Вулкаций Галликан, Юлий Капитолин, Требеллий Поллион, Флавий Вописк, Элий Лампридий, Элий Спартиан - Властелины Рима
XVI. (1) После этого он устремился в Иллирик.[1423] Прежде чем прибыть туда, он покинул Рецию усмиренной настолько, что не оставил там даже подозрения на какоелибо основание для страха. (2) В Иллирике он нанес такое поражение сарматам и прочим племенам, что почти без войны отобрал у них все награбленное ими.[1424] (3) Затем он держал путь по Фракиям и частью подчинил, частью принял в дружественный союз все гетские народы, устрашенные молвой о его подвигах и подавленные могуществом древнего имени. (4) После этого он устремился на восток и по пути взял в плен и казнил одного могущественнейшего разбойника Пальфурения[1425] и освободил всю Исаврию, возвратив под власть римских законов народы и города.[1426] (5) Он проник в местности, где жили исаврийские варвары, пуская в ход либо устрашения, либо обходительность. Пройдя по этим местам, он сказал: «Легче не пускать сюда разбойников, чем убрать их отсюда». (6) Он дал в собственность ветеранам все те места, куда труден доступ, с условием, чтобы их дети, разумеется мужского пола, с восемнадцатилетнего возраста посылались на военную службу; это он сделал с той целью, чтобы они не научились разбойничать.
XVII. (1) Усмирив, наконец, все части Памфилии и прочих провинций, соседствующих с Исаврией, он направил путь на Восток. (2) Он покорил также блеммиев[1427] взятых у них пленников он послал в Рим, и они своим удивительным видом привели в изумление римский народ. (3) Кроме того, он вырвал у варваров порабощенные ими города Копту и Птолемаиду[1428] и вновь подчинил их власти Рима. (4) Это принесло ему большую пользу: парфяне отправили к нему послов,[1429] признаваясь тем самым в том, что боятся его, и просили о мире. Он принял их с высокомерием и отослал домой еще более напуганными. (5) Говорят, что, отвергнув присланные царем дары, он написал Нарсею[1430] такое письмо: «Я удивляюсь, что из всего того, что будет нашим, ты прислал так мало. Владей пока всем, что доставляет тебе отраду. Если мы захотим иметь все это, то мы знаем, каким образом мы должны завладеть этим». (6) Получив такое письмо, Нарсей очень испугался, особенно потому, что он узнал об освобождении Копты и Птолемаиды от державших их в своей власти блеммиев и о том, что те, кто раньше внушал ужас всем племенам, истреблены до последнего человека.
XVIII. (1) Итак, заключив мир с персами, Проб вернулся во Фракии и поселил на римской земле сто тысяч бастернов,[1431] которые все сохранили верность Риму. (2) Однако, когда он точно так же переселил очень многих людей из других племен, то есть из гипедов, граутунгов и вандулов,[1432] то все они нарушили верность и, пока Проб был занят войной с тиранами, разбрелись по суше и по воде почти по всему миру и нанесли римской славе немало тяжких ударов.[1433] (3) После разных превратностей и перемен военного счастья Проб разгромил их, и лишь немногие вернулись домой, считая для себя славой то, что они ускользнули из рук Проба. Так действовал Проб против варваров. (4) Ему пришлось столкнуться и с сильными волнениями, которые были вызваны тиранами. Он одолел в разного рода сражениях и благодаря своей известной доблести Сатурнина, захватившего императорскую власть на Востоке. После этого на Востоке наступило такое спокойствие, что, как говорили в народе, никто не слыхал даже о восстании мышей. (5) Затем, когда в Агриппине, в Галлии, Прокул и Боноз захватили императорскую власть и уже притязали на Британии,[1434] Испании[1435] и все провинции Галлии «в брюках», он победил их при содействии варваров. (6) Для того чтобы ты не задавал больше вопросов о Сатурнине, или о Прокуле, или о Бонозе, я помещу рассказ о них в отдельную книгу, и, как подобает или, вернее, как того требует необходимость, скажу о них очень немного. (7) Следует знать одно: все германцы, когда Прокул обратился к ним за помощью, предпочли служить Пробу, нежели властвовать вместе с Бонозом и Прокулом. (8) С этого времени Проб разрешил всем галлам, испанцам и британцам иметь виноградные лозы и заниматься виноделием. И сам он, вскопав руками воинов гору Альму близ Сирмия в Иллирике, засадил ее отборными лозами.
