Галина Лифшиц-Артемьева - Предания, сказки и мифы западных славян
Бедняк же, приближаясь к своей деревне, издалека кричал жене:
– Ничего не бойся, жена! Бить не буду! Я нашел людей еще глупее, чем ты!
Матей Микшичек
Биографическая справка
Матей Микшичек (3 февраля 1815 г. – 12 марта 1892 г.) – моравский народный будитель (просветитель) 40-х годов ХIХ века, журналист, собиратель народного творчества и писатель. Он получил образование в Чехии, Австрии, Венгрии. Учение в Будапеште привело его к деятельности, направленной на пробуждение национального самосознания словаков. Он основал в Зволене (словацкиом городе) театр, в котором пьесы ставились на словацком языке.
Из Словакии привез он в Моравию и знаменитую песню «Гей, славяне!» (в словацком варианте – «Гей, словаки!»). Песня эта переведена на все славянские языки и считается гимном славян. Первая версия ее текста возникла в 1834 году и пелась на мелодию мазурки Домбровского (музыка эта стала в 1926 году польским гимном, но в песне «Гей, славяне!» иной темп и иные акценты). Песня была гимном всеславянского движения, а также государственным гимном Словацкой Республики, государственным гимном Социалистической Республики Югославия и позднее – Сербско-Черногорской Югославии. В настоящее время песня «Гей, славяне!» не является гимном ни одного независимого государства мира.
Автор стихов – словацкий евангелический епископ, поэт и историк Самуэль Томашик. Написал он стихи во время пребывания в Праге в 1834 году. Приехав в чешскую столицу, Томашик был поражен тем, что на улицах Праги чаще можно было услышать немецкую речь, а не чешскую. Вот что записал он в своем дневнике в воскресенье 2 ноября 1834 года: «…Раз уж матушка Прага, жемчужина западного славянского мира, начинает теряться в немецком море, что же ждет Словакию, мою дорогую родину, для которой Прага – образец духовной культуры? Захваченный этой мыслью, вспомнил я старую польскую песню «Еще Польша не погибла, пока мы живые». Эта известная мелодия вызвала в моем сердце слова: «Эй, словаки, еще наша словацкая речь живет…» Я побежал в свою комнату, зажег свечу и карандашом записал в свой дневник три строфы. Песня была готова в один момент».
Гей, Славяне, наше слово
Песней звонкой льется
И не смолкнет, пока сердце
За народ свой бьется.
Дух Славянский жив навеки,
В нас он не угаснет,
Беснованье силы вражьей
Против нас напрасно.
Наше слово дал нам Бог,
На то Его воля!
Кто заставит нашу песню
Смолкнуть в чистом поле?
Против нас хоть мир весь, что нам!
Восставай задорно.
С нами Бог наш, кто не с нами —
Тот умрет позорно.
В Будапеште Матей Микшичек начал изучать философию, второй год обучения он продолжил в Брно (Моравия). В Брно он также основал театр, где пьесы ставились на чешском языке, и пропагандировал спектакли среди студентов. В Брно началась и его журналистская деятельность. В 1845 году участвовал в основании еженедельного моравского литературно-политического журнала. В 1848 году он был выбран делегатом Славянского съезда в Праге.
Матей Микшичек был плодовитым журналистом и писателем. Как собиратель народного творчества он издал семь книг народных сказок и преданий. Он был настоящим патриотом своей родины и состоял в переписке с единомышленниками – такими известными и значительными деятелями культуры своего времени, как, например: Йозеф Каэтан Тыл (автор стихов чешского гимна), Витезслав Галек, Ян Неруда, Божена Немцова.
Главной целью всей его жизни и творчества была идея народного образования в Моравии и пробуждение народного самосознания.
Его сборник моравских сказок – одно из первых собраний народного творчества, записанного на Моравской земле.
Современному читателю некоторые из записанных Микшичком сказок и преданий могут показаться слишком суровыми, порой жестокими. Но перед нами предстает настоящий образ мира, который и отражается в фольклоре, без всяких прикрас.
Моравские народные сказки
Беличий замок
– Охотники! На охоту! На охоту! – раздался поутру голос воеводы, когда робкое солнце только-только простерло золотые лучи над лесами и лугами. Замок Шпильберк был внезапно пробужден от спокойного сна к шумной жизни. На подворье со всех сторон сходились толпы вооруженных охотников. Дворяне, помещики и иные благородные господа – окружение бренского воеводы – все немедленно оказались в полной готовности. В сопровождении Петра Босковского вышел воевода Конрад из своей комнаты, вскочил на буйного жеребца и поскакал за ворота замка, к лугу и лесу по направлению к Жабовржескам, и вся дружина помчалась за своим господином.
