Антология - Властелины Рима. Биографии римских императоров от Адриана до Диоклетиана
IX. (1) Думая так о египтянах, Аврелиан приказал Сатурнину не показываться в Египте, и эта была мысль, внушенная богами. Ведь как только египтяне увидели, что к ним прибыло высокое должностное лицо, они тотчас же начали кричать: "Сатурнин Август, да хранят тебя боги!". (2) Он, однако, как человек разумный — отрицать этого нельзя — вскоре удалился из Александрии и возвратился в Палестину. (3) Но там, в то время как он стал размышлять о том, что он не может быть в безопасности, продолжая жить частным человеком, стоявшие вокруг него воины облекли его в снятую со статуи Венеры порфиру — это была циклада замужней женщины — и преклонились перед ним. (4) Я не раз слыхал, как мой дед говорил, что он присутствовал при том, как преклонялись перед Сатурнином. (5) Сатурнин, по его словам, плакал и говорил: "Государство потеряло, могу сказать это без ложной гордости, нужного ему человека. Ведь это я восстановил порядок в Галлиях, я вернул захваченную маврами Африку, я умиротворил Испании.[1469] Но какая от всего этого польза? Все это погибло, как только я посягнул на власть".
X. (1) А когда те, кто облек его в порфиру, стали уговаривать его сохранить и жизнь, и власть, он обратился к ним с такими словами: (2) "Вы не знаете, друзья, какое это бедствие — быть императором. Мечи, как щетина, угрожающе висят над головой, со всех сторон копья, со всех сторон дротики. Даже стража внушает страх, даже приближенные внушают ужас. И пища не доставляет удовольствия, и в путь отправляешься не по своему усмотрению, и войны предпринимаешь не по своему решению, и за оружие берешься не по собственному побуждению. (3) Добавь и то, что любой возраст императора вызывает нарекания: если ктонибудь стар, его называют непригодным; если он юн, находят, что он охвачен бешенством. Есть ли надобность говорить о том, что Проб любезен всем? Желая, чтобы я стал соперником того, перед кем я добровольно отступаю и чьим полководцем я желаю быть, вы влечете меня к неизбежной смерти. Утешение при этой смерти у меня есть: я не смогу погибнуть один". (4) Марк Сальвидиен утверждает, что Сатурнин действительно произнес эту речь, и он в самом деле был человеком с большим образованием. В Африке он занимался у ритора, в Риме посещал учебные заведения.
XI. (1) Чтобы не затягивать рассказа, следует сказать о том, что имеет ближайшее отношение к Сатурнину: некоторые ошибаются, полагая, что это тот Сатурнин, который захватил императорскую власть во времена Галлиена, тогда как это совсем другой человек, и был он убит почти что против воли Проба. (2) Говорят, Проб не раз посылал ему милостивые письма и обещал ему прощение, но воины, бывшие с Сатурнином, не верили. (3) Наконец, осажденный в какомто укреплении теми, кого послал Проб, он был зарезан против воли Проба.[1470] (4) Было бы долго излагать, да и не нужно рассказывать всякие пустяки — какого он был роста, какого телосложения, о его красоте, о том, что он пил, что ел. Пусть об этом рассказывают другие, так как никакого полезного примера во всем этом нет. Мы же перейдем к тому, что следует еще рассказать.
XII. (1) Родиной Прокула была страна альбингавнов, живущих в Приморских Альпах. Дома он считался человеком знатным, но предки его занимались разбоем, и сам он составил себе довольно крупное состояние из скота, рабов и других вещей, которые он похитил. (2) Говорят, что в то время, когда он взял на себя императорскую власть, он вооружил две тысячи своих рабов. (3) У него была жена, женщина с мужским характером, которая и толкнула его на это безумное дело; имя ее было Самсо, но это имя было дано ей впоследствии, а раньше она называлась Витуригой. (4) Сына своего Геренниана[1471] он, по его словам, хотел одарить императорским званием, когда ему исполнится пять лет. (5) Это был человек, чего отрицать нельзя… и очень храбрый, привычный к разбою, так как всю жизнь он провел с оружием в руках. Он командовал многими легионами в качестве трибуна и проявил храбрость. (6) И так как даже мелкие подробности бывают занимательны и доставляют удовольствие при чтении, то не следует умолчать о том, о чем он сам хвастался в одном письме. Лучше дословно привести это письмо, нежели слишком много говорить по поводу него: (7) "Прокул шлет родному Мециану привет. Я взял в плен сто девушек из Сарматии. Из них десять я изнасиловал в одну ночь. Всех их я, в меру своих сил, в течение пятнадцати дней сделал женщинами". (8) Как видишь, он хвастается поступком непристойным и вполне развратным, думая, что его будут считать удальцом, если он закалится среди непрерывных преступлений.