XIX. (1) Он устроил для римлян замечательные развлечения и произвел раздачу.[1436] (2) Он справил триумф над германцами и блеммиями[1437] и во время своего триумфа вел перед собой отряды всех племен, численностью до пятидесяти человек каждый. Он устроил в цирке великолепнейшую охоту, причем позволил народу расхватать все. (3) Зрелище это было такого рода. Мощные деревья, которые воины вырвали вместе с корнями, были прикреплены к соединенным между собой по длине и ширине бревнам, затем сверху была насыпана земля, и весь цирк, засаженный подобием леса, зеленел прелестной свежей листвой. (4) Затем через все входы были впущены тысяча страусов, тысяча оленей, тысяча кабанов, далее – лани, горные козлы, дикие овцы и другие травоядные животные, сколько их можно было вскормить или найти. Затем были выпущены простые граждане и каждый хватал себе то, что хотел. (5) На следующий день он выпустил в амфитеатре сразу сто львов с гривами, которые своим рычанием создавали впечатление грома. (6) Все они были убиты людьми, стоявшими в задних воротах. Зрелище это не представляло собой ничего интересного по причине способа, каким убивали животных. Не было того стремительного натиска этих зверей, какой обычно бывает, когда они устремляются из клеток. Кроме того, многие из них, которые не захотели выходить в амфитеатр, были убиты стрелами. (7) Затем было выпущено сто ливийских леопардов, затем сто сирийских; было выпущено сто львиц и вместе с ними триста медведей. Все эти дикие животные представляли собой, разумеется, зрелище, скорее потрясающее, чем приятное. (8) Кроме того, было выпущено триста пар гладиаторов, причем тут сражалось много блеммиев, которых вели в триумфе, много германцев и сарматов, а также несколько исаврийских разбойников.
XX. (1) По окончании всего этого Проб, готовясь к войне с персами,[1438] погиб от козней своих же воинов, в то время как он совершал путь по Иллирику. (2) Причины его убийства были следующие. Прежде всего то, что он никогда не позволял воину оставаться без дела: руками своих воинов он выполнил много работ, говоря при этом, что воины не должны есть свой паек даром. (3) К этому он добавил слово для них неприятное, но спасительное для государства, если только оно оправдается, а именно, что скоро воины будут совсем не нужны. (4) Что он имел в виду, говоря это? Разве он не покорил все варварские племена и не сделал целый мир собственностью римлян? (5) «Скоро, – сказал он, – мы не будем нуждаться в воинах». Разве это не значит сказать: римского воина уже не будет, везде будет царить, всем будет спокойно владеть наше государство, весь круг земель не будет изготовлять оружия, не будет поставлять продовольствия, быков будут держать для плуга, кони будут рождаться для мира, не будет никаких войн, не будет плена, повсюду мир, повсюду римские законы, повсюду наши судьи.
XXI. (1) Любовь к превосходному императору завлекает меня дальше, чем это позволяет прозаический рассказ. Поэтому я добавлю лишь рассказ о том, что главным образом ускорило наступление рокового конца столь великого мужа. (2) Прибыв в Сирмий и пожелав сделать родную землю плодородной и расширить ее, он поставил много тысяч воинов на осушение какогото болота;[1439] он готовился провести огромный ров, чтобы можно было, отведя устье его в реку Саву, осушить эти местности на пользу сирмийцам. (3) Возмущенные этим воины на пятом году его правления умертвили его[1440] в то время, как он хотел скрыться в очень высокую обитую железом башню, которую он выстроил для наблюдения. (4) Потом, однако, все воины сообща устроили ему огромную гробницу в виде высокой насыпи и вырезали на мраморной доске такую надпись: «Здесь покоится император Проб, действительно дельный (probus), победитель всех варварских племен, победитель и тиранов».[1441]
XXII. (1) Сравнивая государя Проба с другими императорами, я прихожу к заключению, что этот муж был либо равен почти всем римским вождям тем, что были храбры, и милостивы, и благоразумны, и вызывали удивление, либо, если только бешеная зависть не будет этого оспаривать, был лучше их. (2) В продолжение того пятилетия, когда он был у власти, он вел столько войн на всем круге земель, и притом командуя войсками сам, что можно удивляться, как он успевал принимать участие во всех этих сражениях. (3) Многое совершил он своей собственной рукой, много воспитал славнейших полководцев. Ведь из его школы вышли Кар, Диоклетиан, Констанций, Асклепиодот, Аннибалиан, Леонид, Цекропий, Пизониан, Геренниан, Гавдиоз, Урсиниан[1442] и другие, которым удивлялись наши отцы и из числа которых вышли хорошие государи. (4) Пусть с этим сравнит теперь кто хочет двадцать лет правления Траяна и Адриана, пусть сравнит почти столько же лет правления Антонинов. Я уже не буду говорить об Августе: едва ли кто может прожить столько лет, сколько он правил. О дурных императорах молчу. Уже славнейшее изречение Проба показывает, что он надеялся иметь возможность совершить, сказав, что скоро воины не будут нужны.