Конрад, сын князя Бржетислава I, был страстным любителем охоты. Он часто выезжал в ближние леса, гоняясь за дикими и хищными зверями. Леса на полуночной и западной стороне от Брно были обширны, и не только в те давние времена, но и сегодня обитает в них много оленей и серн.
Шел 1059 год, когда молодой воевода и его друзья весело и разгоряченно скакали через горы и долы, все дальше и дальше. Дружина разъехалась по разным сторонам, направо и налево, метая во всполошенных диких зверей острые стрелы. Звуки охотничьих рожков и собачий лай давали знать азартным охотникам, какой стороны им следует держаться, чтобы не слишком удалиться от других и не заблудиться в широких и дремучих лесах.
И – глядь! – из чащи выскочил буйный олень, остановился и стал смотреть, можно ли ожидать чего-то хорошего от дружины, которая приближалась к нему во главе с воеводой Конрадом. Наперерез ему бежали псы. Конрад пришпорил коня, выстрелил из лука, но олень мгновенно повернулся, подняв высоко голову, так, что рога его опустились на спину, и исчез из виду.
– Ай ты, олень! Ты должен быть моим! – воскликнул Конрад и с треском сквозь деревья погнался за ним.
Но дорогу ему преграждала густая чаща, поэтому он соскочил с коня и принялся под лай собак бегом преследовать оленя, олень не должен был убежать от быстрых охотничьх собак, потому что лесной бурелом и ему мешал бежать. Преследуя оленя, Конрад, казалось, уже совсем приблизился к нему, когда олень с верхушки высокой горы пустился вниз, перескочил через ручей, вьющийся по долине, и в страхе взобрался наверх, на противоположный склон. Рассвирепевшие псы стаей ринулись за ним.
Конрад не подозревал, что уже слишком удалился от других, он не спускал глаз со своей добычи и в горячке молодецкой силы стремился ее настичь. Олень уже поднялся на вершину другой горы и оказался у такой густой чащи, что не смог в нее проникнуть и кинулся назад. Не успел он рвануться в другую сторону, как Конрад оказался поблизости. Он натянул свой могучий лук, и быстрая стрела пронзила оленя: тот в последнем прыжке издал смертельный крик и свалился на месте.
– Ай, олень! Ты мой! – воскликнул Конрад победно и принялся оглядывать пойманную добычу.
Некоторое время смотрел Конрад радостно на оленя, а потом выпрямился, поднялся на самую верхушку горы и поглядел на земли, простиравшиеся у подножия гор. Солнце уже поднялось высоко, лучи его обжигали воеводу, который страдал от жажды и чувствовал себя усталым после преследования оленя. Конрад вошел в лес и лег на траву в тени и приятной прохладе, чтобы дать отдых уставшим членам. Взору его открылся приятный вид. Часть горы продолжалась направо еще выше и выше, до еще более крутой вершины, которую местные называли «У трех крестов», а неподалеку от нее возвышался древний дуплистый дуб, у которого люди, страдающие разными недугами и хворями оставляли одежды, прикрывавшие больные части тела, веря, что дождутся выздоровления. Немного дальше виднелись вершины, поросшие черными деревьями, посреди долины высился прекрасный холм, у его подножия бежала шумная речка Свратка, как будто хотела подмыть основание горы.
Впечатление от романтических окрестностей усиливалось от журчания реки и очаровательного щебетания пернатых обитателей леса, успокаивающих биение сердца воеводы так, что Конрад погрузился в легкую дремоту. Но собаки, которые рыскали в лесу неподалеку, вдруг начали громко лаять, так что Конрад очнулся, подскочил и с натянутым луком отправился туда, откуда доносилось собачье гавканье, думая, что они напали на медвежий след. Медведей в те времена водилось достаточно.
Но тут к нему подбежал пес и, послушный хозяину, положил к его ногам пойманную белку. Конрад пошел дальше и увидел бессчетное множество белок, прыгающих по ближайшим деревьям. Он не мог надивиться на это невероятное количество лежащих и прыгающих зверюшек и просто из прихоти принялся пускать стрелы, пока не удалось ему сбить нескольких с дерева на землю.
Некоторое время он забавлялся таким образом, но потом затрубил в охотничий рог, чтобы дворяне и охотники знали, где его искать. На зов рожка подъезжали они один за другим и услышали от Конрада, как он забрался на эту скалистую вершину, преследуя оленя, поймал его, а теперь забавляется ловлей белок. Ради шутки, шаля, принялись и другие охотники пускать стрелы в юрких белок: и если кому-то удавалось сразить добычу, каждый раз раздавались веселые восклицания и шутливые похвалы. Петр Босковский с улыбкой сказал воеводе:
