Авл Геллий - Аттические ночи. Книги I - X
и также это:
Тут не увидел бы Агамемнона, сына Атрея,
Дремлющим, или трепещущим, или на брань неохотным. [362]
(12) И Эпикур [363] сходным образом определил наивысшее наслаждение как избавление и освобождение от всякой печали следующими словами: «Предел <всякой величины наслаждений> есть изъятие причиняющего боль». [364] (13) С тем же основанием Вергилий назвал Стигийское болото inamabilis (нелюбезное). [365] (14) Ведь как inlaudatus в силу отсутствия (κατὰ στέρησιν) похвалы, так inamabilis в силу отсутствия (κατὰ στέρησιν) любви вызывают отвращение. (15) Другим способом inlaudatus можно защищать так: (16) На древнем языке laudare означает nominare (называть) и apellare (именовать). Так, в гражданских процессах говорят, что свидетель [366] laudari, то есть называется. (17) Inlaud atus же, словно inlaudabilis (безвестный), который не достоин ни разговора, ни какой-либо памяти, и никогда не должен быть упомянут, (18) как некогда решением всей Азии было постановлено, чтобы никто никогда не называл имя того, кто сжег храм Дианы Эфесской. [367]
(19) Остается третье из того, что порицают, [а именно], что он сказал: «тунику, покрытую (squalentem) золотом». (20) Однако это означает обилие и плотность золота, вытканного наподобие чешуи. Ведь squalere употребляют, когда говорят о плотности и шероховатости чешуи, которую видят на кожах змей и рыб. (21) Подобное же обнаруживается у этого поэта в нескольких местах:
…в чепраке из кожи, обшитой,
Словно перьями, сплошь чешуей (squamis)
позолоченной медной. [368]
(22) и в другом месте:
и уж свирепствовал он, в панцирь одетый из медных чешуй
(squamis ahenis)
золотистый. [369]
(23) Акций [370] в «Пелопиде» написал так:
чешуя (squamae) этой змеи покрыта шероховатым золотом
(auro squalido) и пурпуром. [371]
(24) Итак, все, что было чрезмерно оплетено и покрыто чем-либо [так], что необычным видом внушало смотрящим трепет, называлось squalere. (25) Так у необразованных и грубых людей большая куча нечистот называется squalor. Длительным и постоянным употреблением в таком значении все это слово так осквернено, что уже перестали говорить squalor о чем-то другом, кроме как об одних нечистотах. [372]
Глава 7О долге детей в отношении отцов и об изложении этого [вопроса] в философских книгах, где описано и исследовано, всем ли приказам отца следует подчиняться
(1) В философских исследованиях не раз рассматривалось, всегда ли и во всех ли повелениях должно подчиняться отцу.
(2) По этому вопросу греки и наши, писавшие об обязанностях, передавали, что есть три мнения, которые нужно рассмотреть и обдумать, и самым тщательным образом их различали. (3) Первое из них: всему, что приказывает отец, следует повиноваться; второе: в некоторых [случаях] должно подчиняться, в некоторых повиноваться не следует; третье: нет никакой необходимости следовать и подчиняться отцу.
(6) Поскольку последнее суждение при первом рассмотрении оказывается слишком порочным, мы прежде остановимся на том, что сказано о нем. (7) Говорят: «Отец приказывает или правильно или неверно. Если он приказывает правильно, то следует подчиняться не потому, что он приказывает, но нужно делать это, потому что есть закон, чтобы это совершалось; если неверно, то, разумеется, ни в коем случае нельзя делать того, что не должно делаться». (8) Далее они заключают так: «Следовательно, никогда не следует повиноваться отцу в том, что он приказывает». (9) Мы, однако, сочли, что ни это мнение не может быть одобрено — ведь это жалкая уловка, как мы вскоре покажем, вздорная и пустая; (10) но также и то, что мы упомянули на первом месте (будто нужно повиноваться всему, что приказал отец), не может считаться верным и справедливым. (11) Ведь что если он прикажет [совершить] предательство родины, убийство матери, что-либо другое позорное или нечестивое? (12) Итак, наилучшим и наиболее безопасным кажется среднее мнение, что некоторым [приказаниям] следует повиноваться, некоторым следовать не должно. (13) Однако говорят, что то, чему не следует подчиняться, должно отклонять мягко и почтительно, без чрезмерного неприятия и без сурового упрека, и следует [скорее] обойти молчанием, чем с презрением отвергать.