XIII. (1) Так как и после получения высокого военного звания Прокул, хотя и продолжал вести себя недостойно и оставался развратным, все же проявлял храбрость, то по предложению лугдунцев, которые, повидимому, терпели большие притеснения от Аврелиана и очень сильно боялись Проба, он был призван к власти чуть ли не в шутку и для забавы, как говорит Онезим[1472] (впрочем, я знаю, что ни у какого другого писателя я такого сообщения не нашел). (2) На какомто пиру играли в шахматы, и он десять раз вышел в императоры. Тогда один не лишенный остроумия шутник воскликнул: "Будь здрав, Август!" — и, принеся пурпурную шерсть, покрыл ею плечи Прокула и преклонился перед ним. Отсюда — страх со стороны свидетелей всего этого, а также уже и попытка со стороны Проба привлечь на свою сторону войско и захватить императорскую власть. (3) Все же это избрание принесло некоторую пользу галлам, так как он не без славы и блеска уничтожил аламаннов, которые тогда еще назывались германцами, причем он все время вел войну с ними разбойничьим способом. (4) Однако Проб загнал его на край земли, и, когда Прокул пожелал опереться на помощь франков, от которых, по его словам, происходил его род,[1473] сами франки, которым свойственно, смеясь, нарушать верность, предали его; тогда Проб победил и умертвил его. (5) Потомки Прокула еще и теперь живут среди альбингавнов; они имеют обыкновение говорить в шутку, что им не нравится быть ни государями, ни разбойниками. (6) Вот все достойное упоминания, что я узнал и помню относительно Прокула. Перейдем теперь к Бонозу, о котором я написал гораздо меньше.
XIV. (1) Боноз был из испанской семьи, родился в Британии, а мать его была из Галлии; сам он говорил о себе, что он сын ритора, а по сведениям, полученным мною от других, был сыном учителя грамоты. Еще в раннем детстве он потерял отца; воспитанный матерью, очень мужественной женщиной,[1474] он не получил никакого образования. (2) Сначала он проходил военную службу среди младших командиров, а затем в коннице; он был центурионом, исполнял должность трибуна, был военным начальником ретийской границы. Пил он столько, сколько никакой другой человек. (3) Аврелиан часто говорил о нем: "Он родился не для того, чтобы жить, а для того, чтобы пить". Все же он долго относился к Бонозу с уважением за его воинскую доблесть. (4) Если откуданибудь приходили послы варварских племен, им устраивали попойку, для того чтобы он мог напоить их допьяна и благодаря вину выведать у них все, что нужно. Сам он, сколько ни пил, всегда оставался спокойным и трезвым, и, по словам Онезима, биографа Проба, становился от вина только умнее. (5) У него была удивительная особенность: сколько он выпивал, столько же выделял мочи, так что у него ни грудь, ни желудок, ни мочевой пузырь не перегружались.
XV. (1) Однажды германцы сожгли римские увеселительные яхты на Рейне. Боясь наказания, Боноз взял на себя императорскую власть и удерживал ее дольше, чем он этого заслуживал. (2) В долгом и жестоком сражении он был побежден Пробом и окончил жизнь, удавившись в петле. Тогда появилась шутка, что висит не человек, а амфора. (3) Боноз оставил двух сыновей; Проб пощадил обоих. Точно так же и жене его все время оказывался почет и до самой ее смерти выдавалось содержание. (4) Говорят, и мой дед подтверждал это, что она была необыкновенной женщиной и принадлежала к знатной фамилии, но была из племени готов; Аврелиан дал ее в жены Бонозу с той целью, чтобы через него выведывать у готов все, что нужно, так как она была девушкой царского происхождения. (5) Имеется письмо Аврелиана, написанное им легату Фракии по поводу этого брака и тех даров, которые Аврелиан приказал дать Бонозу по случаю этой свадьбы, которое я здесь и вставляю: (6) "Аврелиан Август Галлонию Авиту[1475] привет. В прошлом письме я писал тебе, чтобы ты поместил знатных готских женщин в Перинфе, назначив им содержание не каждой в отдельности, а с таким расчетом, чтобы все семь имели общий стол. Ведь если каждая получает отдельно, то и каждой достается мало, и государство тратит очень много. (7) Но теперь, ввиду того, что я решил выдать Гунилу за Боноза, ты дашь ему, согласно ниже прилагаемому списку, все, что мы предписываем; свадьбу устроишь на государственный счет". (8) Список вещей был следующий: "Туники с капюшонами полушелковые, окрашенные в фиолетовый пурпур, одну тунику полушелковую с золотой полосой весом в один фунт, две нижние рубашки с двумя шелковыми полосами, какие подходят для матроны.[1476] Ему самому ты дашь сто золотых филиппеев, тысячу серебряных антонинианов и миллион медных сестерциев".[1477] (9) Вот что я, помнится, прочел о Бонозе. Правда, я мог бы обойти молчанием жизнь этих людей, о которых никто и не спрашивал, но, чтобы быть вполне добросовестным, я счел своим долгом сообщить и о них то, что я узнал. (10) Мне остается рассказать о Каре, Карине и Нумериане, так как для рассказа о Диоклетиане и его преемниках требуется более высокий стиль.
