Гомер - Илиада
445 В гневе великом наславший на нас многостонные беды".
Так он сказал и вручил Хрисеиду. И, радуясь, принял
Дочь дорогую отец. Между тем гекатомбную жертву
Быстро вокруг алтаря разместили ахейцы в порядке,
Руки умыли и зерна ячменные подняли кверху.
450 Жрец между ними с руками воздетыми громко молился:
"Слух преклони, сребролукий, о ты, что стоишь на защите
Хрисы и Киллы священной и мощно царишь в Тенедосе!
Ты на молитву мою благосклонно на-днях отозвался
И возвеличил меня, поразивши ахейцев бедою.
455 Так же и ныне молю: на мое отзовися желанье
И отврати от данайцев теперь же позорную гибель!"
Так говорил он, молясь. И его Дальновержец услышал.
Стали ахейцы молиться, осыпали зернами жертвы,
Шеи им подняли вверх, закололи и кожи содрали,
460 Вырезав бедра затем, обрезанным жиром в два слоя
Их обернули и мяса кусочки на них положили.
Сжег их старик на дровах, багряным вином окропляя.
Юноши, около стоя, в руках пятизубцы держали.
Бедра предавши огню и отведавши потрохов жертвы,
465 Прочее всё, на куски разделив, вертелами проткнули,
Сжарили их на огне осторожно и с вертелов сняли.
Кончив работу, они приступили к богатому пиру.
Все пировали, и не было в равном пиру обделенных.
После того, как питьем и едой утолили желанье,
470 Юноши, вливши в кратеры напиток до самого верху,
Всем по кубкам разлили, свершив перед тем возлиянье.
Пеньем весь день ублажали ахейские юноши бога.
В честь Аполлона пэан прекрасный они распевали,
Славя его, Дальновержца. И он веселился, внимая.
475 После того же, как солнце зашло и сумрак спустился,
Спать улеглися ахейцы вблизи корабельных причалов.
Но лишь взошла розоперстая, рано рожденная Эос,
В путь они двинулись снова к пространному стану ахейцев.
Ветер попутный ахейцам послал Аполлон Дальновержец.
480 Белые вверх паруса они подняли, мачту поставив,
Парус срединный надулся от ветра, и ярко вскипели
Воды пурпурного моря под носом идущего судна;
Быстро бежало оно, свой путь по волнам совершая.
После того, как достигли пространного стана ахейцев,
485 Черное судно они далеко оттащили на сушу
И над песком на высоких подпорках его укрепили.
Сами же все разошлись по своим кораблям и по стану.
Он же враждою кипел, при судах оставаяся быстрых, -
Богорожденный Пелид, герой Ахиллес быстроногий;
490 Не посещал он собраний, мужей покрывающих славой,
И не участвовал в грозных сраженьях. Терзаяся сердцем,
Праздно сидел, но томился по воинским кликам и битвам.
Срок между тем миновал, и с зарею двенадцатой снова
Вечно живущие боги к себе на Олимп возвратились
495 Вместе все; во главе их Кронид. Не забыла наказов
Сына Фетида. Поднявшись из волн многошумного моря,
С ранним туманом взошла на Олимп и великое небо.
Там Громовержца сидящим нашла одиноко, без прочих,
На высочайшей вершине горы многоглавой Олимпа.
500 Села пред Зевсом владыкой, колени его охватила
Левой рукой, а правой его подбородка коснулась
И начала говорить, умоляя Крониона-Зевса:
"Зевс, наш отец! Если в прошлом когда оказала услугу
Я тебе словом иль делом, исполни мое мне желанье:
505 Сына почти моего, - кратковечнее всех остальных он.
Ныне обидел его повелитель мужей Агамемнон:
Отнял награду и сам, отобравши, добычей владеет.
Так отомсти же за сына, премудрый Зевес олимпийский!
Войску троянцев даруй одоленье, покуда ахейцы
510 Сына почтить не придут и почета ему не умножат".
Так говорила. И ей ничего не ответил Кронион.
Долго сидел он безмолвно. Фетида же, как охватила,
Так и держала колени его и взмолилася снова:
"Дай непреложный обет, головою кивни в подтвержденье
515 Иль откажи; ты ведь страха не знаешь; скажи, чтобы ясно
Я увидала, как мало мне чести меж всеми богами".
Ей с большим раздраженьем сказал облаков собиратель:
"Дело плохое! Меня принуждаешь ты ссору затеять
С Герою. Станет она раздражать меня бранною речью.
520 Вечно она средь богов уж и так на меня нападает
И говорит, что в боях помогать я стараюсь троянцам.
Но удалися теперь, чтоб тебя не заметила Гера.
Сам ко всему приложу я заботу, пока не исполню.
