Владислав Крапивин - Фрегат «Звенящий»
Я знал одного курсанта, который любил сочинять стихи про паруса и бури. Помню такие его строчки:
Сошлись вода и небо в шумном споре,
И океан бурлил в кипеньи диком.
И наш корабль вперед летел над морем,
Распарывая гребни мартин-гиком…
Антоша Штукин завистливо вздохнул. Такие красивые стихи придумывать он еще не умел.
– А в конце сегодняшних занятий сделаем последний рангоутный рисунок, – сказал Яков Платонович. – Бушприт со всеми деталями. Я попробую начать, а ты, Слава, помогай…
Так они и сделали…
– Прямо настоящее развесистое дерево на корабельном носу, – сказал Вася.
– Да, – согласился Яков Платонович, отряхивая с ладоней мел. – А во времена Магеллана и Френсиса Дрейка на тяжелых судах вроде галеонов и старинных линейных кораблей на ноке утлегаря или бом-утлегаря ставили дополнительную мачту – с одним или двумя реями, с марсом. Она так и называлась – б у ш п р и т н а я м а ч т а.
А позади бизани на таких кораблях стояла иногда еще одна мачта – тоже маленькая, вспомогательная. Б о н а в е н т у р – м а ч т а . "Бонавентура" на некоторых языках значит "счастливая судьба". Наверно, моряки считали, что эта мачта сделает управление кораблем более удачным.
– На "Звенящем" эти мачты тоже будут? – спросил Вася.
– Нет. Наш фрегат – современное судно. А о старинном рангоуте я упомянул так, для справки…
Теперь позвольте поздравить вас с окончанием сегодняшних занятий. И с тем, что завтра у нас новая большая тема.
– Такелаж? – обрадовалась Ксеня.
– Совершенно верно…
ТАКЕЛАЖ
Юному коту Снтаксису влетело от бабушки Натальи Степановны. Она хлопнула Синьку газетой и заперла в чулан. Там он обиженно вопил, что не виноват.
А как же не виноват, если стащил у Натальи Степановны клубок тонкого шнура для плетения "макрамэ"! Катал, катал и все перепутал.
Потом Синьку простили – по просьбе ребят и кота Василисы. Синька вышел из чулана, сердито дергая хвостом и топорща усы. А Яков Платонович сказал:
– Вот так же иногда путаются в такелаже бестолковые и ленивые курсанты-практиканты. Недаром иногда боцман кричит им: "Тяни веревку, которую знаешь! Не трогай, которую не знаешь!" Вот так-то, господа гардемарины… Чтобы не запутаться, как наш дорогой Синтаксис, такелаж надо знать. И с т о я ч и й, и б е г у ч и й.
– Начнем со стоячего, да? – догадался Вася.
– Да. Рассаживайтесь, смотрите и слушайте.
Стоячий такелаж– Так называются туго натянутые тросы. Чаще всего стальные, а раньше делали их из растительных волокон – из пеньки, сизаля и так далее. На больших судах эти тросы очень толстые, чуть ли не в руку. Могучие такие растяжки. Без этих растяжек мачты и бушприт вмиг расшатались бы и рухнули.
Самые главные снасти стоячего такелажа – ВАНТЫ. Они идут от топа мачты к бортам. И называются соответственно: "фок-ванты", "грот-ванты", "бизань-ванты". Бывают ванты и у стеньг. Они тянутся от верхушки стеньги к марсовой площадке. На фор-стеньге – ф о р – с т е н ь – в а н т ы, на грот-стеньге – г р о т – с т е н ь – в а н т ы, на крюйс-стеньге…
– К р ю й с – с т е н ь – в а н т ы!
– Молодцы. Есть и брам-стень-ванты, которые идут к салингам. И бом-брам-стень-ванты, идущие к бом-салингам. Туда же обычно тянутся и трюм-стень-ванты… Наверно, все перечислять не надо, а? Если боцман вам крикнет: "Пошел на грот-брам-стень-ванты!" – вы сообразите, где это?
– Сообразим, – вздохнул Антон. Только высота какая…
– Ничего, привыкнете, если хотите стать настоящими моряками.
– Меня, наверно, в моряки не возьмут, – печально сказал Слава. – С очками-то.
– Не горюй! Если не возьмут в штурманы, ты можешь стать корабельным инженером, который ходит в испытательные плавания. Или судовым врачом. Или ученым, который изучает морские глубины…
– А я могу сделаться корабельным радистом – заявила Ксеня. – Но радисты на ванты не лазят…
– Пусть не лазят, а знать все равно полезно, – возразил Яков Платонович. – Что будет, если, скажем, радисту надо передать аварийный сигнал о поломках рангоута и разрывах такелажа, а он крюйс-стень-ванты не может отличить от мартин-гика… Ну, мы отвлеклись. Вернемся к стоячему такелажу. Итак, ванты…
– Они похожи на веревочные лесенки, – заметил Антон, глядя на модель баркентины "Меридиан".
