Дмитрий Силлов - Реальный уличный бой. Система выживания на улице, в армии, в тюрьме, в обществе
Кто-то скажет: «О чем ты пишешь? Это же уголовники, типы, опасные для общества!» «А судьи кто? — отвечу я словами классика. — Вор должен сидеть в тюрьме? Кто доказал, что именно этот человек — вор? Доказали? А вы сами заходили в камеры, говорили с теми, кто годами живет в нечеловеческих, первобытных условиях тюремного заключения? Вы хотя бы представляете, сколько невинных людей сидят по СИЗО и зонам с доказательствами обвинения, притянутыми за уши? И сколько непойманных мавродиев жируют за границей и свободно разъезжают по столице в шикарных лимузинах?..»
Но вернемся к теме. Насчет «прописки» то, что написано в «Как выжить…», — вздор чистейшей воды. Говорят, что такого рода «прописка» существует на «малолетке» (тюрьме для несовершеннолетних). Но дети есть дети, там подобные вещи еще можно понять как развлечение своего рода. Так что не думайте, никто вас подвешивать за гениталии и задавать идиотские вопросы, описанные в вышеназванной книге, не будет. Я слышал, что кое-где остался обычай кидать под ноги вновь прибывшему полотенце. Вполне научно обоснованный психологический тест. Потенциальная «шестерка» его поднимет, нормальный человек перешагнет, этот, кто уже знаком с тюремным этикетом, вытрет ноги и носком ботинка отбросит полотенце на «дальняк» (он же «параша», то есть туалет).
Хорошо, если бы вам повезло попасть в «хату» с достойными людьми, т. е. с теми, кто не является в тюрьме «случайными пассажирами», а сидит за разбои, грабежи, рэкет и т. д. В таких «хатах» обычно царит «воровской ход». Это значит, что арестанты придерживаются неписаных законов воровского мира, направленных на то, чтобы упорядочить и защитить от «беспредела» жизнь любого (!) человека, попавшего в застенок. Правда, равноправия это не означает. Любой закон — будь он государственный или воровской — блюдет интересы сильнейшей, правящей верхушки. Уборка «хаты» авторитетом воровского мира (как это описано в «Как выжить в советской тюрьме») возможна лишь тогда, когда все люди в камере равны «по масти» (по положению в криминальной иерархии). Вопросы равноправия, да и все остальные вопросы решаются не кулаком, как в армии, а на общем совете, за «дубком» (столом) всеми членами «хаты», имеющими право голоса. Это, как правило, «братва» (или «бродяги») — люди, чье ремесло не вписывается в рамки законодательства и, в общем, соответствует статьям УК, перечисленным в четвертой главе, — и те, кто признан «достойным», как и автор этих строк в свое время, т. е. люди к «братве» прямого отношения не имеющие, но близкие им по духу, нашедшие с ними общий язык и общие интересы.
Далее идут «мужики». Это представители «гегемона», те, кто всю жизнь вкалывает в поте лица и в тюрьму попадает чаще всего либо по мелкому воровству (мешок гвоздей с завода), либо по пьяному делу. Отношение «братвы» к «мужикам» вполне нормальное, хотя, если стоит вопрос, кому мыть полы в хате — «бродяге» или «мужику», решение, конечно, будет не в пользу последнего.
Следующими в иерархии идут «коммерсанты». Торгаши, бизнесмены, палаточники и т. д. Если человек этой «масти» не особенно «пальцует» («растопыривает пальцы», т. е. задирает нос, ставит себя выше других), как в основном привыкли эти люди на воле, то к ним и отношение будет нормальное (особенно при обильном «греве», поступающем с воли, которым сей гражданин вынужден делиться с остальными). Правда, если «коммерсант» начинает забываться, ему всегда напомнят, кто он есть на самом деле, и поставят на место, иногда в не особо тактичной форме.
Далее — вечно грязные и ободранные «чушки» — в основном бывшие на воле бомжами и выполняющие в «хате» самую грязную работу. Низшая категория — «козлы», «опущенные», «машки» (хотя «машкой» называется также и матрас). Эти две категории народа я видел только мельком на сборке. И очень рад этому. Впечатление не из приятных. В четвертом изоляторе их нет, а на «общаке» спят они под «шконками», едят около «дальняка». Прикоснуться к их вещам, даже сесть на их место считается великим позором и может повлечь очень неприятные последствия. Это люди, еще на воле если не телом, то душой опустившиеся на уровень полуживотных, не имеющие ничего святого, цепляющиеся всеми средствами за свою жалкую жизнь. Но самое поразительное то, что за века существования в России воровского мира неписаные его законы почти исключили силовые методы принуждения. Никто, я повторяю, никто не поднимет руку даже на «опущенного» без веской на то причины.
Если арестант, пусть даже из «братвы», совершит значительный проступок перед сокамерниками, с него «спросят» или же (самое страшное) отделят от общего стола.
«Спросить» могут по-разному. Начиная от удара по лицу и кончая смертной казнью, что, естественно, бывает крайне редко.