(14) То же заключение, которое делается, как было сказано выше, о том, что совсем не следует повиноваться отцу, несовершенное, и может быть отражено и опровергнуто следующим образом: (15) все, что случается в делах человеческих, как полагают ученые, либо достойно, либо позорно. [373] (16) То, что само по себе правильно или честно, как-то: хранить верность, защищать родину, любить друзей, надлежит делать, прикажет отец или не прикажет; (17) но того, что противоположно этому, и того, что позорно и вообще несправедливо, не [следует делать], даже если прикажет. (18) То же, что находится посередине и греками называется то με σα (среднее), то α̉διάφορα (безразличное в нравственном отношении), например, идти на военную службу, обрабатывать землю, занимать должности, выступать защитником в суде, вступать в брак, отправляться по приказу, являться по вызову, — поскольку и это, и подобное ему само по себе ни достойно, ни позорно, то становится достойным одобрения или порицания в результате самих наших действий, как мы поступаем; поэтому считается, что во всех такого рода делах следует повиноваться отцу, например, если он прикажет жениться или произносить речи в защиту обвиняемых. [374] (19) Ведь поскольку и то и другое по собственной природе ни честно, ни позорно, то, стало быть, если отец прикажет, следует подчиниться. (20) Но если он прикажет взять жену, пользующуюся дурной репутацией, бесстыдную, преступную или выступать в защиту какого-нибудь Каталины, [375] или Тубула, [376] или Публия Клодия, [377] разумеется, не следует повиноваться, поскольку, если возникает нечто позорное, это перестает быть само по себе средним и безразличным.
(21) Ведь не безупречна предпосылка говорящих: «то, что приказывает отец, либо честно, либо позорно», и не нет разумных и законных оснований усматривать здесь раздельное суждение. В самом деле, в этом противопоставлении не хватает третьего: «или не честное, и не позорное». Если его добавить, нельзя будет заключить так: «итак, никогда не следует повиноваться отцу».
Глава 8О том, что упрек, сделанный Плутархом Эпикуру в [неверном] построении силлогизма, не вполне справедлив
(1) Плутарх во второй из книг, которые он написал о Гомере, говорит, что Эпикур несовершенно, неверно и неискусно воспользовался силлогизмом, и приводит сами слова Эпикура: «Смерть для нас ничто, ибо разъятое (διαλυθεί) бесчувственно; бесчувственное же для нас — ничто». [378] (2) «Ведь он опустил то, — утверждает [Плутарх], - что должен был указать в первой части, [а именно]: смерть есть разъятие (διάλυσις) души и тела, (3) далее он здесь тем самым, что опустил, воспользовался, словно установленным и наглядным, для подкрепления другого. (4) Но такой силлогизм, — продолжает он, — невозможно успешно произвести, если не принять сначала этой [посылки]». [379]
(5) Относительно формы и структуры силлогизма Плутарх написал, по крайней мере, верно. Ведь если ты хочешь делать заключения и рассуждать так, как предписывается в наставлениях, то вот как следует говорить: «Смерть — разъятие души и тела, а разъятое ничего не чувствует, бесчувственное же для нас ничто». (6) Но кажется такой человек, как Эпикур, опустил эту часть силлогизма не по невежеству, (7) и в его задачу не входило составить силлогизм, как в философских диспутах, со всеми его элементами и заключениями, но, конечно, поскольку разъятие души и тела в смерти очевидно, он не счел необходимым упоминание о том, что для всех было совершенно ясно. (8) Как и то, что логическую связь силлогизма он поставил не в конце, а в начале; ведь кто не понимает, что это также сделано не по неопытности?
(9) Также и у Платона во многих местах можно найти силлогизмы, которые, отвергая и изменяя тот порядок, что предписывается в наставлении, построены с неким изящным пренебрежением к порицанию. [380]
Глава 9О том, что тот же Плутарх с очевидной клеветой порицал слово, употребленное Эпикуром
(1) В той же книге Плутарх снова упрекает Эпикура в том, что он воспользовался не вполне подходящим словом, в несобственном значении. (2) Ведь Эпикур написал так: «Предел величины наслаждения есть устранение всякого страдающего начала (παντός του̃ α̉λγου̃ντος υ̉πεξαίρεσις)». [381] «Не παντὸς του̃ α̉λγου̃ντος (всякого страдающего начала) — утверждает [Плутарх], - следовало сказать, но παντὸς той αλγεινου̃ (всякого, причиняющего страдания); ведь должно быть обозначено избавление от страдания, — говорит он, — а не от страдающего начала». [382]
(4) Плутарх, обвиняя Эпикура, чрезмерно тщательно и даже, пожалуй, несколько холодно (subfrigide) [383] «охотится за словами» (λεξιθηρει̃). [384] (5) Ведь Эпикур не только не следует этим заботам о звуках и изяществе слов, но даже высмеивает [их].
