Your Name - Трудно жить в России без нагана (СИ 7.01.2012)
— Что это за хрень? — Старшина, палкой самострелоискателем, цепляет ближний "гроб Магомеда".
— Покойники… Пфе-тьфу! — Елена чуть подняла сетку накомарника, посмотреть вокруг, а мошке этого хватило. Опустила. Поясняет, — Хоронят тунгусы так… Между небом и землей, пока не рассыплется прахом.
— А врали — чурки своих мертвецов жрут… — басит Варнаков… Тьфу! Чуть не вывернуло… Сквозь прореху в кожаном куле торчат волосы и край истлевшего черепа, — А они — эвона… Вот и верь людям!
Видимо Варнаков воображал себя путешественником к дикарям-каннибалам. Ждал отравленных стрел из лесной чащи… Ужасных обрядов и кровавых оргий. А нашел — кладбище. Мирный деревенский погост… Чему удивляться? Ну, висячие гробы. Подумаешь! Не хуже и не лучше наших колумбариев, в крематории… Хе! Чем верзила недоволен? Приключений хочет? Будут тебе… переживания. Я чувствую! Я всегда, такое, чувствую! В душной тишине скрип… вниз сыплется труха. Высоко над невидимыми кронами гуляет ветер.
— Продолжать движение! — командует… Сам-то чего стоишь? Крутит головой, машет руками, разгоняя насекомых, — Стоп! Кто ещё слышал? — а что "слышал"? И ведь действительно! Слабо бумкнуло… ещё раз…
— Колокол? — по тембру — скорее сухая кожа. Очень сухая… Бубен? Впереди ещё и шаманское капище? Типа, деревенская церковь? Хе… "К заутренней звонят…" А солнце — на закат. Какого черта? Это же набат!
— В натуре, стучат? — говорить (и потом отплевываться) никому не хочется. Варнаков получает в ответ хоровое нестройное "угу" и срывается почти на бег. Словно тоже что-то почувствовал. Мы — за ним следом. Прогалина между деревьями, на выходе из леса, встречает нас заполошным собачьим лаем… Всё?!
— Стоять! — спина Варнакова, всю дорогу надежно заслонявшая от меня суровую реальность, пропала. Сдвинулась в сторону, как театральный занавес. Прибыли! М-м-мать! Здравствуйте наши девочки, блин…
— Старшина, кхе-хе-хе! — колонна рассыпалась на краю обширной поляны. Надсадный кашель (мошка тоже не зевает) мешает спрашивающему продолжать. Чужим голосом он ухитряется прохрипеть, — Мы где?
— В пи… — у Варнакова, в последний миг, достало ума не договаривать в рифму… Главный балаган, хе, тянут "компетентные". Есть, кому продолжить представление… Общественность степенно расступается.
— Док, ваш выход! — сам знаю. Не торопите! Левой рукой давлю контакт. Компактный фотоаппарат, в нагрудном кармане (умеют японцы делать технику, когда захотят), сквозь свежую прореху "пишет" видео. Теперь я должен с важным видом изображать "главного", а остальные — притворяться, что мне верят… Босс сейчас, на деле — филологиня Елена. Только она, мало-мальски свободно, шпрехает по-местному. Э-эх! Кто сказал, что я — режиссер? С самого начала не обольщался… Тяжела ты, доля штатива… Лай собаки смолкает. Ребятишки начинают суетиться. Так, словно вокруг — девственно пустое место. О чем был заранее уговор…
Заметка на полях:
(Забавная штука, оперативная смена ролей. В близких к "боевым" условиях. Жив, артельный архетип! Смена порядка подчинения идет без задержек. На полутонах… Часто, настолько деликатно, что кому-то со стороны подразумеваемая "игра смыслов" — не понятна. Я вот написал, а сухопутный читатель и не заметит, что слово "Дед" в диалогах, совсем не свойское обращение к пожилому мужику. Флотский, вообще выпадет в осадок, от поношения основ… "Дед" — это должность, "внутреннее" название старшего механика корабля. Только его! Никого другого так, среди команды, звать не могут. Боцману это обращение "не по чину". Но! Константин Никифорович у нас — и капитан, и боцман, и старший механик, "всё в одном флаконе". По идее, к нему могут так иногда обратиться, но, только свои, и только моряки, и обязательно подчеркнуто "не всерьёз". В режиме "подколки". Иначе… не то, что бы оскорбление, но реальный повод для обиды. Боцман обязан (!) бы отреагировать… и резко. Как пришлось бы реагировать красному командиру, обратись к нему подчиненный "Ваше Благородие". Боцман не реагирует. Иначе его назовут капитаном… плавучего нужника. Пускай, он — типа "не командир". А "Матрас" — типа не корабль. Если решил побыть "Дедом", то имеет право. И вообще! Не ему, на "Экселенца" обижаться. Я, вон — даже на "Режиссера" согласен. Пока "Штативом" не назвали…)
Ладно, обещал изложить мысли, держу слово. Первое слово было: "Блин!" Опять не успели! Сбежали! Стойбище пусто. Покрытые корьем грубые навесы, дымокуры еле чадят, живых не видать. Только в центре экспозиции, между распорок, с драными шкурами, сидит на земле худая, как смерть ветхая старуха. В руках у бабки — кожаная сковорода овальной формы. Ещё постарше её, с виду. Тонкой, иссохшей до костей рукой, шаманка последний раз стукает о кожу… Бу-м… Таким слабым звуком — не духов, а разве мышей пугать… Черт! При набате, а старая карга явно сигналы подавала, народ или бежит спасаться… или спасать. Никого рядом, однако, не видно. Вывод? Контачить, увы, начинать с неё. Глядящей безумными взглядом из черных провалов черепа, у живых людей считающихся глазницами… Она, вообще-то, в своем уме? Ну, не свезло…
Встреча цивилизаций, говорите? Первый контакт между мирами? Как на духу заявляю — мыслей таких не возникло. Нищета же, запустение, музейная затхлость, легкий дымок от выгоревших до золы кострищ и… престарелый "гуманоид". Не без элегантности (тунгусов, этнографы, за изящество, тонкий вкус и страсть к щегольству именуют "французами Сибири"!), с ног до головы, выряженный в когда-то дорогую, богато расшитую замшу… С бубном… То ли бабка духов на помощь звала, то ли наоборот — духов отгоняла… В смысле — нас. По закону подлости, в самый ответственный момент (как оно бывает, когда подходит очередь в кассу магазина), гудит вызов на связь. Единственная ниточка, соединяющая медвежий угол с внешним миром. Варнаков, четким движением, выхватывает из кармана рацию. Старушенция — замахивается опять бумкнуть… Какой кадр!
