Лайза Пикард - Викторианский Лондон
У последователей кафолической, или апостолической, церкви — не путать с любой другой католической церковью, англо- или римско-католической, — известных также как ирвингиты, по имени своего основателя, было в Лондоне семь храмов, и в каждом дважды в день проводилась торжественная служба, с ладаном и пышными облачениями священников, «более торжественная, чем в большинстве ритуалистских церквей». У последователей Сведенборга, или Новой церкви, было пять храмов, главный из которых находился на Аргайл-сквер близ вокзала Кингс-Кросс. Они верили, что умершие мгновенно воскресают и что реально существует лишь духовное тело, и в этом теле — за неимением лучшего — браки совершаются на небесах.
Плимутская братия собиралась в трех местах. Они причащались буханкой домашнего хлеба, разрезанной на четыре части; хлеб пускали по кругу, и каждый отламывал себе кусочек, а вино передавали в обычных больших стаканах. Кристадельфиане встречались в академии танца на Гауэр-стрит. Они тоже крестились с полным погружением. «Я был поражен тем, как рабочие читают и толкуют свою потрепанную Библию».
В Великобритании было 5532 моравских брата, но в Лондоне им принадлежала всего одна часовня на Феттер-лейн. Они вели начало от гуситов пятнадцатого века. Их миссионерская деятельность распространялась на такие отдаленные места земного шара, как Лабрадор и Гренландия, на аборигенов Австралии и индейцев Северной Америки. Сандемиане, или гласситы, достаточно известны, благодаря выдающемуся ученому, Майклу Фарадею, который входил в эту секту и верил в спасение по вере, а не по делам. На «праздниках любви» им полагалось целовать своих соседей в обе щеки — чтобы прихожане не пытались избежать поцелуев с дурно пахнущим стариком или прыщавым юнцом, места в церкви распределялись по жребию.
Методисты, в прошлом веке представлявшие главную религиозную секту, с 1845 года переживали раскол, но все же остались самым могущественным нонконформистским вероисповеданием.[916] К сожалению, неутомимый священник-исследователь, оставивший описания самых разных сект, которые и легли в основу этой главы, методистов не посетил. Зато посетил Общество друзей, или квакеров, в молитвенном доме на Сент-Мартинс-лейн, «маленьком непритязательном здании, очень чистом». Придя туда спозаранок, он увидел сто пятьдесят прихожан, мужчин и женщин, сидевших порознь. Молодые дамы были не в сером, как можно было бы ожидать, а в шелках и умопомрачительных шляпках, мужчины же сидели в головных уборах. Ровно в одиннадцать начало «безмолвной службы» ознаменовалось тем, что мужчины сняли свои шляпы. Тишина ничем не нарушалась около часа, потом человек, «исполнявший обязанности священника, одетый в полный квакерский костюм, заговорил, вдохновленный Духом». Затем на двадцать минут вновь наступила тишина, затем «джентльмен, одетый как священник», двадцать минут молился. Вновь воцарилась тишина, «внезапно пробил час дня, шляпы были водружены на место», и все присутствующие вернулись к нормальной жизни любого прихода, выходящего с воскресной службы.
«Возможно, некоторым покажется странным, что к религиозным верованиям Лондона, какими бы нетрадиционными они ни были, следует причислить и спиритизм. Его привыкли ассоциировать со столовращением и движущейся мебелью… [однако] для многих людей спиритизм, несомненно, является религией в самом серьезном и глубоком смысле слова».[917] Спиритизм был завезен из Америки в начале 1850-х годов. На первых порах его влияние ограничивалось имущими классами: «одна из причин того, что современный спиритизм распространился… только среди „высших десяти тысяч“ — высокая цена, за которую духи соглашаются „явиться“… не у всякого найдется на это крона [5 шиллингов]».[918] Но со временем цена упала, и мода охватила широкие слои населения. Одним из первых медиумов была миссис Хайден, в 1852 году прибывшая из Бостона и поселившаяся на Куин-Энн-стрит; там «ежедневно, с 12 до 15 и с 16 до 18 часов, проходили спиритические сеансы». Ее быстро разоблачили как мошенницу, и она вернулась в Штаты. В 1859 году другой медиум, Дэниел Хоум, ухитрился убедить Элизабет Барретт Браунинг, присутствовавшую на сеансе вместе с мужем, в том, что он левитировал. В результате Роберт Браунинг опубликовал в 1864 году поэму «Мистер Дрянь, медиум». Известный случай с участием Хоума закончился в суде, где пожилая женщина, миссис Лайонс потребовала вернуть ей деньги. Она выиграла дело, но суд обязал ее оплатить судебные издержки Хоума, основываясь на том, что ей не следовало верить мошенникам. Ужасающее число погибших во время эпидемий холеры и на Крымской войне заставляло многих верующих искать утешения в возможности общения с ушедшими близкими, но их плачевным положением бессовестно воспользовались мошенники.
* * *Евреи, жившие на востоке викторианского Лондона, упрямо придерживались неанглийских обычаев и только этим вызывали недовольство. Например, евреи не разделяли склонности англичан к спиртному и избиению жен, не отправляли своих бедных и больных в богадельню; они мало пили и заботились о своих слабых сородичах всей общиной. Английские евреи делились на две группы: сефардов, ведущих свое происхождение от евреев Испании и Португалии, и ашкенази, выходцев из Восточной Европы, составлявших 90 % лондонских евреев. До конца восемнадцатого века между этими группами существовали некоторые трения, исчезнувшие в викторианскую эпоху, хотя некоторые сефарды по-прежнему считали себя выше своих братьев-ашкенази. Дизраэли упорно утверждал, что он потомок сефардов.[919] Его дед, итальянский купец, прибыв в Лондон, присоединился к общине сефардов. Но Ротшильды, наверняка, самая известная еврейская семья, были ашкенази из Франкфурта.
До страшных погромов 1880-х годов в страну ежегодно прибывало около двухсот евреев.[920] Большинство лондонских евреев родились в Англии. Ист-Эндские торговцы одеждой были ашкенази. Они часто начинали свое дело с торговли вразнос и купли и продажи поношенной одежды. В то время шляпы были в цене, и старьевщик, купив подержанную шляпу и заботясь о ее сохранности, водружал ее себе на голову, а поверх нее все те, что приобретал позднее. Этим объясняется «тройная корона» лондонских евреев на карикатурах, в которых не было недостатка. Благодаря упорному труду, сообразительности и осторожности, еврейским уличным торговцам нередко удавалось скопить довольно денег, чтобы открыть ювелирную, часовую или мебельную мастерскую или свой магазин, где торговали одеждой, фруктами и кошерной пищей. Огромная империя «Мозез и сын» в Ист-Энде продавала одежду как для аристократов, так и для рабочих. По существу евреи обладали монополией на рынках вокруг Петтикоут-лейн, где торговали поношенными вещами.
Разбогатев, еврейские торговцы нередко переселялись в западные пригороды, где жил средний класс, и строили там синагоги, при этом сохраняя верность синагогам в Сити. Расположенная в Сити синагога на Бевис-Маркс близ Олдгейта, была построена сефардами в 1700 году. Расположенная рядом «Большая синагога» на Дьюкс-плейс, «просторное здание, освещенное только свечами», была построена ашкенази в 1722 году.[921] Там звучала «необычайно красивая» музыка.[922] В 1841 году евреи-реформисты, разочаровавшись в ритуале [ортодоксальных евреев], «перегруженном сочинениями усердных раввинов и метафизическими дискуссиями, чуждыми духу молитвы»,[923] отделились от ортодоксов и ввели более простую форму богослужения. Поначалу они пользовались синагогой на Бертон-стрит в Вест-Энде, поскольку большинство из них принадлежало к среднему классу. В 1871 году они смогли открыть «поразительно красивую» синагогу на углу Аппер-Беркли-стрит и Портман-сквер, вмещающую тысячу мужчин в главном помещении и еще женщин на балконе.[924]
Евреи долго были поражены в гражданских правах, но постепенно барьеры рушились. В 1835 году сэр Дейвид Соломоне был избран шерифом лондонского Сити, но выборы были «аннулированы» судом старейшин. Та же история повторилась, когда его избрали от другого округа. Но в 1845 году он был успешно избран олдерменом, а в 1855-м достиг вершины своей карьеры, став лорд-мэром Сити. В 1847 году барон Лайонел де Ротшильд был избран в парламент от Сити, но был изгнан оттуда Палатой лордов, так как отказался произнести присягу, в которой упоминалось имя Христа. Между Сити, оказавшим упорную поддержку своему кандидату, и палатами общин и лордов завязался ожесточенный спор. Наконец компромисс был найден: обе палаты согласились изменить текст присяги. Двадцать пять дней спустя Ротшильд занял свое место в палате общин. Это была убедительная победа еврейской партии.
Еврейский опекунский совет, куда входили как ортодоксальные, так и реформированные евреи, осуществлял широкую благотворительную деятельность. Семья Ротшильдов оказывала щедрую помощь бесплатной еврейской школе, еврейской больнице и множеству других школ, а также приютам для престарелых. Расходы на похороны, страшившие многие христианские семьи, не пугали еврейскую семью. «Еврейские похороны — одна из самых суровых церемоний. Богатые и бедные ложатся в простые сосновые гробы, катафалки ничем не украшают, а надгробные памятники ставят самые простые».[925]
