Виталий Ситников - Как написать сочинение. Для подготовки к ЕГЭ
Композиционно сюжетная разобщенность действующих лиц, их отчужденность друг от друга (всякий думает о своем, переживает за себя) – выражается в организации сценического пространства. Персонажи рассредоточены по разным углам сцены и замкнуты в несвязанных, герметичных микропространствах. Общение между ними Горький организует с оглядкой на чеховские принципы композиции. Вот характерный фрагмент пьесы:
Анна. Не помню – когда я сыта…
… Всю жизнь в отрепьях ходила…
всю мою несчастную жизнь… За что?
Лука. Эх ты, детынька! Устала? Ничего!
Актер. Валетом ходи… валетом, черт!
Барон. А у нас – король.
Клещ. Они всегда побьют.
Сатин. Такая у нас привычка…
Медведев. Дамка!
Бубнов. И у меня… н-ну…
Анна. Помираю, вот…
В приведенном фрагменте все реплики звучат из разных углов: предсмертные слова Анны путаются с выкриками ночлежников, играющих в карты (Сатин и Барон) и в шашки (Бубнов и Медведев). Этот полилог, составленный из не стыкующихся друг с другом реплик, хорошо передает авторский акцент на разобщенности ночлежников: здесь явлены провалы коммуникации, заменяющие общение. В то же время автору важно удержать внимание зрителя на смысловых опорах текста. Такой опорой становится в пьесе пунктир лейтмотивов (правда – вера, правда – ложь), организующий движение речевого потока.
Заметны и другие приемы, компенсирующие относительную ослабленность сюжетного действия и углубляющие смысл драмы. Это, например, использование «рифмующихся» (т. е. повторяющихся, зеркально отражающихся) эпизодов. Так, зеркально повторяются два симметрично расположенных относительно друг друга диалога Насти и Барона. В начале пьесы Настя защищается от скептических замечаний Барона: его отношение к рассказам Насти о «роковой любви» и Гастоше формулируется поговоркой «не любо – не слушай, а врать не мешай». После ухода Луки Настя и Барон как бы меняются ролями: все рассказы Барона о «богатстве… сотнях крепостных… лошадях… поварах… каретах с гербами» сопровождаются одной и той же репликой Насти: «Не было!».
Точную смысловую рифму в пьесе составляют притча Луки о праведной земле и эпизод с самоубийством Актера. Оба фрагмента дословно совпадают в финальных строчках: «А после того пошел домой – и удавился…» // «Эй… вы! Иди… идите сюда!.. Там… Актер… удавился!» Подобное композиционное связывание проявляет позицию автора по отношению к результатам «проповеднической» деятельности Луки. Впрочем, как уже говорилось, автор далек от того, чтобы возлагать всю вину за гибель Актера на Луку. С судьбой Актера связан и дважды повторяющийся эпизод, в котором ночлежники поют свою песню – «Солнце всходит и заходит». Актер «испортил» именно эту песню – в заключительном действии в ней так и не были спеты строчки «Мне и хочется на волю… / Цепь порвать я не могу».
«Рифмующиеся» эпизоды не несут новой информации о персонажах, но связывают разрозненные фрагменты действия, придавая ему смысловое единство и целостность. Этой же цели служат и еще более тонкие приемы композиционной «аранжировки», например, система литературных и театральных аллюзий.
В одном из ранних эпизодов Актер упоминает «хорошую пьесу», имея в виду трагедию Шекспира «Гамлет». Цитата из «Гамлета» («Офелия! О… помяни меня в своих молитвах!..») уже в первом действии предсказывает будущую судьбу самого Актера. Его последние слова перед самоубийством, обращенные к Татарину, таковы: «Помолись за меня». Кроме «Гамлета» Актер несколько раз цитирует «Короля Лира» («Сюда, мой верный Кент…»). Лиру приписана и важная для Актера фраза «я на пути к возрождению». «Любимым стихотворением» Актера было стихотворение Беранже, в контексте пьесы получившее значение философской декларации: «Честь безумцу, который навеет / Человечеству сон золотой». Наряду с цитатами из западной классики в речи Актера неожиданно проскальзывает пушкинская строчка: «Наши сети притащили мертвеца» (из стихотворения «Утопленник»). Семантическое ядро всех этих литературных реминисценций – уход из жизни, смерть. Сюжетный путь Актера, таким образом, задан уже в самом начале произведения, причем теми художественными средствами, которые определяют его профессию – «чужим» словом, цитатой, произносимой со сцены.
Вообще звучащая речь, в соответствии с драматургической природой произведения, оказывается важным средством смыслового углубления действия. В «На дне» бросается в глаза невероятно густая на фоне литературной традиции афористичность. Вот лишь несколько примеров из настоящего водопада афоризмов и поговорок: «такое житье, что как поутру встал, так и за вытье»; «жди от волка толка»; «когда труд – обязанность, жизнь – рабство!»; «ни одна блоха не плоха: все черненькие, все – прыгают»; «старику где тепло, там и родина»; «все хотят порядка, да разума нехватка».
Особую значимость афористические суждения получают в речи главных «идеологов» пьесы – Луки и Бубнова – героев, позиции которых обозначены наиболее ясно и определенно. Философский спор, в котором каждый из героев пьесы занимает свою позицию, поддерживается общей народной мудростью, выраженной в пословицах и поговорках. Правда, эта мудрость, как тонко показывает автор, не абсолютна, лукава. Слишком «круглое» высказывание может не только «натолкнуть» на истину, но и увести от нее. В этом отношении интересно, что самый главный в пьесе монолог Сатина, тоже богатый «чеканными» (и явно переданными герою автором) формулировками, намеренно испещрен многоточиями, сигнализирующими о том, как трудно рождаются в сознании Сатина самые важные в его жизни слова.
Тема революции в поэме А. Блока «Двенадцать»
I. От стихов о Прекрасной Даме к теме судьбы Родины.
II. «Слушайте музыку Революции…»
1. Противостояние света и тьмы в поэме.
2. Историческая оправданность разрушающей силы возмездия старому миру.
3. Образ двенадцати стражей Революции. Готовность к подвигу.
4. Трагическое решение темы любви.
5. Полифония голосов, богатство ритмов, неоднородность стилистических пластов как свидетельство исторического сдвига, вихря времени.
III. Блок о завершении поэмы образом Христа.
IV. Блок – это «наша совесть» (М. Цветаева).
Тема родины в творчестве А. А. Блока
I. «О Русь моя! Жена моя!..»
1. Обстановка замкнутой дворянской культуры и интеллигентности в семье и окружении – исток поэтического восприятия мира А. Блоком.
II. От стихов о Прекрасной Даме к теме судьбы Родины.
1. Проклятие старому миру, пророчества и предчувствия поэта.
2. Новый образ Родины в поэзии Блока – возлюбленной, жены, женщины.
III. Долг современного художника – стремиться к вершине, «на которой подают друг другу руки заклятые враги: красота и польза» (Блок).
Быкова Н. Г
Поэма А. Блока «Двенадцать»
Поэма написана Александром Блоком в начале 1918 года. В ней отразилась позиция автора по отношению к Октябрьской революции 1917 года.
«Двенадцать» – поэма о революционном Петрограде, поэма о крови, о грязи, о преступлении, о падении человеческом. Это – в одном плане. А в другом – о революции, о том, что через запачканных в крови людей в мир идет благая весть о человеческом освобождении.
Снежная вьюга революции начинается с первых же строк поэмы; и с первых же ее строк черное небо и белый снег – как бы символы того двойственного, что совершается на свете, что творится в каждой душе.
Черный вечер,
Белый снег.
Ветер, ветер!
На ногах не стоит человек…
Так через всю поэму проходят, переплетаясь, два внутренних мотива. Черный вечер – кровь, грязь, преступление; белый снег – та новая правда, которая через тех же людей идет в мир. И если бы поэт ограничился только одной темой, нарисовал бы одну только «черную» оболочку революции или только ее «белую» сущность – он был бы восторженно принят в одном или другом из тех станов, на которые теперь раскололась Россия. Но поэт, подлинный поэт, одинаково далек и от светлого славословия, и от темной хулы; он дает двойственную, переплетающуюся истину в одной картине. Контрастность двух цветов подчеркивает бескомпромиссность противостояния враждующих сил.
Хаос событий, хаос вьюги, хаос возмущенной стихии, сквозь которую видны обрывки проносящихся лиц, положений, действий, нелепых в своей обрывочности, но связанных общим полетом сквозь ветер и снег. Поэт рисует картину революционного Петрограда. Тут и огромный плакат «Вся власть Учредительному собранию!», и «невеселый товарищ поп», и старушка, которая «никак не поймет, что это значит, на что такой плакат, такой огромный лоскут», и оплакивающая Россию «барыня в каракуле», и злобно шипящий «писатель, вития»… И все это так мелко, так далеко от того великого, что совершается в мире, так убого, что «злобу» против этого всего можно счесть «святой злобой»:
