Афиней - Пир мудрецов
[c] Дорогу, дорогу!
Дайте место богу!
Бог цветущий, бог желает
Пройти посредине!
Фаллофоры же, - продолжает Сем, - масок не носят, но надевают колпак, сплетенный из тимьяна и остролиста, а поверх него толстый венок из фиалок и плюща; в толстых плащах они входят, кто в средние ворота, кто в боковые, ступая в ногу и возглашая [PLG4. III.657]:
Тебя, о Вакх, мы песнопеньем радуем,
Простой напев выводим переливчатый,
Веселый, новый, девственный нетронутый,
[d] Никем не петый, чистый и беспримесный
Заводим гимн.
Затем они выбегали вперед и, стоя, начинали издеваться над кем хотели. А тот, у кого был шест с фаллом, продолжал шагать, обмазанный сажей".
17. Поскольку мы заговорили об этом, то я должен помянуть и нашего кифареда Амейбия,
в гармонии законах искушенного. {35}
{35 Анонимный ямбический стих. }
[e] Он опоздал на наш пир и узнал от кого-то из слуг, что мы уже пообедали. И пока он раздумывал, чем ему заняться, повар Софон (ср. 403е), проходя мимо, сказал ему стихи из "Авги" Эвбула (говорил он достаточно громко, чтобы все его слышали) [Kock.II. 170]:
Что ж, негодяй, ты все еще в дверях стоишь,
И не проходишь? Уж давно разделаны,
Как должно, члены теплые гусиные,
Разнесена святая поросятина,
На фарш пошел срединный круг желудочный,
Конечности давно все уничтожены,
[f] Отборная уже пошла на лакомства
Колбаска, и кальмар разжеван жареный,
Вина кувшинов девять-десять выпито.
Спеши, спеши поесть хотя б остаточков,
Как волк, здесь с пастью не торчи разинутой: {36}
{36 ...с пастью разинутой... — греческая поговорка; ср. разиня.}
Упустишь, - после закусаешь сам себя.
Или, по слову сладостного Антифана в "Приверженце фиванцев" [Kock.II.105; ср.169с]:
- Все есть у нас! И даже соименная
Хозяюшке {37} (угрица беотийская)
{37 ...соименная хозяюшке... — по-видимому, гетера, задававшая пир, носила имя Угорь.}
(623) Нарезана, в горшке томится, булькает,
Всплывает, прогревается; и с медными
Ноздрями кто б вошел, обратно выйти бы
Не смог: так запах с ног валит, навылет бьет.
- Да, повару живется припеваючи!
- А рядом с нею - день и ночь постившийся {38}
{38 ...день и ночь постившийся... — Весь отрывок представляет собой пародию на напыщенный трагический стиль. О кестрее-постнике (род кефали) см. 306d-308d.}
Кестрей лежит, от чешуи очищенный:
Посыпан солью, наизнанку вывернут,
Шипит, пищит румяный и поджаренный,
[b] А рядом раб на рыбу брызжет уксусом,
Ливийский стебель сильфия отломанный
Божественным сияньем ворожит ему. {39}
{39 ...Божественным сияньем... — Листья сильфия имели золотистый цвет (Плиний. «Естественная история». XIX.3. 45). Клейкий сок, высоко ценившийся как приправа, выжимался из листьев.}
- Кто скажет, будто больше нет волшебников?
Пока ты ворожил, {40} троих уж вижу я,
{40 Пока ты ворожил... — Повар уподобляется чародею, крутящему волшебный волчок.}
Твою стряпню жующих с наслаждением.
- Кальмар с согбенным телом каракатицы,
Пророк обеда, голод возбуждающий,
Кинжалами-руками ощетинившись,
Уже простился с плотью белоснежною
[c] Под розгами углей и, подрумяненный,
Всем телом веселится. Заходи ж теперь,
Иди, не медли! Надо нам, позавтракав,
Страдать, коль вообще страдать приходится.
А в ответ ему Амейбий громко и кстати произнес стихи из "Кифареда" Клеарха [Kock.II.409]:
Речных угрей себе частями клейкими
Прочисти глотку. Ими ведь питается
Дыханье и мясистее становится
Наш голосишко.
Все шумно захлопали и в один голос пригласили его войти. Он вошел, [d] выпил, взял кифару и привел нас в совершенный восторг - такова была и беглость игры, и приятность голоса. Я клянусь, он ни в чем не уступит другому, древнему Амейбию, о котором Аристей пишет в книге "О кифаредах", что он жил в Афинах возле театра, и когда выходил петь, то ему платили по аттическому таланту в день.
18. А о музыке мы вели разговоры день за днем, и одни говорили [е] одно, другие другое, но все сходились в похвалах этой веселой образованности.
Масурий, мудрость которого во всем была превосходна (не уступая никому в толковании законов, он всегда охотно рассуждал на музыкальные темы, ибо сам неплохо музицировал), сказал: "Любезные друзья! Комедиограф Эвполид сказал [Kock.I. 347]:
И музыка - глубокий труд, мудренейший,
[f] всегда открывает пытливым умам что-либо новое. Поэтому и Анаксилай говорит в "Гиацинте" [Kock.II.272]:
Клянусь богами! Музыка, что Ливия:
Год минет, и она зверюгу новую
Рождает.
