Лукиан - Лукиан Самосатский. Сочинения
9. После этих соображений они стали решать, во-первых, где им избрать подходящую местность, затем — с чего начать свою деятельность и как вести все предприятие. Коккон считал удобным местом Халкедон, как город, всегда наполненный торговым людом и расположенный по соседству с Фракией и с Вифинией невдалеке от Азии, Галатии и всех соседних народов. Александр, наоборот, предпочитал свою родину, говоря, что вполне справедливо, что для начала такого предприятия нужны люди неповоротливые и глупые, готовые всему поверить. Таковы, по его словам, пафлагонцы, живущие около Абонотиха; это люди по большей части суеверные и наивные. Как только появляется кто-нибудь в сопровождении музыканта, играющего на флейте, или с тимпаном и кимвалами, и начинает предсказывать, как говорится, "с помощью решета", тотчас же все разевают рты, как будто они увидели кого-нибудь из небожителей.
10. У негодяев произошел небольшой спор, но под конец одержал верх Александр. Потом они прошли в Халдекон (они решили, что и этот город может быть им полезен) и закопали в храме Аполлона, самом древнем у халкедонян, медные дощечки, гласившие, что вскоре прибудет в Понт Асклепий вместе со своим отцом Аполлоном и будет иметь своим местопребыванием Абонотих. Эти дощечки, кстати найденные, заставили предсказание очень легко распространиться по всей Вифинии и Понту, в особенности же в Абонотихе. Жители тотчас постановили построить храм и стали рыть землю для закладки оснований. Коккон остается в Халкедоне, сочиняя двусмысленные, неопределенные и непонятные предсказания; в непродолжительном времени он умирает, кажется, от укуса гадюки.
11. Александр же появляется в торжественном виде, с длинными распущенными волосами, одетый в пурпурный хитон с белыми полосами, с накинутым поверх него белым плащом, держа в руках кривой нож, как Персей, от которого он вел свой род с материнской стороны. А эти несчастные пафлагонцы, хоть и знали родителей Александра, незнатных и бедных людей, тем не менее верили изречению, гласившему:
Род свой ведет от Персея и дружбою с Фебом известен
Он, Александр наш божественный, сын Подалирия кровный.
Этот Подалирий был, видно, так развратен и женолюбив по природе, что пришел из Трикки в Пафлагонию, чтобы класть под себя мать Александра. Было отыскано и предсказание, как будто изреченное Сивиллой:
Возле Синопа, у брега Евксинского Понта, в твердыне,
Что авзонийцам подвластна, должно появиться пророку.
Первая буква — один, а затем — три десятка и после
Пять единиц, за которыми следует двадцать тройное;
Части четыре являют омоним защитника-мужа.
12. Возвратившись спустя долгое время на свою родину при такой театральной обстановке, Александр приобрел известность, прославился и стал предметом удивления. Иногда он изображал из себя одержимого, и из его рта выступала пена, чего он легко достигал, пожевав корень красильного растения струтия. А для присутствующих эта пена казалась чем-то божественным и страшным. Кроме того для них уже давно была изготовлена из тонкого полотна голова змеи, представлявшая некоторое сходство с человеческой. Она была пестро раскрашена, изготовлена очень правдоподобно и раскрывала посредством сплетенных конских волос свою пасть и снова закрывала ее; из ее пасти высовывалось черное, также приводимое в движение посредством волос, раздвоенное жало, вполне напоминавшее змеиное. Змея, приобретенная в Пелле, находилась у Александра и кормилась в его жилище; ей надлежало своевременно появиться и вместе с ним разыгрывать театральное представление, в котором ей была отведена первая роль лицедея.
13. Когда наступило время действовать, вот что было придумано. Ночью Александр пошел к недавно вырытым ямам для закладки основания будущего храма. В них стояла вода, набравшаяся из почвы или от выпавшего дождя. Он положил туда скорлупу гусиного яйца, в которую спрятал только что родившуюся змею, и, зарыв яйцо глубоко в грязь, удалился. На рассвете Александр выбежал на площадь обнаженным, прикрыв свою наготу лишь золотым поясом, держа в руках кривой нож и потрясая развевающимися волосами, как нищие одержимые жрецы Великой матери. Он взобрался на какой-то высокой алтарь и стал произносить речь, поздравляя город со скорым приходом нового бога.