– Похожи. К натянутым тросам привязываются деревянные или веревочные ступеньки. Они называются в ы б л е н к и. По ним удобно забираться на площадки и реи. Но не надо думать, что главная задача вант – служить лестницами. На некоторых судах, где нет необходимости лазать вверх, ванты бывают и без выбленок. Их главная цель – крепко держать мачты.
Для этого ванты натягивают. Или, как говорится, н а б и в а ю т. С помощью особых приспособлений. Это т а л р е п ы.
Слово "талреп" состоит из двух слов.
Слышали про "тали"? Это приспособление из блоков, чтобы увеличивать силу натяжения. С помощью талей, например, поднимают тяжести.
– Наш папа в гараже поднимал талями "Москвич" для ремонта, – заявил Антон. – Это несколько блоков и длинный крепкий шнур.
– Да-да! А на корабельном языке шнур часто называется р е п. Например, "буйреп" – тонкий трос для постановки на якорь плавучего буйка. "Минреп" – тот, что держит на якоре плавучую мину. И так далее. А "талреп" – устройство со шнуром для набивки стоячего такелажа. Впрочем, сейчас – не всегда со шнуром…
Взгляните на модель. Внизу у вант заметны утолщения с колечками. Это винтовые талрепы. Их ставят на современных судах. Шнура там нет, но название осталось. Трубка (а точнее, длинная муфта) имеет внутри себя винтовую резьбу. Когда ее вращают, она стягивает в себе два болта с головками-кольцами, к которым прикреплены снасти…
– Как на растяжках турника в спортивном зале! – вспомнил Вася.
– Да, похоже… Но винтовые талрепы стали применяться лишь во второй половине девятнадцатого века. В русском флоте их, по-моему, впервые поставили на фрегате "Паллада", о котором есть книга знаменитого писателя Гончарова. А до той поры (да и потом тоже) применялись талперы с ю ф е р с а м и.
– Это что за штука? – удивился Антон.
– Сейчас покажу… – Яков Платонович достал большой рисунок с трехмачтовым фрегатом. – Смотрите, по бортам, в нижней части вант двойные ряды кружочков. Это и есть ю ф е р с ы – специальные деревянные блоки. Только они не вертятся.
В каждом юферсе – три отверстия. У каждого талпера два юферса – верхний и нижний. К верхнему прикрепляется в а н т а. К нижнему – короткая оттяжка. Запомните ее название – в а н т – п у т е н с.
– Оттяжка для припутывания вант, – вставил Антон.
– Можно сказать и так. Для запоминания… А потом сквозь отверстия юферсов продергивается и натягивается р е п. Юферсы сближаются, ванты делаются тугими. На одном конце репа, чтобы он не проскакивал в отверстие, делается утолщение. Другой конец – за который тянут – после окончания работы прочно крепится вокруг ванты.
– По-моему, это следует нарисовать покрупнее, – предложил Слава.
– Хорошо. Иди к доске, поможешь мне.
И получился большой, во всю доску, рисунок.
– Вся эта система и называется "талреп", – сообщил Яков Платонович. – Но иногда талрепом называют и сам шнур (реп), который стягивает юферсы… Кстати, на маленьких яхтах и шлюпках талрепы делаются совсем простыми: на ванте кольцо, на вант-путенсе кольцо, а между ними пропускается шнур. Такой талреп называется в е р е в о ч н ы й.
Помню, как однажды курсанты в честь праздника Нептуна устроили на палубе баркентины концерт самодеятельности. Там было выступление пиратов, они плясали и пели:
Мы ужасны, мы свирепы,
Каждый страшен и суров.
Наши нервы – как талрепы
Из капроновых шнуров!
Сухопутный слушатель ничего бы не понял: какие нервы? А на судне эту песню оценили.
Антоша опять завистливо вздохнул.
Яков Платонович продолжал:
– Сейчас талрепы нижней своей частью – вант-путенсами – крепятся обычно прямо к бортам. Но раньше на парусниках снаружи, на уровне палубы, ставили неширокие длинные площадки – чтобы ванты расходились пошире и за счет этого держали мачты покрепче.
Такая площадка называется РУСЛЕНЬ. Вот, они видны на рисунке.
Помните, Мотя однажды вспоминал рассказ Александра Грина "Пролив бурь". Кончается он морской песенкой:
С детства клипер, и шхуна, и строгий фрегат
На волне колыхали меня;
Я родня океану – он старший мой брат,
А игрушки мои – русленя!..
Неплохо сказано, по-моему, хотя "игрушки" были, конечно, крупноваты.
На русленях иногда закрепляли поднятые якоря. Там же собирались абордажные команды, готовясь к нападению на чужой корабль. Там же… – Яков Платонович посмотрел на Синтаксиса, – любили греться корабельные коты. Но это были дисциплинированные коты, которые никогда не безобразничали и не запутывали концы бегучего такелажа…
