Вячеслав Бондаренко - 100 великих подвигов России
Дата смерти священника-героя в точности не известна. По одним данным, он умер от ран 24 ноября 1813 г., по другим — «во время похода во Францию», т. е. в 1814 г. А кипарисовый крест первого священника — Георгиевского кавалера еще долгое время хранился в походной церкви 19-го егерского, а затем — сформированного на его основе 109-го пехотного Волжского полка. В нижней части этого креста была закреплена французская пуля и сделана надпись: «Ранен в сражении 15 июля 1812 года при г. Витебске с отбитием мизинца священнику Василию Васильковскому».
«Был Бородинский день, день жаркий, боевой…»: Петр Вяземский
День Бородинского сражения — один из славнейших дней русского оружия. Но за этой фразой стоят десятки, сотни конкретных подвигов, совершенных русскими офицерами и солдатами. Один из таких подвигов совершил герой этой главы — человек, совершенно не военный по складу ума и характера…
Князь Петр Андреевич Вяземский происходил из древнего и знатного русского рода — в 25-м колене он являлся потомком Рюрика. Петр родился в Москве 12 июля 1792 г. в семье генерал-поручика князя Андрея Ивановича Вяземского и его жены, княгини Евгении Ивановны (урожденной Дженни О’Рейлли, ирландки по национальности). Семья была образованной и высококультурной — среди близких знакомых Вяземских были знаменитые писатели Н. М. Карамзин, И. И. Дмитриев, В. Л. Пушкин, В. А. Жуковский… Неудивительно, что молодой князь начал пробовать перо уже в 10-летнем возрасте, а в 16 лет дебютировал стихотворением «Послание к… в деревню» в журнале «Вестник Европы». К 1812 г. 20-летний Вяземский был известен на всю Москву как автор популярных эпиграмм, один из самых модных молодых людей, любитель весело провести время и азартный карточный игрок.
Никто не заставлял этого знатного и богатого юношу идти в армию. У Вяземского были и вполне объективные причины не воевать — у него с рождения было очень плохое зрение. К тому же князь только что женился и его жена ждала ребенка. Но вторжение Наполеона в Россию перевернуло мир молодого аристократа. Не слушая знакомых, которые хором отговаривали его от необдуманного шага, Вяземский решительно записался в народное ополчение и в чине поручика поступил в 1-й Конный казачий полк, который формировал на свои средства московский аристократ граф М. А. Дмитриев-Мамонов.
В боевых действиях эта воинская часть участия так и не приняла — в ней числились всего лишь 59 офицеров и немногим более сотни рядовых. Но отсиживаться в тылу в бедственный для Отечества час Вяземский не желал и накануне Бородинского сражения получил место адъютанта генерала от инфантерии М. А. Милорадовича. Боевое крещение новоиспеченного поручика пришлось на день Бородина — 26 августа.
П. А. Вяземский. Рисунок А. С. Пушкина
Всю первую половину дня Вяземский сопровождал своего начальника по полю боя, передавая войскам его распоряжения. Это было нелегким делом — Милорадович отличался отчаянной храбростью, появлялся в самых опасных местах и ни минуты не сидел на месте. В один из таких моментов Вяземский попросту потерял генерала из виду. Он оказался в расположении 23-й пехотной дивизии, которая перестраивалась в каре, готовясь к атаке, и неожиданно встретил своего знакомого по московским светским гостиным — командира дивизии, генерал-майора Алексея Николаевича Бахметева 3-го.
О дальнейшем рассказал сам П. А. Вяземский в очерке «Воспоминание о 1812 годе» (1869):
«Милорадович вел в дело дивизию Алексея Николаевича Бахметева, находившуюся под его командою. Под Бахметевым была убита лошадь. Он сел на другую. Спустя несколько времени ядро раздробило ногу ему. Мы остановились. Ядро, упав на землю, зашипело, завертелось, взвилось и разорвало мою лошадь. Я остался при Бахметеве. С трудом уложили мы его на мой плащ и с несколькими рядовыми понесли его подалее от огня. Но и тут, путем, сопровождали нас ядра, которые падали направо и налево, пред нами и позади нас. Жестоко страдая от раны, генерал изъявлял желание, чтобы меткое ядро окончательно добило его. Но мы благополучно донесли его до места перевязки».
В пересказе подвиг выглядит довольно-таки скромно. Но представим себе, каково было 20-летнему князю, до этого в жизни не слышавшему даже пистолетного выстрела, под пушечным огнем выносить с поля боя раненого генерала!..