— Ирген бивдэнэ! (Подземный дух-людоед слушает! эв.), — нервно гаркает в микрофон старшина, на весь окрестный лес. У бабки отваливается челюсть… С тихим стуком из ослабевших лапок выпадает бубен… Зато сама — подается вперед… О! Мадам понимает человеческую речь?
— ??? — внятно ответить, похоже, она уже не способна. Но тот, уже чисто 'по привычке', продолжает:
— Служба спасения! Савкан (вызывали эв.)? — у старушки делается весьма забавное выражение лица…
Петрович, ещё зимой, всем плешь проел, на предмет освоения азов местных наречий. Требовал знать хоть сотню слов по тунгусски и по-монгольски (бурятский диалект пока не обособился от исходного корня) и пользоваться этими словами, при радиообмене… В качестве постоянного ликбеза и меры профилактики.
— Запомните! — ораторствовал он на каждом толковище и тренировке, — вы, в лесу гости. Туземец — лесу родня. Он незаметно подойдет, незаметно зарежет или стрелу пустит… и незаметно уйдет. Если захочет. Мы им всем — чужие. Но, можно подстраховаться. Если услышит в разговоре знакомые слова — сразу не убъет… Заодно вам, сынки, практика. Минимально необходимый местный словарный запас, на все случаи жизни…
Не знаю, насколько это работает. (Позднее выяснилось — отлично, как все рецепты "от Петровича"). Но, бабушку, от избытка впечатлений, похоже, вот-вот "обнимет Кондратий". Проявить бы чуточку такта, гм… Не помешает. Только где же его взять? Варнаков распускает молнию куртки и лезет за пазуху. Точно, там у него — "бумажка-словарик". Старуха аж отшатывается — в открывшуюся через "разрез" прореху видна полосатая черно-белая тельняшка. Небось, она решила — это у демона внутри такие потроха… Народ, чисто инстинктивно, придвигается… оказывать помощь. Единственному представителю местной цивилизации…
— Ба-бах! — от выстрела в воздух, за нашими спинами, все нервно дергаются. В зенит уходит светящийся трассер. Вполне одуревшая шаманка провожает пулю одним глазом, почему-то крепко зажмурив второй…
— Мальчики! — Тома явилась к шапочному разбору. Думая, что контакт с аборигенами уже налажен, — Там парнишка… сомлел. Я его оружье прихватила, а самого — не подниму. Принесите, а? — действительно, в свободной от револьвера левой руке зажат длиннющий, хитро изогнутый, как древнее коромысло, лук. Вот этого зрелища шаманка окончательно не выдерживает. На лице застывает мина — "Господи, я ж не хотела!". Такую ж точно, хе-хе, я как-то раз видел. В старом чехословацком фильме, кажется, "Король — королю'"И ситуация была похожая, и момент — в точности, и выражение физиономии… Помню, зал очень смеялся…
Шикарные, в своё время, чехи снимали комедии… В некотором королевстве, где, по правилам этикета, первые лица продолжают ездить на лошадях и вести "средневековый образ жизни", отрицательному герою вручают современный подарок, со встроенной "адской машиной". Вот он несется, с места рандеву, в своей карете, на заряде мигает светодиод таймера. А дорогу переходит старуха с козой… Естественно, на них никто не думает обращать внимание. Карета промчала, вихрем… Коза едва успела шмыгнуть в одну придорожную канаву, чудом уцелевшая старуха, перепачканная в грязи, кричит из другой канавы — "Что б тебя разорвало!". Бомба взрывается… Карету разносит в щепки. Бабка потрясенно бормочет — "Господи, я ж не хотела!". И ей веришь! В смысле, понимаешь — "она хотела", но чисто обывательски, а не так буквально.
