке этот цветок называется «душица». Это слово до сих пор сохранилось в русском языке – душица.
Клад
Сказание это известно и в других уголках Европы, отличаясь лишь в мелочах. В старой чешской литературе находим его в тексте легенды о св. папе Клименте. Траян, римский император, велел утопить св. Климента в море, привязав его за шею к морскому якорю. Легенда повествует, что каждый год, в день его кончины, вплоть до седьмого дня, море расступается на три мили, и путники, идущие посуху, могут увидеть там призрачный мраморный храм, а в нем тело св. Климента в прекрасной гробнице. Туда, в храм, на седьмой день расступившегося моря, пришла к гробу одна женщина с малышом. Ребенок уснул, а море неожиданно начало реветь, возвращаясь в свои пределы. Женщина в испуге, вместе с другими людьми, забыв о сыне, убежала на берег, но, осознав это, принялась жалобно звать дитя и, плача, долго ждала, не вынесет ли море на берег тело ее мертвого ребенка. Поняв, что потеряла дитя, вернулась она домой и целый год провела в тоске. Потом, через год, когда море снова расступилось, она раньше других побежала к гробу св. Климента и обнаружила свое дитятко на том самом месте, где его тогда оставила спящим. Она разбудила его, прижала к себе с великой радостью и спросила, что с ним происходило весь этот год? И дитя ответило: «Не знаю, был ли это год, я спал одну ночь».
«Хор поет об Иисусовых мученьях» – в народе существует поверье, что в Страстную неделю, в то время, когда в храмах оплакивают муки Христа, открываются земные клады, на чем и основана эта баллада.
Свадебные рубашки
Это сказание распространено в Чехии в двух отличных друг от друга вариантах, конечно, есть в нем и следы народных песен, которые поют чехи. В одной из них мертвец побуждает девушку идти за ним такими словами:
Вставай, дорогая, вставай, собирайся,
Час мой уходит, скорей одевайся;
мой конь очень быстрый, летит, как стрела,
промчится он с нами сто миль до утра.
Сказания и песни народные, повествующие о том, что мертвец встает из гроба и приходит за девушкой, которую любил, пока был жив, или же за своей сестрой, имеются почти у всех славян, а также у других народов. У сербов есть песня, в которой умерший Йован приехал на похоронном коне за своей сестрой Елицей. Словаки повествуют о том, как девушка вызвала своего мервого дружка, варя в каше голову мертвеца, которая во время варки издавала звуки: «Пойдем, пойдем, пойдем!» У малороссов также есть подобная песня, как эта сербская. Русское сказание переделал в балладу В. Жуковский, так же как А. Мицкевич для своей баллады использовал сказание польское или литовское. Немецкая Ленора, написанная Бюргером, – вообще общеизвестна. В народной шотландской песне говорится, как мертвый Вильям пришел за своей милой Маргарет, а старая британская песня говорит о брате, павшем в бою, а потом ночью увезшем свою несчастную сестру Гвеннолейк на тот свет. Это удивительное распространение данного сказания между народами, чьи языки очень отличаются друг от друга, объясняется ее древним происхождением. Близки к нему сказания об упырях и оборотнях, которых очень много как у славян, так и у других европейских народов.
«А решила б по-другому,
так пришла б к концу дурному:
не рубашек клочья были —
тела клочья на могиле!»
В словенском сказании с девушкой подобным образом хочет расправиться упырь, которому девушка, желая от него избавиться, отдает свою шубку. Когда наступает полночь, упырь сначала сжирает шубку, а потом идет за девушкой, которая разговорами задерживает его снаружи до тех пор, пока не прокукарекает петух.
Полудница
Как полночь, так и полдень, по народным преданиям, имеют своих злых духов, обладающих губительной силой с одиннадцати до двенадцати часов. Дневных злых духов называют «поледница» или «полудница», а то и просто – «лесная нимфа». Потому и не любят в полдень ходить по лесу, чтобы лесная нимфа не устроила так, что человек заблудится.
Голубок
«Сидит на дубочке
белый голубочек».
В народных песнях и славянских сказаниях говорится, что душа человека, который безвинно умер или умер, покаявшись перед смертью в своих грехах, чаще всего воплощается в виде белого голубя, тогда как души нераскаявшиеся принимают цвет темный, души же преступников, злодеев обращаются в воронов.
