Your Name - Трудно жить в России без нагана (СИ 7.01.2012)
На самом излете советской власти, среди руководства СССР, пошла мода жаловаться — "Мы не знаем страны, в которой мы живем!". Как будто, что-то им мешало… Тупо не хотели знать! Аналогичная дурь не дает адекватно действовать и их последышам, то есть, властям современной России. Словно перед глазами маячит некий шаблон, заслоняющий окружающую реальность. Как вы сами понимаете, адекватно рулить государством, в полуслепом состоянии — трудновато. Обычные вещи кажутся немыслимыми. Чего же тогда требовать от людей попроще? И? Нация блуждает, как ежик в тумане. Пока не грянет буря… Почему-то, для приведения в ясность мыслей русскому начальству всегда нужна, как минимум, революция. Так извольте, хе — нате! Совсем недавний пример обретения истины, в жестком столкновении с фактами — перед глазами.
Злые языки утверждают, что в русской армии принципиально неистребимы три гадости — сигареты без фильтра, кирзовые сапоги и неуставные взаимоотношения… Ибо, продукт "Донской табак" — дешев, склады госрезерва — забиты кирзачами, на сто лет вперед, а гнусную человеческую натуру — не переделать. А зря! Солдатики — тоже люди. Теперь удивляются. Их дискуссия "в кулуарах", наравне с прочими мнениями, достойна записи. Припомним (с техническими средствами) и продолжим… "повесть о великом сидении".
Дым самокруток из сушеной травы, с легким запахом табака, выдает горькую бедность курильщиков. Норма выдачи сигаретного довольствия, в виду конечности запаса, установлена скупо — три штуки в день. Служивые, за кустами, смолят нечто обильно смешанное с только им ведомым наполнителем, из дикоросов. Трудно сказать, польза от этого или наоборот — вред для легких, но число затяжек увеличивается, сообразно степени разбавления. Амбре — словно от пожара на сеновале… Треплются, солдатики, о том же самом, что и командиры. О безумных людях науки, в самом широком смысле слова… Сегодня — о завхозе Леве, который на днях, единолично, как античный герой гидру, раз и навсегда искоренил среди нашего воинства всяческую дедовщину. Вместе с последними остатками антисоветчины. Чем потряс основы, внес хаос и смятение в нестойкие умы… Ужо ему, наверное, икается!
— Говорю вам, завхоз — американский шпион! — говорящий заходится кашлем. То ли дым пошел не в то горло, то ли самодельный "табак" излишне резок, — вы б на его рожу тогда глянули. Как у Брюса Уилиса!
— С какого бодуна — шпион? Может, самый обычный киллер? По молодости, например, баловался…
— Киллер-завхоз! Оригинально. Говорю вам — шпион! Американский. Пусть и притворяется советским.
— А почему не еврейский? — смешок, — У них, в Израиле, говорят — с оружием очень даже свободно.
— Ты ещё скажи — украинский шпион, — теперь смешок хоровой, — он же сказал, что родился в Одессе.
— Интель он, голимый, — смачный плевок, — Совок — его домашний адрес. Как в песне… Пускай и жид.
— При Союзе, по Одессе, с пистолетами вольно ходили? — говорящий, наконец, откашлялся, — забьемся, завхоз — шпион? Нормальных людей, "не целясь, через карман" — стрелять где учат? Нигде. Только в разведке навык дают. Вот он, в острый момент, перед нами и прокололся. Рефлексы-то не спрячешь! Зря вы не верите.
— С хрена бы, по-твоему, американскому шпиону, за научников, да на крови, подписываться?
— Так куда ему теперь деваться, с подводной-то лодки? Тоже, небось, человек, домой хочет. И вообще, ну хоть один американский шпион, среди нас, обязательно должен быть… Для букета. Во всех кино так…
— Фигню несете, парни. Наш он. Зато Дятла — ни чуточки не жалко… Предлагаю, считать шпионом его.
— Потому не жалко, что Дятел лично тебе "дембель в декабре" обещал? — говорящий снова кашляет…
— Потому, что Дятел — козел… был… и гандон штопаный… и шакал брехливый. В натуре — чей-то агент! А завхоз, без понтов — правильный мужик. Сказал — сделал. И про нашу дедовщину, природному пиндосу, откуда тонкие подробности знать?
— Думаешь, у американцев — все как в телевизоре и дедовщины нет? — вот же, неугомонный попался.
— По телевизору и у нас дедовщины нет, — очередной плевок, — А когда полковник, дежурным по части, ходит один раз в полгода, а молодые лейтенанты — через два дня на третий, это что, офицерская дедовщина?
— Вас послушать, мы все теперь — салаги навечно… — тяжкий вздох, — а если дыра останется закрытой, то и дембеля нам не будет никогда. Так и помрем, как были… рядовыми. Посреди их "равенства и братства".
