Катулл - Лирика Древнего Рима
И, принеся твой доспех по обету к воротам Капенским,
Сделаю надпись: «Жена дар сей за мужа внесла».
IV
Буду тарпейскую сень и могилу Тарпеи презренной584
Петь и захваченный в плен древний Юпитера храм.
В роще тенистой была плющом сокрыта пещера,
Там, где плеск родников с шумом сливался дубрав, —
5 Тихий Сильвана приют, куда овец зазывала
Часто в полуденный зной ласковым звоном свирель.
Татий источники те обнес частоколом кленовым
И, наваливши земли, лагерь надежный возвел.
Чем в эту пору был Рим, когда рядом Юпитера скалы
10 Звуком протяжным своей дудки курет585 оглашал?
Там, где диктуют теперь областям покоренным законы,
Римскую площадь копьем воин сабинский стерег.
Горы служили стеной; где теперь сенат и комиций,
Там из источника пил некогда конь боевой.
15 Воду богине брала отсюда Тарпея; но деве
Голову обременял глиняный тяжко кувшин.
Разве довольно одной было смерти для девы преступной,
Что захотела твои, Веста, огни осквернить?
Татий пред ней гарцевал на поле песчаном, красуясь
20 Пестрым оружьем, припав к холке буланой коня.
Так поразил ее вид и царя и царских доспехов,
Что опустила она руки и выпал кувшин.
Часто винила она напрасно Луну за предвестья
И говорила: «Иду волосы в речке омыть»;
25 Часто носила благим серебристым лилии нимфам,
Чтоб не пронзили лицо Татия римским копьем,
И возвращалась в туман Капитолия с дымом вечерним,
Руки себе изодрав на ежевичных шипах,
И на Тарпейской скале о ранах своих сокрушалась,
30 Ранах, которых простить близкий Юпитер не мог.
«Лагеря дальний огонь, и Татия в поле палатки,
И покоривший мне взор чудный сабинский доспех, —
О, если б пленницей мне остаться у ваших пенатов,
Пленницей, но моего Татия видеть лицо!
35 Римские горы, и Рим на их вершинах, и Веста,
Та, что позором моим будешь покрыта, — прости!
В лагерь пусть мчит мою страсть тот конь, которому Татий
Собственноручно всегда гриву направо кладет.
Диво ль, что Скилла волос отца своего не щадила
40 И превратились в собак белые чресла ее?586
Диво ль, что предан был брат с головою рогатого зверя587
В день, когда долгая нить588 путь указала во тьме?
Что за великий позор Авзонийским я девам готовлю,
Грешная дева, чей долг — девственный пламень блюсти
45 Если кого поразит, что угасли огни пред Палладой,589
Пусть он простит: алтари залили слезы мои.
Завтра, как слухи идут, весь город охватит сраженье;
Ты ж опасайся всегда терний росистых горы.
Скользок, увы, этот путь и коварен: на всем протяженье
50 Он под коварной тропой скрытые воды таит.
О, если б ведала я заклятья магической музы,
В помощь, красавец, тебе были бы эти слова!
Шитая тога к лицу — тебе, не тому, кто позорно
Не материнскую грудь — вымя волчицы сосал.
55 Гость мой, царицею я рожать при дворе твоем стану —
Выйдет приданым честным мной тебе преданный Рим.
Если же нет — не покинь без отмщенья сабинянок пленных:
Ныне похить и меня, мерой за меру воздав.
Сомкнутый строй я разрушить могу: а вы, о супруги,
60 Вы заключите союз с помощью паллы моей.
Музыкой грянь, Гименей: трубач, не труби ты так грозно:
Брачное ложе мое, верьте, сраженья уймет.
Вот уж четвертый рожок возвещает зари приближенье,590
Вот и созвездья, склонясь, тихо скользят в Океан.
65 Я попытаюсь уснуть, о тебе я ищу сновидений:
Ты перед взором моим благостной тенью предстань».
Молвила — и предала тревожному сну свое тело,
Не сознавая, увы, новых безумий во сне:
Ибо бессменный страж пепелища троянского — Веста
70 Множит вину и своим факелом кости ей жжет.
Так, как стримонка591 бежит, что возле струй Термодонта,
Платье свое изорвав, с грудью несется нагой.
Праздник в городе был (Палилии назван у предков,
С этого первого дня начали стены расти):
75 У пастухов годовые пиры, по городу игры,
Сладкой едой и питьем сельские полны столы,
Через лежащие врозь охапки зажженного сена
Пьяная скачет толпа, ноги измазав в грязи.