Так, друзья мои, и "Кифаред" у Феофила говорит [Kock.II.474], что великое
Богатство, и надежное, есть музыка
Для всех людей ученых и воспитанных.
Она воспитывает характер, усмиряет пылких и смягчает спорящих. (624) Так, пифагореец Клиний (по словам Хамелеонта Понтийского) [Diels "Vorsokr."3 1.342], человек образцового поведения и нрава, всякий раз, как чувствовал приступ гнева, брал лиру и начинал играть; его спрашивали: "зачем?", а он отвечал: "Усмиряю себя". И еще гомеровский Ахилл "услаждал свое сердце лирой" [Ил.IХ.186], которую он, по словам Гомера, одну оставил себе из добычи, отбитой у Эетиона, и которая одна могла успокоить его пылкий нрав. Во всей "Илиаде" он единственный так [b] занимается музыкой. {41} А что музыка даже излечивает болезни, пишет в книге "О вдохновении" Феофраст [frag.87 Wimmer]: кто страдает седалищным нервом, у тех проходит боль, если над этим местом что-нибудь сыграть во фригийском ладу.
{41 ...занимается музыкой. — Это, конечно, неверно; см. Ил.III.54, XVIII.570.}
Этот лад первыми изобрели фригийцы и навсегда остались ему верны: потому-то эллины обзывают своих флейтистов "фригийскими рабами". Таковы у Алкмана [PLG4. III.69] Самбас, Адон и Телос, у Гиппонакта [PLG4. 11.492] - Кион, Кодал и Бабий; последний даже попал в поговорку про плохих флейтистов: "и все-таки не хуже Бабия". Изобретателем этого лада был, по словам Аристоксена [FHG.II.287], фригиец Гиагнид. {42}
{42 Гиагнид — отец Марсия, см. Плутарх 1132F.}
[с] 19. Впрочем, Гераклид Понтийский в третьей книге "О музыке" утверждает [Voss 81], что нельзя говорить "фригийский лад" или "лидийский лад", потому что существует только три лада, как и три эллинских племени - дорийцы, эолийцы и ионийцы. Нравы этих племен сильно разнятся. Спартанцы крепче всех других дорийцев держатся за отеческие обычаи; фессалийцы (от которых пошло эолийское племя) тоже не [d] меняли своего образа жизни; а вот большинство ионян, постоянно находясь под властью варваров, сильно переменилось. Так вот, музыкальный склад, принятый у дорийцев, называется "дорийским ладом", поющийся у эолийцев - "эолийским ладом"; а третий, слышанный у ионийцев, - "ионийским ладом". Дорийский лад - мужественный, величественный, не распущенный и веселый, а скорее мрачный и напряженный, без переменчивости и пестроты. В эолийском нраве есть высокомерие, тщеславие, [e] спесь (этому не противоречит их гостеприимство и любовь к конному делу), но плутовства в них нет, скорее уж надменность и дерзость. Поэтому им свойственны и пьянство, и сладострастие, и вся подобная этому распущенность. И считается, что этот нрав соответствует "гиподорийскому ладу", - в самом деле (говорит Гераклид), когда-то гиподорийский лад назывался эолийским, например - у Ласа Гермионского в гимне Деметре Гермионской [PLG4. III.376; cp.455c-d]:
Пою Деметру и Кору,
Деметру, супругу подземного Климена,
[f] Медвяный глас мой
В эолийском выводя тяжкогромном ладе.
Поется это на гиподорийский напев - оттого и видно, что именно его Лас называет "эолийским". И Пратин где-то пишет [PLG4. III.560; ср.461е]:
Не гонись за строгой Музой, ни за вялой ионийской,
А паши посередине, эолийствуя в напеве.
И еще прямее:
(625) Всем, кто смел, подходит песня в эолийском этом ладе.
Итак, как я сказал, сначала этот лад называли эолийским, потом - гиподорийским. Иные говорят, что это второе название - оттого что на флейтах этот лад располагается ниже дорийского. Я же полагаю, что древние признавали в этом ладе надменность и стремление к красоте телесной и душевной, однако дорийским его не считали, а лишь похожим на дорийский - оттого его и назвали гиподорийским, как похожее на белое называют белесым (λευκόν - υ̉πόλευκον), а похожее на сладкое - слащавым (γλυκύ - υ̉πόγλυκυ): так и "гиподорийский" значит "не совсем дорийский".
20. Теперь рассмотрим нрав милетян, обнаруживающийся в ионийцах [b]. Телом они хорошо сложены, поэтому надменны и гневливы, их трудно успокоить, они сварливы, в них нет доброты и веселости, а скорее твердость и безлюбовность. Вот почему ионийский лад не цветист, не весел, а суров, тверд и благородно высокомерен: такой лад хорош для трагедии. Однако у нынешних ионийцев нравы стали вольнее и изнеженнее, [c] и оттого переменился музыкальный лад. Говорят, что в этом новом роде напевы сколиев стал сочинять Пиферм Теосский, а так как был он иониец, то и напев стал называться ионийским. Это тот самый Пиферм, которого то ли Ананий, то ли Гиппонакт упоминает в своих "Ямбах"...
