Гомер - Илиада
Не уставая, могли мы все время сражаться с врагами,
Медью сияющей тело облекши. Пускай же не медлит
Больше никто из бойцов, дожидаясь другого приказа!
235 Вот вам приказ: кто останется здесь, при судах мореходных.
Плохо придется тому! Сомкнувши фаланги, ударим
На конеборных троянцев, возбудим жестокую сечу!"
Так сказал он и в спутники взял себе двух Несторидоь.
Сына Филея Мегета, вождя Мериона, Фоанта,
240 И Ликомеда, Креонтом рожденного, и Меланиппа.
Быстро пошли они к ставке владыки, Атреева сына.
Было сказано слово, и тотчас сделано дело.
Семь обещанных взяли из ставки треножников, двадцать
Ярко блестящих котлов, двенадцать коней легконогих,
245 Семь также вывели женщин, искусных в прекрасных работах
Вывели и Брисеиду, румяную деву, восьмою.
Шел впереди Одиссей, отвесивший десять талантов
Золота, следом же юноши шли с остальными дарами.
Все в середине они разместили на площади. Тотчас
250 Встал Агамемнон. Талфибий, подобный по голосу богу,
С вепрем в руках подошел к владыке народов Атриду.
Вытащил быстро тогда Агамемнон свой ножик, который
Подле меча на огромных ножнах он носил постоянно,
С вепря щетины отсек для начатков и, руки воздевши,
255 Зевсу владыке молился. В молчанье сидели ахейцы
Чинно все на местах и царское слушали слово.
Глядя в широкое небо, сказал Агамемнон моляся:
"Будь мне свидетели Зевс, из богов высочайший и лучший,
Солнце, Земля и богини Эринии, что под землею
260 Страшно карают людей, клянущихся ложною клятвой!
Нет, не накладывал рук я на девушку, дочерь Брисея,
К ложу ль со мною ее принуждая, к чему ли другому.
В ставке моей оставалась не тронута мной Брисеида.
Если же ложною клятвой клянусь я, пусть боги дадут мне
265 Много страданий, которые шлют они клятвопреступным".
Кончив, по глотке резнул кабана он безжалостной медью.
Тушу Талфибий в пучину глубокую моря седого
Быстро швырнул, раскачав, на съедение рыбам. Пелид же,
С места поднявшись, к ахейцам воинственным так обратился:
270 "Зевс, ослепленье великое ты на людей посылаешь!
Нет, никогда бы мне духа в груди не сумел Агамемнон
Так глубоко взволновать, и не смог бы он девушку силон,
Воле моей вопреки, увести! Наверно, Кронион
Сам захотел, чтобы многих ахейцев погибель настигла!
275 Сядьте теперь за обед, а после завяжем сраженье!"
Так сказав, распустил он собранье короткое. Быстро
Все остальные ахейцы к своим кораблям разошлися,
А мирмидонцы, отважные духом, забрали подарки,
Их отнесли к кораблям Ахиллеса, подобного богу,
280 В ставке просторной сложили и жен на места усадили.
А лошадей к табуну товарищи в поле погнали.
Дочь же Брисея, златой Афродите подобная видом,
Как увидала Патрокла, пронзенного острою медью,
К телу припала его, завопила и стала царапать
285 Нежную шею себе, и грудь, и прекрасные щеки.
И говорила рыдая, подобная вечным богиням:
"Всех тебя больше, Патрокл, я, несчастная, здесь полюбила!
Я из ставки ушла, тебя оставляя живого,
Нынче же мертвым тебя нахожу, повелитель народов,
290 В ставку вернувшись. Беду за бедой получаю я вечно!
Мужа, которого мне родители милые дали,
Я увидала пронзенным пред городом острою медью,
Видела братьев троих, рожденных мне матерью общей,
Милых сердцу, - и всех погибельный день их настигнул.
295 Ты унимал мои слезы, когда Ахиллес быстроногий
Мужа убил моего и город Минета разрушил.
Ты обещал меня сделать законной супругой Пелида,
Равного богу, во Фтию отвезть в кораблях чернобоких,
Чтобы отпраздновать свадебный пир наш среди мирмидонцев.
300 Умер ты, ласковый! Вот почему безутешно я плачу!"
Так говорила, рыдая. И плакали женщины с нею, -
С виду о мертвом, а вправду - о собственном каждая горе.
Вкруг самого ж Ахиллеса старейшины войск собралися
И умоляли поесть. Но, стеная, Пелид уклонялся:
305 "Я вас молю, если кто из друзей меня слушаться хочет,
Не заставляйте покамест меня насыщать себе сердце
Пищею или питьем: сражен я ужаснейшим горем.
Солнце пока не зайдет, - все равно буду ждать и терпеть я".
Так произнесши, царей остальных от себя отпустил он.