Присутствующие — а сбежался почти весь город, с женщинами, старцами и детьми — были поражены, молились и падали ниц. Александр произносил какие-то непонятные слова, вроде еврейских или финикийских, причем привел всех в изумление, так как они ничего не понимали в его речи, кроме имен Аполлона и Асклепия, которых он все время упоминал.
14. Затем обманщик бросился бежать к строящемуся храму; приблизившись к вырытым углублениям и к приготовленному им заранее источнику оракула, он вошел в воду и громким голосом стал петь гимны Аполлону и Асклепию, приглашая бога явиться, принося счастье, в город. Затем Александр попросил чашу и, когда кто-то из присутствующих подал ему сосуд, он погрузил его в воду и без затруднения вытащил вместе с водой и илом яйцо, в котором он заранее спрятал бога, залепив отверстие в скорлупе воском и белилами.
Взяв яйцо в руки, он говорил, что держит самого Асклепия. А собравшиеся внимательно смотрели, ожидая, что произойдет дальше, очень удивленные уже и тем, что в воде нашлось яйцо. Разбив его, Александр взял в руки змейку. Присутствующие, увидев, как она движется и извивается вокруг его пальцев, тотчас же закричали и стали приветствовать бога, поздравляя город с новым счастьем. Каждый жадно молился, прося у бога богатств, изобилия, здоровья и прочих благ.
Александр снова отправился домой, неся с собой новорожденного Асклепия, появившегося на свет дважды, а не один раз, как все прочие люди, и рожденного не Коронидой и не вороной, а гусыней. Весь народ следовал за ним, и все были одержимы и сходили с ума от больших надежд.
15. Несколько дней Александр оставался дома, рассчитывая, что под влиянием распространившейся молвы в город сбежится множество пафлагонцев. Так и случилось. Город переполнился людьми, лишенными мозгов и рассудка, совершенно не похожими на людей, питающихся хлебом, и только по виду отличающимися от баранов.
Тогда Александр, усевшись на ложе в небольшом помещении, одетый как подобает божеству, взял за пазуху Асклепия из Пеллы, отличавшегося, как я говорил, величиной и красотой. Он обвил змею вокруг своей шеи, выпустив хвост наружу. Змея была так велика, что находилась за пазухой и волочила часть своего тела по земле. Александр скрывал только голову змеи, держа ее подмышкой, что змея спокойно переносила; а из-под своей бороды с другой стороны выставил змеиную головку из полотна, как будто она действительно принадлежала змее, которую все видели.
16. Представь себе теперь небольшое помещение, не очень светлое, так как свет попадал в него в недостаточном количестве, и густую толпу напуганных, заранее объятых трепетом и возбужденных надеждой людей. Входящим, несомненно, казалось чудесным, что из животного, только что родившегося, в течение нескольких дней выросла такая большая змея, к тому же с человеческим лицом и ручная. Посетители толкали друг друга к выходу и, не успев ничего хорошо разглядеть, уходили, теснимые вновь входившими непрерывной толпой. В стене против двери был проделан другой выход, как, судя по рассказам, македоняне сделали в Вавилоне во время болезни Александра, когда он был уже в тяжелом состоянии и стоявшие кругом дворца желали на него взглянуть и сказать ему последнее прости.
Говорят, что негодяй устраивал подобные представления не один раз, но весьма часто, особенно когда приезжали новички из богатых людей.
17. Говоря правду, я думаю, дорогой Цельс, нужно простить этим пафлагонцам и жителям Понта, людям «толстым» и необразованным, что они были обмануты, трогая змею (ведь и это Александр предоставил делать желающим). При тусклом свете посещавшие видели, как голова действительно разевает и закрывает пасть. Все было так хитро устроено, что требовался какой-нибудь Демокрит или сам Эпикур, или Метродор, или какой-нибудь другой философ, имевший твердый, как сталь, разум, чтобы не поверить всему этому и сообразить, в чем дело. Ведь нужно было быть заранее убежденным, даже не разобрав сущности проделки, в том, что скрыт только способ обмана, но все происходившее было обманом и не могло существовать в действительности.
18. Понемногу вся Вифиния, Галатия и Фракия стали стекаться к Александру. Впоследствии каждый рассказывал, — это было вполне естественно, — что он видел рождение бога, прикасался к нему немного спустя, когда бог в течение короткого времени достиг очень большой величины и стал лицом похож на человека. Кроме того появились рисунки и изображения змеи, статуи, изготовленные из меди и серебра; змея получила имя: ее звали Гликоном, согласно какому-то исходившему от бога приказанию в стихах. Действительно, Александр изрек:
