Катулл - Лирика Древнего Рима
Весело вспыхнул огонь над жертвой обильною в храмах.
135 Ныне берись за дела великие с помощью божьей,
Да заблестит твой триумф — иной, чем другие триумфы.
Марс — твой товарищ в боях: ни Галлия вас не задержит,
Ни безграничная ширь и горы Испании дерзкой,
Ни тот варварский край, где живут поселенцы из Феры,
140 Страны, где Нила текут иль Хоаспа288 державные воды,
Иль где стремительный Гинд иссякает — безумие Кира,289
Многими устьями вод среди Арактейской равнины,
Иль где Томирии власть290 ограничена бурным Араксом,
Или вселенной конец, где, соседствуя с Фебом, падеец
145 За нечестивым столом пиры совершает свирепо,291
Где Танаид и Гебр292 орошают магинов и гетов.
Что же я медлю? Везде, где мир окружен Океаном,
Нет ни единой страны, способной с тобою бороться.
Ждет и британец тебя, презиравший римского Марса,
150 Ждет и противная часть земли, отделенная Солнцем:
Ибо издревле земля, окруженная воздухом легким,
Делится на пять частей по всему великому кругу.
Две из них пусты всегда, разоренные лютым морозом:
Там неподвижная ночь покрывалом окутала землю,
155 Воды застывшие там не плещутся зыбкой волною,
Но, цепенея, лежат под корой ледяною и снежной,
Так как Титан никогда не восходит над этой пустыней.
А серединная часть подвержена пламени Феба,
Мчится ль он близко к земле, пробегая по летнему кругу,
160 Или же зимние дни миновать поскорее стремится.
Эта земля никогда не взрывается плугом тяжелым,
Поле хлебов не родит, а луг — зеленеющих пастбищ,
И не заботятся там ни Вакх, ни Церера о нивах,
И не единая тварь не живет в обожженных пустынях,
165 Между жарою и льдом лежит плодородная область —
Наша; а против нее другая область простерлась, —
Равноподобны они, и с небом граничащий воздух
Климат обеих мягчит, и холод и зной умеряя:
Вот оттого-то у нас и катятся годы благие.
170 Здесь научился и вол подставлять под ярмо свою шею,
И приучилась лоза по высоким ветвям подниматься;
Здесь ежегодно серпом созревшая косится нива,
Плугом железным земля и медью взрывается море;
Здесь же растут города, чьи стены сложило искусство.
175 Знай, когда дело твое увенчается светлым триумфом,
В каждой из этих земель только ты назовешься великим.
Нет, не хватило б мне сил быть глашатаем славы безмерной,
Если бы Феб Аполлон не внушал мне мои песнопенья.
Есть у тебя, кто дерзнет препоясаться делом великим, —
180 Валгий293: только его сравню я с вечным Гомером.
Труд мой меня неустанно влечет, не давая покоя,
Хоть и гнетет, по привычке своей, меня злая Фортуна.
Некогда дом мой блистал обильным и пышным достатком;
Борозды желтых полей, закрома урожаем богатым
185 Полнили, житницы все набивая доверху хлебом;
Скот по вершине холмов бродил густыми стадами
(Вдосталь хватало его хозяину, вору и волку).
Ныне лишь жажду того; и новые гложут заботы,
Если больная мечта напомнит мне прошлые годы.
190 Пусть я остатков лишусь, пусть надвинутся худшие беды,
Но не устанут вовек поминать тебя наши Камены.
Нет, воздаются тебе не одни пиерийские гимны:
Ради тебя я дерзну и по бешеным волнам помчаться,
Хоть бы враждебность ветров и грозила мне зимним прибоем;
195 Ради тебя я один противился б натиску полчищ,
Сжег бы охотно себя, опустившись во пламенник Этны.
Вечно и всюду я твой. И если б крупицу заботы
Ты обо мне сохранил, — пусть мало, но все ж сохранил бы,
То не прельстила б меня над стихом мелетейским победа.294
200 Если мои стихи целиком или частию только
Знаешь ты наизусть или вспомнишь порой мимоходом,
Песням во славу тебе судьба не поставит предела
Даже в ту пору, когда мои кости укроет могила;
Краткие ль годы мои принесут преждевременно гибель
205 Иль престарелым умру, я все же и в образе новом,
Буду ли резвым конем скакать по твердому полю,
Или прославлюсь, как бык, краса непроворного стада,
Легкой ли птицей начну в прозрачном воздухе реять, —
Все же чрез множество лет, когда вновь человеком я стану,295
210 Буду я снова вплетать о тебе песнопения в свиток.