310 Два лишь Атрида остались и царь Одиссей богоравный,
Нестор, Идоменей и Феникс, наездник маститый.
Все рассеять старались скорбевшего. Но безутешен
Был он, покуда не ринулся в пасть кровожадного боя.
Он говорил, вспоминая о прошлом и тяжко вздыхая:
315 "Милый, бессчастный мой друг! Было некогда время, как сам ты
В ставке моей так проворно и в надобный срок предо мною
Вкусную ставил еду, когда поспешали ахейцы
На конеборных троянцев итти с многослезною битвой.
Нынче лежишь ты, пронзенный. И сердце мое уж не хочет
320 Пищи, не хочет питья, хоть они и стоят предо мною.
Только тебя я хочу! Мне большего не было б горя,
Если бы даже о смерти отца моего я услышал,
Старца, что нежные слезы, наверно, во Фтии роняет,
С сыном таким разлученный; а сын тут в стране чужедальней
325 Из-за ужасной Елены с сынами троянскими бьется!
Или что умер мой сын, растимый на Скиросе дальнем,
Неоптолем боговидный, коль жив еще мальчик мой милый.
Прежнее время в груди мой дух укреплялся надеждой,
Что на троянской земле я один лишь погибну, далеко
330 От многоконного Аргоса. Ты ж возвратишься во Фтию.
Ты мне из Скироса сына, надеялся я, в быстроходном
Судне домой привезешь и все ему дома покажешь, -
Наше владенье, рабов и с высокою кровлею дом наш;
Сам же отец мой, Пелей, я думаю, или уж умер,
335 Или, едва лишь живой, угнетаемый старостью грозной,
Век свой проводит в глубокой печали и ждет одного лишь, -
Горестной вести: когда о погибели сына услышит".
Так говорил он, рыдая. Старейшины рядом вздыхали,
Каждый о том вспоминая, что дома в чертогах оставил.
340 Видя их в горе таком, почувствовал жалость Кронион.
Быстро Афине-Палладе слова он крылатые молвил:
"Дочь моя, ты ведь совсем отступилась от храброго мужа
Или тебя Ахиллес уж больше теперь не заботит?
Вон он - видишь? - сидит впереди кораблей пряморогих,
345 Горько печалясь о милом товарище. Все остальные
Сели обедать; один Ахиллес не касается пищи.
Но подойди-ка и нектар с приятной амвросией капни
В грудь Пелеева сына, чтоб голод к нему не явился".
То, что сказал он Афине, давно и самой ей желалось.
350 С соколом схожая быстро летающим, звонкоголосым,
Ринулась с неба она сквозь эфир. Между тем уж ахейцы
Вооружаться по стану спешили. Паллада-Афина
Каплями нектар влила с амвросией в грудь Ахиллеса,
Чтобы мучительный голод в колени ему не спустился,
355 И воротилась сама во дворец крепкозданный Кронида
Мощного. Хлынули прочь от судов быстроходных ахейцы.
Как без счета несется холодными хлопьями с неба
Снег, угоняемый вдаль проясняющим небо Бореем,
Так же без счета из быстрых судов выносили ахейцы
360 В выпуклых бляхах щиты и шлемы, игравшие блеском,
Крепкопластинные брони и ясени пик медножальных.
Блеск поднимался до неба; вокруг от сияния меди
Вся смеялась земля, и топот стоял от идущих
Воинов. Там, посредине рядов, Ахиллес облачался.
365 Зубы его скрежетали; как огненный отблеск пожара,
Ярко горели глаза; а в сердце спускалось все глубже
Невыносимое горе. Гневясь на троянцев, надел он
Божий дар, над которым Гефест утомился, работав.
Прежде всего по прекрасной поноже на каждую голень
370 Он наложил, прикрепляя поножу серебряной пряжкой;
Следом за этим и грудь защитил себе панцырем крепким,
Бросил на плечи свой меч с рукояткой серебряногвоздной,
С медным клинком; а потом огромнейший щит некрушимый
Взял. Далеко от него, как от месяца, свет разливался.
375 Так же, как если на море мелькнет пред пловцами блестящий
Свет от костра, что горит в одинокой пастушьей стоянке
Где-то высоко в горах; а пловцов против воли уносят
Ветры прочь от друзей по волнам многорыбного моря.
Так от щита Ахиллеса, - прекрасного, дивной работы, -
380 Свет достигал до эфира. На голову шлем он тяжелый,
Взявши, надел. И сиял, подобно звезде лучезарной,
Шлем этот с гривой густой; развевались вокруг золотые
Волосы, в гребне его укрепленные густо Гефестом.
Вооружившись, испытывать стал Ахиллес богоравный,
385 В пору ль доспехи ему и легко ли в них движутся члены.
Были доспехи, как крылья, на воздух они поднимали!
Вынул потом из футляра отцовскую пику. Тяжел был
