Лариса Печатнова - История Спарты (период архаики и классики)
Первый такой двусторонний договор, сохранившийся на камне, который дипломатически подготавливал создание Второго Афинского морского союза, - это договор от 384 г. с хиосцами (Ditt. Syll.3, № 142). Поскольку речь шла о военном союзе, т. е. симмахии, клятву приносили не только гражданские власти, но и высший командный состав обеих договаривающихся сторон. Формула соглашения следующая: "Если кто-нибудь нападет на афинян, пусть хиосцы окажут помощь всеми возможными средствами. Если кто-нибудь нападет на хиосцев, пусть афиняне окажут помощь всеми возможными средствами". Из этой формулы видно, что официально Второй Афинский морской союз создавался как эпимахия, т. е. оборонительный союз. Но совершенно очевидно, что на практике строгой границы между симмахией и эпимахией не было.
Перед официальным объявлением о создании Второго Афинского морского союза, по-видимому, было заключено до полудюжины подобных двусторонних соглашений Дошли на камне, в частности, договоры с Хиосом (386-384 гг.), Олинфом (383 г.) и Византием (378 г.). Все они были однотипными. Эти двусторонние договоры и явились правовой основой Второго Афинского морского союза, учредительным декретом которого стал декрет Аристотеля от 377 г. (Ditt. Syll.3, № 147). Данный декрет представляет собой также манифест с предложением примкнуть к той группе государств, которая именует себя "афиняне и их союзники". Ведь организация практически уже существовала как производная от суммы целого ряда двусторонних соглашений между Афинами и каждым из ее союзников.
Из учредительного декрета Аристотеля, а также из двусторонних договоров, например, с Метимной о вступлении ее во Второй Афинский морской союз (377 г.) (Ditt. Syll.3, № 149), ясно, что существовал союзный совет, именуемый синедрионом (to; sunevdrion). Причем синедрами являлись только депутаты союзных общин. Афиняне в число синедров никогда не входили. Таким образом, наблюдается любопытное двоевластие и содружество двух одинаково суверенных органов: с одной стороны, афинских должностных лиц и народного собрания, с другой стороны, синедриона - общего парламента основных союзников. В данной форме объединения эти взаимодополняющие друг друга структуры представляют собой уже начатки федерализма, которые выражаются именно в том, что наряду с институтами полиса-гегемона появляется и синедрион. Иначе говоря, развитие идет в сторону усложнения политической структуры союза (напомним, что в Первом Афинском морском союзе синедриона еще не было). Таким образом, перед нами начало того процесса, который постепенно подготавливает появление правильных федеративных устройств эллинистического времени, какими будут Ахейский или Этолийский союзы. О наличии подобных взаимодополняющих друг друга институтов свидетельствует, в частности, двойное обозначение актов Второго Афинского морского союза: ta; dovgmata tw'n summavcwn006_90 и ta; yefivsmata tw'n jAqhnaivwn (Ditt. Syll.3, № 147 - договор между Афинами и Халкидой на Эвбее).
Подобный "параллелизм" был характерен для всех военных союзов, начиная от архаики и заканчивая эпохой эллинизма. Наличие взаимодополняющих структур как раз и доказывает, что дело в этих союзах никогда не доходило до полной унификации. Ведь и в Коринфском союзе также существовало противопоставление Македонии как государства-гегемона всем остальным членам союза. Отсюда непрочность такого рода объединений, которые продолжали оставаться чем-то вроде симмахий, т. е. военных союзов, объединенных вокруг полиса-инициатора006_91.
В Пелопоннесском союзе, по-видимому, существовало точно такое же сочетание властных структур полиса-гегемона и союзных полисов, как это было в более поздних симмахиях. Но там этот механизм взаимодействия двух взаимодополняющих друг друга структур был менее структурирован и носил скорее стихийный характер. Так, судя по сообщениям Фукидида, для принятия решения о начале военных действий спартанцам и союзникам понадобилось провести целый ряд совещаний (I, 119; 125). Однако нет никакой ясности в вопросе о том, где конкретно принимались решения - в союзном собрании или в спартанской апелле? Возможно, это было механическое соединение обеих структур: представители союзников заседали вместе со спартанской апеллой, но голосование проходило по отдельности, среди союзников и среди спартанских граждан. Взаимодополняемость существовала и в военном руководстве Пелопоннесским союзом. Наряду с местными военачальниками, стоящими во главе отдельных контингентов союзников, в начале Пелопоннесской войны появляются как бы дублирующие военные магистраты - спартанские ксенаги, координирующие действия союзных подразделений.
Древние прекрасно чувствовали разницу между военными союзами, симмахиями, которые по своей внутренней сущности были временными объединениями, нацеленными на борьбу с внешним врагом, и региональными племенными объединениями, являющимися непосредственным прообразом греческих федераций эллинистического периода006_92. К примеру, в договоре о союзе между Афинами и фессалийцами (361-360 гг.) (Ditt. Syll.3, № 184) четко определены обе договаривающиеся стороны: "афиняне и их союзники" (oiJ jAqhnai'oi kai; oiJ suvmmacoi) и "объединение фессалийцев" (to; koino;n tw'n Qettalw'n). Договор, таким образом, заключается между разными типами объединений: военным союзом (hJ summaciva) и региональным объединением, организованным по федеративному принципу (to; koino;n). Присутствие в данном документе двух различных дефиниций для договаривающихся сторон, бесспорно, доказывает, что в древности Второй Афинский морской союз (так же, как и Пелопоннесская лига) считался именно симмахией, возглавляемой полисом-гегемоном и именуемой oiJ jAqhnai'oi kai; oiJ suvmmacoi (соответственно для Пелопоннесской лиги - oiJ Lakedaimovnioi kai; oiJ suvmmacoi). В отличие от военных союзов, словом to; koinovn ("община", "объединение") обозначались региональные объединения типа Фессалийского, воссозданные, как правило, из древних племенных союзов. Обычно подобные объединения складывались в классический и эллинистический периоды на периферии греческого мира, среди отсталых греческих народностей - этолийцев, фессалийцев, ахейцев. Появление такого слова, как to; koinovn, в отношении какого-либо объединения - всегда знак того, что речь идет об едином политическом целом, в отличие от греческих симмахий, которые таковыми не являлись.
Некоторые исследователи сетуют на то, что Спарте, несмотря на все успехи, не удалось прочно и на продолжительное время объединить Пелопоннес под своим началом. В частности, по мнению Е. Балтруша, слабость союза объясняется прежде всего расхождением взаимных интересов Спарты и ее союзников. Е. Балтруш уверен в том, что смысл и цель общей договорной системы заключалась в избавлении от илотской опасности, грозящей Спарте. Таким образом, Спарта, создавая Пелопоннесский союз, преследовала свои, сугубо корыстные интересы, ничего не давая взамен членам союза. Е. Балтруш сравнивает Первый Афинский морской союз и Пелопоннесскую лигу, и сравнение это не в пользу последней. "Идеей аттического морского союза была общая защита от персов, в чем были заинтересованы все союзники. Спарта, напротив, проявила себя эгоистической, вялой и неповоротливой, когда речь шла об интересах союзников"006_93.
Отчасти критика Е. Балтруша верна. Но она отнюдь не бесспорна. Во-первых, Пелопоннесский союз оказался на редкость долговременным и прочным объединением (в отличие от Афинской державы, которая почти полностью рассыпалась при первом же серьезном поражении Афин). Из многочисленных греческих симмахий Пелопоннесский союз просуществовал дольше всех - без малого два века, и распался только тогда, когда Спарта перестала быть державой первой величины в Греции и, следовательно, не могла уже осуществлять своих обязательств по отношению к членам своего союза. Долговечность Пелопоннесского союза во главе со Спартой и надежность его пелопоннесского ядра во многом определялись как раз тем, что принято считать его недостатками как союзной структуры.
Спарта создавала свой союз на добровольных или полудобровольных началах. Члены союза оставались полностью автономными, являя собой коалицию свободных полисов. Их внешнеполитическая инициатива также не ограничивалась, если она не противоречила условиям договора о военном союзе со Спартой. Не существовало никакого обязательного обложения типа афинского фороса. Материальный вклад союзников носил добровольный характер. При такой свободной структуре Пелопоннесского союза военное лидерство Спарты в Греции было гарантией безопасности для всех его членов. Союзники чувствовали, что скорее сохранят свою свободу при Спарте, чем при Афинах, и способствовали тому, что Спарта, несмотря на внутренние трудности, смогла одержать победу над Афинами в Пелопоннесской войне, действуя под беспроигрышным лозунгом - автономия для всех.
Пелопоннесский союз возник для разрешения целого ряда проблем, среди которых не последнюю роль играла и задача защиты Спарты от илотов. Но это была отнюдь не единственная, а может быть, даже не главная цель, ради которой создавался Пелопоннесский союз. Вокруг Спарты объединились полисы одинакового этнического, культурного и в значительной степени социально-экономического качества. Пелопоннесский союз в основном состоял из государств одного типа - аграрных, для которых превыше всего стояла защита их земли от внешней агресии. Ведь внешняя политика Пелопоннесского союза сводилась к непрерывной обороне от афинской агрессии, будь то в Беотии, Фокиде или на Истме. Вообще тяготение к блокам лежит в природе государств. Давно замечено, что государства изоляционистского типа редко выживают. Полисы Пелопоннеса объединялись вокруг Спарты в значительной степени потому, что они получали от Спарты некую гарантию своей безопасной жизни. Может быть, их объединяла и общая внешняя политика, прежде всего направленная в сторону Малой Азии, где интересы Коринфа причудливым образом сочетались с интересами Спарты.