Ромул в ту ночь приказал распустить всю стражу на отдых,
80 В лагере всем тишина, грозные трубы молчат.
Время пришло для встречи с врагом, — решила Тарпея.
И, заключив договор, стала ему помогать.
Трудно подняться на холм, но был он в праздник безлюден:
Меч ее быстрый разит звонкоголосых собак.
85 Все погрузилося в сон, не дремал, однако, Юпитер,
Чтобы тебя покарать за преступленье твое.
Стражу ворот предала и спавшую мирно отчизну:
Брака желанного день требует ей указать.
Татий же (ибо и враг не воздал измене почета)
90 «Вот, — говорит он, — тебе царское ложе: взойди».
Так он сказал, и ее завалила оружием свита:
Вот тебе свадебный дар, дева, за службу твою!
Имя Тарпеи-вождя у нас гора получила:
Не по заслугам твоим названа эта гора!
V
Пусть зарастет вся могила твоя колючками, сводня,
Пусть на мученье тебе жажда томит твою тень,
Да не таятся в золе твои маны, но мстительный Цербер
Мерзкие кости твои воем голодным страшит!
5 Ты, что смогла б склонить Ипполита-упрямца к Венере,
Ты, для согласья в любви злейшая птица из всех,
Ты Пенелопу могла б за пустого хлыща Антиноя
Вынудить замуж пойти, весть о супруге презрев.
Если захочет она, магнит не притянет железа,
10 Даже голубка и та мачехой станет птенцам.
Только она соберет во рву коллинские травы,592
Тотчас же бурный поток все за собою умчит.
Смела она ворожбой Луне давать предписанья.
Спину взъерошив, она кралась волчицей ночной;
15 Чтобы лукавством своим обманывать бдительность мужа,
Дергает ногтем она бедным воронам глаза.
Вот и о крови моей по совам она ворожила
И у жеребых кобыл воды брала для меня.
Дело словами она уснащала, подобно потоку,
20 Что пролагает себе путь сквозь каменья, журча.
«Если прельщает тебя Восток золотой доризантов593
И под тирийской волной пурпурных раковин сок,
Иль эврипильская ткань594 тебе нравится Косской Минервы,
Иль с Атталийских одров снятый старинный покров, —
25 Всякий товар, что за деньги нам шлют пальмоносные Фивы,
Или из мурры фиал, жженный в парфянской печи, —
Верность отринь, богов прогони, да царствует лживость,
Пусть разорительный стыд прочь отлетит от тебя!
Выгодно выдумать вдруг соперника: пользуйся этим;
30 Если отсрочила ночь, — жарче вернется любовь.
Если ж тебе волоса он растреплет в злобе, — на пользу:
Тут-то его и прижми, пусть он заплатит за мир.
Если им куплен уже восторг продажных объятий,
Ври ему, будто настал праздник Изиды святой.
35 Пусть об апрельских тебе напомнит Иола, о майских
Идах595 Амикла,596 твердя «скоро рожденье твое».
Он умоляя стоит: а ты, раскинувшись в кресле,
Все что угодно пиши: коль заподозрит — он твой.
Шею держи в синяках от недавних как будто укусов:
40 Он их сочтет за следы страстной любовной борьбы.
Бегать не вздумай за ним, подобно срамнице Медее
(Знаешь ведь, как презирать стали за это ее),
Алчной Таиде скорей у изящного следуй Менандра:
С Гетой лукавым она ловко на сцене хитрит.
45 Вкусу мужчин потакай: если песню твой милый затянет,
Вторь ему, будто и ты тоже, как он, напилась.
Пусть тороватого ждет привратник; а нищий толкнется, —
Пусть он задвинет засов и непробудно храпит.
Пусть и солдат тебе не претит, для любви не рожденный,
50 Или матрос, у кого деньги в корявой руке,
Или же тот, кто носил дощечку на варварской шее
И намелённой ногой прыгал толпе напоказ.597
Надо на деньги глядеть, не на руку, дающую деньги!
Что, кроме слов, получить можно от жалких стихов:
55 «Жизнь моя, что за нужда выступать, разукрасив прическу,
И шаловливо играть складками косских одежд?»
Если кто дарит стихи, не даря тебе косских нарядов,
К лире без денег всегда ты оставайся глухой.
Коль горяча еще кровь и лицо не изрыли морщины,
60 Пользуйся! — завтрашний день щеки засушит твои.
Видела в самом цвету я душистого Пестума розы:
Утренний ветер подул, — сразу увяли они».
Так вот вводила в соблазн подругу мою Акантида,