ЭЛЕГИИ ТИБУЛЛА
II
Марс, на календы твои нарядилась Сульпиция пышно:
Если ты в этом знаток, с неба приди, подивись.
Грех твой Венера простит; но ты, необузданный, бойся,
Как бы не выронить вдруг от изумленья копье.
5 Знай же, в очах у нее, всевышних испепеляя,
Факелов пламень двойной злой зажигает Амур.
Что б ни творила она, куда бы свой путь ни держала,
Следом скользит Красота и наряжает ее.
Если распустит косу, к лицу ей смятенные кудри;
10 Если их вместе сберет, нравится узел волос.
Жжет она сердце, когда тирийскую паллу наденет,
Жжет она сердце, когда в снежной одежде войдет.
Так на Олимпе святом Вертумн сияет счастливый:
Сотни одежд у него, в сотне одежд он хорош.
15 Только она и достойна того, чтобы Тир посылал ей
Мягкую, в ценном соку дважды омытую шерсть.
Пусть обладает она благовоньями всеми, что снимет
С нивы богатый араб, пахарь душистых полей.
Пусть к ней и жемчуг идет, который на береге красном296
20 Смуглый сбирает индус, житель Восточных морей.
Гордый, воспой ее, Феб, на своей черепаховой лире;
Славь ее, песнь Пиерид, в радостный праздник календ.
Пусть этот праздник она справляет многие годы;
Пойте ей хором привет: девы достойнее нет!
III
Юношу ты моего, — живешь ли на пастбищах тучных
Иль на дремучих горах, — ты пощади, о кабан!
Дикий, свирепых клыков не оттачивай ты для сражений, —
Да сохранит его мне в целости сторож Амур.
5 Как далеко для облав заводит Дианино рвенье:
Пусть же погибнут леса, пусть разбегаются псы!
Что за безумье и бред — раскидывать в чащах тенета
И, оплетая холмы, руки царапать себе?
Что за охота — тайком проникать в звериные логи,
10 Белые ноги терзать на ежевичных шипах?
Все ж, о Керинф, если б только с тобой могла я скитаться,
Даже по склонам крутым сети таскала б сама,
Я б научилась искать следы быстроногих оленей,
С резвых снимала бы псов путы железных оков.
15 Тут-то бы лес и приятен мне стал, когда бы с тобою,
Свет мой, обнявшись, могла возле тенет я лежать;
Тут уж, к сетям подойдя, убежал бы кабан невредимо,
Чтобы Венеры забав, страстной любви, не смущать.
А без меня пусть Венере не быть — по закону Дианы,
20 Мальчик мой скромный, силки скромной рукой расставляй;
Если ж другая тайком к моей любви подберется,
Пусть растерзают ее страшные зубы зверей!
Так уступи же отцу свое пылкое рвенье к охоте
И возвращайся скорей снова в объятья мои.
IV
К нам снизойди и болезнь изгони из красавицы нежной,
К нам снизойди ты, о Феб, гордый блистаньем кудрей.
Верь мне, скорей прилетай: не будет ведь Фебу зазорно
На красоте применить силу целительных рук.
5 Сделай, чтоб ей худоба не окутала бледностью тело,
Чтоб не испортился цвет матовой кожи ее.
Всякую злую беду и всякие грозные скорби
Да унесет поскорей в море проворный поток.
Вышний, приди, принеси с собою тех снадобий сладких,
10 Те заклинанья, что в нас новые силы вольют.
Юношу не истязай, — он в страхе за участь любимой,
Он за свою госпожу счету не знает мольбам.
То, о бессилье ее скорбя, он обеты возносит,
То он предвечных богов в горестной скорби клянет.
15 Брось свои страхи, Керинф: ведь бог не обидит влюбленных.
Только будь верен в любви: вот и здорова она.
Не к чему горько рыдать: успеешь наплакаться вдоволь,
Если, поссорясь, с тобой станет она холодна.
Нынче твоя она вся, лишь с тобой — ее чистые думы,
20 Тщетно искатели вкруг ждут легковерной толпой.
Смилуйся, Феб: ты великой хвалы удостоишься, если,
Тело одно сохранив, вылечишь сразу двоих.
Будь возвеличен и радостен будь, когда с ликованьем
Оба тебе отдадут долг пред святым алтарем.
25 Праведный сонм богов наречет тебя дружно счастливцем,
Каждый захочет владеть дивным искусством твоим.
V
День, что тебя мне послал, о Керинф, пребудет священным
И среди праздничных дней будет блистательней всех.
Парки рожденьем твоим возвестили красавицам рабство