Вот, головой я кивну, чтоб была ты уверена твердо.
525 Это - крепчайший залог меж богов нерушимости слова,
Данного мной: невозвратно то слово, вовек непреложно
И не свершиться не может, когда головою кивну я".
Молвил Кронион и иссиня-черными двинул бровями;
Волны нетленных волос с головы Громовержца бессмертной
530 На плечи пали его. И Олимп всколебался великий.
Так порешив, они оба друг с другом расстались. Фетида
Ринулась в бездну морскую с блестящих вершин олимпийских,
Зевс же направился в дом свой. Все боги немедля с седалищ
Встали навстречу отцу; не посмел ни один из бессмертных
535 Сидя входящего встретить, но на ноги все поднялися.
Там он в кресло уселся свое. Белорукая Гера
Все поняла, увидавши, как он совещался о чем-то
С дочерью старца морского, серебряноногой Фетидой.
Тотчас с язвительной речью она обратилася к Зевсу:
540 "Кто там опять из богов совещался с тобою, коварный?
Очень ты любишь один, избегая общенья со мною,
Тайно решенья свои принимать. Никогда не посмел ты
Прямо, от сердца, хоть слово сказать мне о том, что задумал".
Гере на это ответил отец и бессмертных и смертных:
545 "Гера! Решенья мои не всегда ты надейся услышать.
Тяжки, поверь мне, они тебе будут, хоть ты и жена мне.
То, что услышать возможно, никто никогда не узнает
Раньше тебя - ни из вечных богов, ни из смертнорожденных.
Те же решенья, что я без богов пожелаю обдумать,
550 Не добивайся разведать и ты, и расспросов не делай".
После того отвечала ему волоокая Гера:
"Что за слова, жесточайший Кронид, ты ко мне обращаешь?
Разве тебе я расспросами так уж когда докучаю?
Можешь себе преспокойно решать, что только захочешь.
555 Нынче ж я страшно боюсь, что окажешься ты проведенным
Дочерью старца морского, серебряноногой Фетидой.
Утром сидела с тобою она, обнимала колени;
Ей ты, наверно, кивком подтвердил, что почтишь Ахиллеса,
И обещался немало мужей погубить пред судами".
560 Гере на это ответил Зевес, собирающий тучи:
"Гера, дивлюсь я тебе! Все заметишь ты, все ты узнаешь!
Этим, однако, достичь ничего ты не сможешь, а только
Больше меня оттолкнешь. И хуже придется тебе же.
Если я так поступаю, то, значит, мне это угодно!
565 Лучше сиди и молчи, и тому, что скажу, повинуйся.
Все божества, сколько есть на Олимпе, тебе не помогут,
Если я, встав, наложу на тебя необорные руки".
Молвил. И страх овладел волоокой владычицей Герой.
Молча сидела она, смирив свое милое сердце.
570 В негодованьи молчали другие небесные боги.
Славный же мастер Гефест с такой обратился к ним речью.
Мать успокоить хотелось ему, белорукую Геру.
"Горестны будут такие дела и совсем нетерпимы,
Если вы оба начнете вражду меж собой из-за смертных,
575 Шумную ссору подняв пред богами! Какая же будет
Радость от светлого пира, когда торжествует худое!
Мать, я тебя убеждаю, хоть ты и сама понимаешь, -
Сделай приятное Зевсу родителю, чтобы опять он
Не раздражился и нам не смутил бы прекрасного пира.
580 Стоит ему захотеть, - и мгновенно Кронид молневержец
Выбьет всех из седалищ: намного ведь нас он сильнее.
Мягкими, мать, постарайся его успокоить словами.
Милостив станет тотчас после этого к нам Олимпиец".
Так он сказал и, поднявшись с сидения, кубок двуручный
585 Подал матери милой и вновь обратился к ней с речью:
"Мать моя, духом сдержись и терпи, как бы ни было горько,
Чтобы тебя, дорогую мою, под ударами Зевса
Я не увидел. Тогда не смогу я, хотя б и крушился,
Помощь тебе оказать: Олимпийцу противиться трудно!
590 Он уж однажды меня, когда я вмешаться пытался,
За ногу крепко схватил и с небесного бросил порога.
Несся стремглав я весь день и тогда лишь, когда заходило
Солнце, на Лемнос упал; чуть-чуть только духу осталось.
Там уж меня подобрали немедля синтийские мужи".
595 Так сказал. Улыбнулась в ответ белорукая Гера
И приняла, улыбнувшись, наполненный кубок от сына.
Начал потом наполнять он и чаши у прочих бессмертных,
Справа подряд, из кратера им сладостный черпая нектар.
Неумолкающий подняли смех блаженные боги,
600 Глядя, как по дому с кубком Гефест, задыхаясь, метался.