Отделенный от «дубка» лишается всех прав и привилегий. Его не замечают, с ним не общаются. Вы не представляете, как это тяжело для человека в замкнутом пространстве. Хотя, по прошествии определенного времени, отделенный может попросить «братву» о «скачухе» (скидке, помиловании), и, коль за человеком за прошедшее время не наблюдалось особых «косяков», часто провинившийся восстанавливается в правах.
Что касается интимных моментов с «опущенными», то те, кому это надо, не насилуют их, а «разводят». Иногда за небольшой «подгон» в виде пачки сигарет и т. п., иногда — «на метле», т. е. в разговоре. «Опущенных» в нашей «хате» не было, но, беседуя на эту тему с сокамерниками, которым довелось посидеть на «общаке» и на «спецу», я понял, что услугами «машек» пользуются далеко не все (хотя это и не «в падлу»). «Я не сторонник подобных развлечений, для меня лучше подрочить за занавеской на «дальняке», коль уж совсем «шляпа задымила», — такое мнение я не раз слышал от многих арестантов.
Кстати, онанизм в тюрьме также не «в падлу», а является лишь мерой необходимости вследствие отсутствия противоположного пола. Так что, девчонки, не верьте сплетням! То, что из тюрьмы возвращаются «пидорами», — чушь собачья (хотя я слышал, есть среди слабого пола и такое мнение). Их сейчас на воле гораздо больше, чем в тюрьмах. А коль человек за решеткой не «скурвился», не опустился и у него не «съехала крыша» — вам скорее всего достанется надежный, сильный духом человек. Вспомните Шукшина в эпохальном фильме «Калина красная», когда он стучится в дверь к своей «Нинон». «Уехала она с таким же, как ты, уголовником», — орет сосед из-за двери. «Стало быть, не пропадет», — отвечает Шукшин.
В тюрьме всеми действительно серьезными делами, решением глобальных проблем занимается «вор в законе». Обычно арестанты знают, в какой «хате» сидит «вор» (сейчас длинное «вор в законе» сократили до короткого, но весьма почетного «вор», а человек, зарабатывающий себе на жизнь воровским промыслом, называется «крадун»). В воровские «хаты» по «дорогам» (веревкам, протянутым через окна из «хаты» в «хату») идут «малявы» (записки).
«Вор» решает проблемы, которые не может самостоятельно решить «братва».
Иногда по «хатам» проходят воровские «прогоны». Это своеобразное руководство, как жить и что делать. Слово «вора» — закон для любого арестанта.
Мне довелось однажды читать «прогон» известного «вора», посетившего в Бутырской тюрьме своих друзей и «закрытого» за это в «Матроске». «Прогон» был написан каллиграфическим почерком и, судя по стилю, весьма грамотным и образованным человеком. Так что образ «вора в законе», сыгранный Е. Леоновым в «Джентльменах удачи» и навязываемый средствами массовой информации, мягко говоря, не соответствует действительности. Во главе воровского мира стоят сильные, дерзкие, грамотные люди, одинаково хорошо владеющие и пером, и пистолетом. Я в своей «хате» обучал «братву» премудростям рукопашного боя. Взамен же за четыре с половиной месяца я узнал столько, сколько не узнал бы и за десять лет. Огромное спасибо вам, ребята, и скорейшей свободы всем тем, кто сейчас не на воле! Только в тюрьме я понял, что могу и должен написать книгу, которая поможет молодым пацанам избежать моих ошибок и научиться выживать в любой ситуации. Эта книга перед вами, и еще раз спасибо за это тем, кто сидел в «хате» 938 с июля по ноябрь 1994 года.
Когда «заезжаешь» в «хату», обычное на воле: «Здорово, мужики!» — здесь неприемлемо. Ответ на это: «Мужики в колхозе землю пашут» — т. к., сами понимаете, «мужики» — это «масть», с которой, заходя первый раз в «хату», тому, кто претендует на высшие ступени уголовной иерархии, здороваться нецелесообразно. Если ты чувствуешь себя «достойным» и не желаешь нигде быть в последних рядах, скажи: «Здорово, братва!» — и «братва» с тобой поздоровается. Либо: «Мир этому дому!»
После знакомства принято «отстегнуть на общее», т. е. внести в общий котел немного чаю, сигарет, сахару (если есть). Если нет — «братва» снабдит тебя самым необходимым (!) из того же «общака». Обязательно поинтересуйся, как живут люди в «хате», есть ли «воровской ход». Именно поинтересуйся (!), а не спроси, ибо слово «спрашивать» в тюрьме приобретает несколько иное значение. «Спрашивают» с виноватых. Также не рекомендуется слово «просто». «Просто» это задница, играть на «просто так» — играть на чью-то задницу. И если кому-то предложили сыграть «на просто так», то высока вероятность в случае проигрыша автоматом стать «опущенным» со всеми вытекающими отсюда последствиями. Без ставок играют «без интереса» или «ни на что», игра «с интересом» — это уже игра на что-то.