И неудивительно, что за спасение А. Н. Бахметева Милорадович представил поручика князя П. А. Вяземского к одной из почетнейших боевых наград России — ордену Святого Владимира IV степени с бантом. М. И. Кутузов утвердил это представление, о чем Милорадович сообщил Вяземскому 12 ноября 1812 г. Впоследствии князь получил также памятную медаль на Владимирской ленте с надписью: «Не намъ, не намъ, а имени Твоему».
Дальнейшая биография Петра Андреевича Вяземского не была связана с военной службой. Он стал выдающимся русским поэтом, журналистом и историком, ближайшим другом А. С. Пушкина, дослужился до чина тайного советника, прожил долгую и интересную жизнь. Но вплоть до последнего дня — а его Вяземский встретил 86-летним старцем, в 1878 году — князь особенно гордился своим единственным «боевым крещением», которое стало поистине героическим.
«Идем, братцы, и разобьем!»: Петр Котляревский
Когда 12 июня 1782 г. в селе Ольховатка Харьковской губернии в семье местного священника родился сын Петр, ничто не намекало на то, что он станет прославленным полководцем, одним из храбрейших русских генералов. Карьера военного нашла его сама, нашла благодаря… снежной буре. В зимнюю метельную ночь 10-летний Петя звонил в колокола сельского храма, чтобы странники не сбились с пути в завьюженной степи. Этот звон, как выяснилось, спас жизнь подполковника И. П. Лазарева, направлявшегося на Кавказ. А тот решил отблагодарить своего спасителя и через год, вызвав мальчика в Моздок, записал его рядовым на военную службу. Еще через четыре года 15-летний сержант Котляревский уже принял участие в штурме Дербента. Лазарев не забывал оказывать своему протеже поддержку и в дальнейшем — в 1799-м Котляревский в чине подпоручика состоял при нем адъютантом.
П. С. Котляревский. Гравюра XIX в.
В 1804 г. Котляревский отличился при штурме крепости Ганжа, за что получил орден Святой Анны III степени, а вскоре — и чин майора. Год спустя Петр Степанович дрался в составе 17-го егерского полка полковника Карягина (об этом см. отдельную главу в нашей книге). А 1810-й ознаменовался двумя славными победами Котляревского: взятием персидской крепости Мигри и турецкой — Ахалкалака. Как писал русский военный историк А. А. Керсновский, «по всему Кавказу прогремело имя Котляревского».
Но самый блестящий подвиг молодого русского генерала был еще впереди. 19 октября 1812 г. произошло Асландузское сражение.
Ситуация для России на Кавказском фронте была тогда очень невыигрышной. Почти все военные силы страны были скованы боями с Наполеоном, противостоять большой, отлично вооруженной персидской армии было некому. Александр I был готов идти на любые уступки персам, лишь бы не мешали бороться с французами. И в эту тяжелую минуту именно 30-летний Котляревский проявил величайшее мужество политика и полководца, приказав двинуть на основные силы противника отряд, состоявший из гренадер Грузинского и егерей 17-го егерского полков. К солдатам Котляревский обратился по-суворовски ярко и лаконично:
— Братцы! Вам должно идти за Аракс и разбить персиян. Их на одного десять, но каждый из вас стоит десяти, и чем более врагов, тем славнее победа. Идем, братцы, и разобьем!
Русских было 2221 человек при 6 орудиях, персов — 30 тысяч при 12 орудиях и 50 фальконетах. По пути одну русскую пушку, пришедшую в негодность, пришлось бросить. «Эх, братцы, если будем хорошо драться, то и пятью орудиями побьем персиян и тогда, вернувшись, вытащим это, а если не вернемся, то оно нам и совсем не нужно», — сказал Котляревский. Унтер-офицер, бежавший из плена, предложил провести войска к той стороне лагеря, где не было артиллерии. «На пушки, братец, на пушки!» — коротко отвечал Котляревский.
Не опасавшиеся малочисленного противника, персы спали. Потому удар русских оказался неожиданным и сокрушительным. Потери русских составили всего 28 человек убитыми и 99 ранеными. По приказу Котляревского персов не щадили, поэтому они потеряли 9 тысяч убитыми. В донесении Котляревский указал, что потери противника составили только 1200 человек. «Напрасно писать 9 тысяч — не поверят», — объяснил он.
Так перестала существовать персидская армия, угрожавшая России с юга. Перестала существовать только благодаря дерзости и храбрости генерала, получившего от подчиненных заслуженное прозвище «генерал-метеор».