— А вот это видел! — шорох одежды, с легким хлопком. Очевидно, демонстрируется стандартный жест "удовлетворить на 50 %", с ударом ребром левой ладони по внутреннему сгибу правой руки, — объявили — в силу чрезвычайного положения и всеобщей мобилизации, при замещении любых вакантных должностей, по штатному расписанию, назначенным будут присваивать соответствующие воинские звания… С выдачей знаков различия. Что, не хочешь уволиться со срочной службы, например, капитаном? Вот будет прикол!
— Откуда у них такое право? Звания — только министр обороны присваивает. Кто его здесь назначит?
— Совет и назначит. Тебе, дураку, разве не объяснили? Советская власть — имеет право назначить на любую должность. Раз они здесь филиал СССР объявили — значит, всё будет "по-настоящему". Как в революцию… Вон, дед нашего Егорки Гайдара, в 16 лет, командовал полком. Видимо — справлялся. Вдруг и ты потянешь?
— А там? — вздох, повисает тяжелое молчание, — когда… если, обратно вернемся… Сразу под трибунал?
— А здесь, — хмыканье, — под царя? Победителей не судят! Если вырвемся — всё спишут и даже наградят.
— Кстати, — в разговор вклинивается новый голос, — бабам "Макаровы" раздали. Будут носить в очередь. Когда в лес или там, одной куда-то идти надо. А нам автоматы. Для непрерывного ношения. И спать с ними.
— Не обманул завхоз! Вот вам и еврей… Забьемся, что и нам пистолеты выдадут? Или, про это наврал?
— Пистолетов на всех не хватит. Но, взялись крутенько… не зарвались бы. Со всех потом спросят.
— С чего бы? Свидомита, сам видел, за одно кривое слово, в рядовые разжаловали. Теперь с автоматом рассекает. И молчит… Пригрозили, хоть раз пасть откроет — вообще дробовик выдадут. Как гражданскому. Соколов не шутит!
— Не гоните на мужика. Сами бы так сумели? — вздох, — боюсь, завхоз действительно агент. Только чей?
— ЦК ВЛКСМ, — смешок, — ты же его объяснительную, на щите, читал? А я сам про биографию спросил. Он, в институте, был комсомольский активист. В Союзе, этих активистов, спецом всяким штукам учили.
— Ты ещё скажи, что он — в ЧК служил, — пауза, вдох-выдох, — Сука! А вполне — мог на КГБ работать…
— Евреев в КГБ не брали… Я передачу, по телевизору, смотрел. Государственный антисемитизм!
— Я вот и говорю, что он, когда был в комсомоле, работал не в КГБ, а на КГБ… А потом — не знаю…
— Не бывает бывших агентов КГБ, как не бывает бывших немецких овчарок! — старая злая цитата. Бедный Лева… ему не оправдаться. Поздно, родилась легенда. В правду никому верить не хочется. Правда — она всегда скучная.
Помню, скорое возвращение из плавания по Ангаре неудалой гоп-команды, нас напрягало всерьез. Три десятка вооруженных парней, да под руководством двух офицеров. Полный набор пехотного вооружения… Двойной боекомплект… Нешуточная угроза первым росткам гражданского равновесия. Воевать со своими не хотелось. Каждый человек на счету. Решить дело миром — не представлялось возможным. Все мосты за собой путчисты сожгли. Сами должны понимать, что их ждет. За сутки до Соколов поставил вопрос ребром. Если честно, я ожидал, что, пользуясь огневым превосходством, маленькую флотилию резиновых лодок просто расстреляют, из подходящей засады… Грешен, предпочитаю лобовые решения. Хорошо, первым озвучить свой людоедский план не решился. И оказался прав. Затея, предложенная Левой, оправдалась на 150 % процентов. Он сам её обосновал, сам вызвался организовать детали и сам всё проделал. Никому не доверил. Силен! В ту Гражданскую, как комиссару, ему бы цены не было. Вот ведь как люди раскрываются.
Бойцов морской пехоты, понимающих толк в смертоубийстве, его дебют поразил до глубины души. Мужик точно организовал события. На видео (Елена и тут успела подсуетиться с телекамерой) — действие развивалось четко и стремительно. Звуковая запись, к сожалению, не велась. Опишу своими словами.
Раннее утро. Едва рассеялся туман. Моторки с десантом, одна за другой, пристают к хилому дощатому причалу. На настил выскакивают ко всему готовые солдаты, с оружием в руках. Им намекнули, что в лагере, по слухам, какой-то мятеж или даже переворот. Однако, признаков мятежа нет. Берег, насколько его видно с реки, пустой. Вдалеке кипит работа, таскают бревна. Визжит пила деревообделочного станка. Мир! Видно, что боя не будет. Не ждет, прибывших, засада в кустах. Увы… Все гораздо проще и страшнее — по тропинке, соединяющей большой лагерь с импровизированной пристанью, бежит, навстречу высадившимся, яростно матерящийся Лева, на бегу размахивая какой-то ведомостью… Развеваются полы замызганной стеганки. Легко представить, что он кричит. Нечто вроде:
