Артемидор - Сонник (Онейрокритика)
Всякие бедствия, неурожаи, неудачи, бесстыдного и сильного врага предвещал кабан (II.12). И на изображениях Фракийского всадника последний часто поражает кабана, видимо, как символ злого начала. Возможно, с этими же изображениями, на которых всадника-охотника обычно сопровождают собаки, связано толкование сна об охотничьих собаках как знамения прибыли (II.11). Очень благоприятен - к богатству - был сон про дракона, который, но словам Артемидора, означал царя, правителя, хранителя сокровищ, а также время, так как он вечно обновляется.
Вместе с тем он персонифицировал тех богов, которым был посвящен,- Зевса, Сабасия, Гелиоса, Деметру, Кору, Гекату, Асклепия и героев (II.13). Между тем, хотя никакого официального культа Дракона не было, известно несколько надписей из Рима и дунайских провинций, посвященных Дракону или Драконам (CIL.VI.143, 30866; III.8238). В посвящении с Дуная, сделанном рабом, Дракон назван наряду с Юпитером, Юноной, Драценой и Александром, очевидно, пресловутым пророком из Абонотиха, поскольку на Дунае тот упоминается в нескольких надписях вместе со своим богом, змеем Гликоном (CIL. III.1021, 1022).
Таким образом, Артемидор, который, по его словам, разъезжал по всей империи, собирая сведения для своей книги, учел наиболее распространенные в различных ее областях поверия, что придает особый интерес его сведениям.
Сны Артемидор большей частью толкует по каким-то аналогиям, придавая объяснению видимость логичности. Так, например, колени для него означают отпущенников, ибо колени обязаны служить, как и ступни, но, находясь выше тех, они не рабы, а отпущенники (I.47). Петух, который будит людей на работу, в доме небогатого человека означает хозяина, в доме богатого -- управителя (II.42). Вместе с тем Артемидор старается подвести и, так сказать, некую теоретическую базу под свои толкования, исходя из тесной взаимосвязи всего, в том числе и человека, с тем, чем он владеет. Так, рабы связаны с телом своего господина, и тот, кто увидит во сне, что заболели его рабы, заболеет сам, ибо тело относится к душе так же, как рабы к тому, кто видел сон. Некто видел во сне, что его подковали,- пошел на войну и стал всадником: в данном случае безразлично, подковали ли его или его лошадь. Тот же принцип взаимозависимости относится и к кровным родственникам, единомышленникам, людям с одинаковыми именами (IV.30). На подобном основании толкуется случай, когда один хромой видел во сне, что захромал его раб, а затем поймал того у своей любовницы (III.51). Домашние собаки соответствовали жене, дому, состоянию: если во сне они были хорошо откормлены, это значило, что жена и рабы будут послушны, трудолюбивы, а состояние прочно (II.11). Зубы соответствовали членам фамилии: правые - мужчинам, левые - женщинам. Но если у землевладельца работали только мужчины, то все зубы означали мужчин. Сон о выпавшем зубе предвещал смерть того члена фамилии, которому этот зуб соответствовал (I.31). Такое представление о всеобщей взаимосвязи, очевидно, восходило к вульгаризированному учению стоиков, объяснявших, как упоминалось выше, возможность предзнаменований, в частности и во сне, единством мира, события или движения в одной части которого сказываются и на других входящих в его состав компонентах.
Давая толкования снов, Артемидор вместе с тем признает, что не всегда они могут сбываться. Так, Хризампел, искусный игрок на лире, во время процесса, начатого им из-за уведенного в рабство сына, видел во сне Пана, сидящего на рынке в римской одежде, предрекшего ему, что он выиграет дело, но он его проиграл (IV.72). Возможность ошибок во всех видах дивинации признавали и другие ее сторонники, но обычно ссылались на то, что допущенные в любом искусстве или науке ошибки не опровергают истинность этих искусств и наук, как, например, ошибка врача не ставит под сомнение самое существование и пользу медицины.
Мы ограничились лишь немногими примерами из книги Артемидора. Но и они показывают, что изучение ее в сопоставлении с другими источниками может дать немало интересного материала для характеристики быта и социальной психологии античного общества в конце припципата и особенно низших классов этого общества. К сожалению, до нас не дошли другие аналогичные сборники, с которыми мы могли бы сопоставить сочинение Артемидора и проследить эволюцию соответствующих представлений, выяснить, что было заимствовано Артемидором у его предшественников, а что было навеяно его современностью. Но и сам по себе "Сонник" Артемидора представляет собой ценный исторический источник, еще очень мало использовавшийся в литературе по истории античного мира.
Ε. М. Штаерман.
Книга I
Содержание. Вступление. Общие положения (1-11). Рождение (12-14). Младенчество и детство (15-16). Голова (17-22). Лоб, нос, глаза, уши (23-30). Рот (31-34). Лишение головы (35-39). Плечи, грудь, руки (40-42). Туловище (43-46). Ноги, спина (47-49). Превращения (50). Ремесла (51-52). Учение и забавы (53-56). Спорт (57-63). Мытье (64). Пища (65-73). Утварь (74). Умащения, пляски, венки (75-77). Любовное соединение (78-81), Прощание (82).
Артемидор Кассию Максиму шлет привет.[1]
Часто я ощущал в себе желание обратиться к этому труду, однако воздержался "не от праздности низкой или от незнания дела", как говорит наш поэт,[2] но устрашала меня грандиозность и широта исследований, нужных для него, и тревожили меня возражения людей, идущие в их речах или от убеждения, что ни гадания не существует, ни божественного промысла, или попросту от желания доставить себе упражнение ума и провождение времени. Ныне же насущная нужда заставляет меня не откладывать и не медлить, но изложить мои познания, приобретенные опытом, ибо это полезно не только для нас самих, но и для потомков.
Я полагаю тем самым достигнуть двоякой цели: во-первых, дать отпор тем, кто пытается отвергнуть само искусство прорицания и виды его, выдвинув против них безукоризненно и целенаправленно собранный опыт и свидетельства исполнения снов, достаточные, чтобы противостать кому угодно; во-вторых, тем, кто хоть и занимается гаданием, но, не умея найти надежные книги, бродит в потомках и рискует разочароваться и отшатнуться от этого занятия, дать спасительное средство против их заблуждений. Ибо почти все недавние мои предшественники,[3] желая снискать писательскую славу и полагая, что единственный путь прославиться - это оставить сочинение о толковании снов, умеют только перепевать друг друга - берут древние сочинения и сказанное хорошо пересказывают плохо или к сказанному кратко добавляют многословный вздор. Ведь они писали не по опыту, а наудачу, что кому придет в голову, причем одним были доступны все книги древних, а другим не все, ибо некоторые книги из-за древности были редкими и испорченными, и остались им неизвестны.
Я же, во-первых, почитал делом чести добыть любую книгу о снотолкованиях, а во-вторых, я много лет, пренебрегая клеветой, водился с теми оболганными рыночными гадателями, которых люди важные и надменные обзывают нищими, обманщиками и шутами; и в эллинских городах и на праздничных сборищах, и в Азии, и в Италии, и на самых больших и людных островах я терпеливо выслушивал рассказы о древних вещих снах и их исполнении, ведь в таких исследованиях нельзя было и действовать иначе. Поэтому я могу подробно рассказать о каждом случае, сообщая истинную правду безо всякого вздора, к для всего, что я помню, предложить ясные и понятные для всех доказательства на основе самых простых рассуждений - разве что иное будет столь уж ясно, что толкование вообще не понадобится.
Теперь, наконец, я перейду к своему предмету, чтобы вступление не оказалось длиннее нужного. Ибо зачем слова без сути дела для тебя, столь красноречивого, что подобного доселе не видано было среди эллинов, и столь понятливого, что. не дожидаясь конца речи, ты угадываешь, куда она ведет? Итак, прежде всего необходимо дать точную меру некоторым основным понятиям.
1. Разница между обычным сновидением (ἐνύπνιον) и вещим сном (ὄνειρος) есть немалая, о ней я писал в других местах. И теперь, по-моему, хорошо начать именно с этого ...[4] поскольку сочинение покажется тебе беспорядочным и начинающимся без отправных положений.
Вещий сон и простое сновидение различаются тем, что первый предсказывает будущее, а второй указывает на настоящее. Яснее, пожалуй, будет для тебя так. Некоторые переживания имеют свойство возвращаться, вновь возникать в душе и вызывать сонные видения: так естественно, что влюбленный видит себя во сне с предметом своей любви, испуганный видит то, чего он боится, голодному снится, будто он ест, жаждущему - будто он пьет, а объевшемуся - что его рвет или что его душат из-за возникшей преграды трудноперевариваемой пищи. Стало быть, видно, что эти пережитые чувства содержат не предсказания будущего, но воспоминания о настоящем.[5] Исходя из этого можно видеть, что одни переживания - собственность только тела, другие - только души, а третьи - и тела, и души. Так, когда влюбленному снится, что с ним предмет его любви, а больному - что он лечится и разговаривает с врачами,- это примеры переживаний тела и души вместе; страдать рвотою, спать, пить, есть - надо полагать, переживания, свойственные телу, а радоваться и огорчаться - свойственные душе. Отсюда ясно, что переживания тела являются во сне или из-за недостатка, или из-за избытка чего-либо, а переживания души - или из-за страха, или из-за надежды.
