Игорь Гетманский - Азбука литературного творчества, или От пробы пера до мастера Cлова
Какое счастье, что все наши уничтожения — фиктивные, существуют только в воображении. Признаться, я несколько сгустил краски. В фантастике встречаются идеи на уничтожение, которые не так чреваты для окружающих. Например, идея об уничтожении солнца. Нет-нет, только не нашего, которое пишется с большой буквы. А какого-нибудь далекого, и чтоб на планетах, его окружающих, не было жителей, хватит ужасов. Построим все, как детектив. Летели мы в пространстве, вдали от звезд, вдруг встречается планета. Что за черт! Откуда? И еще одна, и еще… Да это целая планетная система! Солнца нет, а планеты не разлетаются. Ученые утверждают, что такое может быть, если роль солнца исполняет сверхплотная карликовая звезда.
Еще одна занятная идея — для движения меж звезд уничтожать пространство перед кораблем. Можно очень быстро преодолевать приличные расстояния. Конечно, устройство для уничтожения пространства может быть использовано и в качестве оружия, но тут уж ничего не поделаешь — нет такой вещи, которую нельзя было бы использовать во вред.
Обратная идея — возрождение — гораздо гуманнее. Можно, конечно, постараться, возродить инквизицию или еще какую-нибудь пакость, но лучше возвратить слепому зрение. Или отрастить потерянную ногу. Этот процесс, именуемый регенерацией, реален у некоторых животных. Ящерицы, например, спокойно отращивают новый хвост. А вот с человеком такие штучки не проходят. А жаль.
Другой вариант возрождения — копирование. Допустим, опустив какую-нибудь вещь в некоторое устройство (Георгий Гуревич назвал его ратоматором), в выходном окошечке получаем точную копию этой вещи. Этакий ксерокс, но годится и для копирования денег. Лучше металлических, на них нет номеров. Впрочем, при наличии ратоматора деньги в принципе становятся ненужными. Ведь можно скопировать одежду, продукты, книги, технику и т. д. Правда, понадобится энергия, и, скорее всего, немалая. А от предметов можно перейти и к живым существам. А что если создавать живое существо не по его оригинальной модели, а по воспоминаниям человека? Тут есть где разгуляться на воле. Ведь воображение реального существа ничем не отличается от воображения существа фантастического. Такие монстры могут получиться!
В рассказе Э.Гамильтона "Невероятный мир" землян на Марсе встречают герои фантастических произведений, созданные воображением наших фантастов. Кого там только нет! Вообще идея о взаимодействии мира реального и мира воображаемого весьма плодотворна. Тут можно встретиться и с фантомами, порожденными разбуженной совестью, как это случилось с исследователями планеты Солярис. А можно — с героями сказок, другой литературы. Помните, как наш Александр Привалов мчался на машине времени в будущее, описанное в литературе?
Наконец, можно совместить идеи уничтожения и возрождения. Допустим, некое устройство разбирает помещенный внутрь него объект на атомы (поскольку для любого объекта важна структура, это и есть несомненное уничтожение), но запоминает их расположение. Информационную запись передаем в другое устройство, которое восстанавливает объект в прежнем порядке. Если процессы уничтожения и восстановления происходят достаточно быстро, то все вместе позволяет перемещать объекты со скоростью распространения радиоволн, то есть практически со скоростью света. Отличный транспорт. Правда, если воспользоваться им для перемещения разумных существ, предположим, человека, — возникает масса философских и этических проблем.
Очень коротко остановлюсь только на некоторых из них. Будет ли человек, перемещенный из одного места в другое таким способом, тем же самым человеком? Не спешите говорить: "Да!" Конечно, атомы в нем будут располагаться точно так же, как и в оригинале, но это еще ничего не доказывает. Если допустить, что первое устройство не уничтожает человека, а только записывает расположение его атомов, то получается, что мы создаем копию человека, идентичную ему, но тем не менее совершенно другую. Если же первое устройство не сохраняет оригинала, то не является ли это убийством?
Конечно, все прекрасно, есть идеальная копия, но человек-то — тю-тю! Из ничего вдруг выплыла этическая проблема. А если техника, как это с нею частенько бывает, начнет давать сбои, возможны вообще жуткие казусы. Мой друг Йион Тихий, воспользовавшись однажды подобным устройством, был воспроизведен "не в обычном виде, а в образе Наполеона Бонапарта, в императорском мундире, с трехцветной перевязью Почетного легиона, с шпагой на боку, с переливающейся золотом треуголкой на голове, а также со скипетром и державой". Представляете, какие трудности будут испытывать юристы, которым придется разрабатывать законы для мира, использующего такую технику? Придется заново определять такие фундаментальные понятия, как "жизнь" и "смерть". А о каком алиби может идти речь в мире, где возможны десятки идентичных двойников?
Пусть это краткое обсуждение послужит вам напоминанием о том, что любая новая фантастическая идея требует серьезного обдумывания: что изменится в мире при реализации того или иного новшества?
А пока — доброй вам фантастики!"
Часть IV. Путь литератора
Писатель — это человек, которому писать труднее, чем остальным людям.
Томас Манн1. Свободное развитие писателя
Из лекции, прочитанной автором в Школе стилистики и креативного письма по книге Я.Парандовского "Алхимия слова":
"Механизм творческой фантазии не поддается никакому анализу. Можно остановиться на таком наблюдении. Люди, лишенные воображения, наблюдают значительно лучше и виденное запоминают точнее. Человек же, обладающий творческой фантазией, из каждого воспринимаемого явления выбирает какую-то частицу, нередко наименее существенную, иногда воспроизводит явление в целом, но уже лишенным характерных деталей. Ибо одновременно с восприятием в нем действовало при этом нечто такое, что почти всегда искажало воспринимаемое. Это "нечто" может быть чувством, мыслью, фантазией, подсказанной ассоциацией. О памяти не стоит даже и заикаться. Люди с пылким воображением никогда ничего не запоминают. Их память — чистая фикция.
Эта способность перерабатывать воспринимаемое располагает всеми средствами, какие ей только может предоставить активная, хоть и скрываемая психическая деятельность. Страсти, стремления, особенно несбывшиеся или невыявленные, мечты, сны, образы, пристрастия, опасения, стыд — все, чем каждый человек заполняет свое одиночество, у художника становится его творческой лабораторией. Там происходит угадывание, прочувствование, постижение явлений, с которыми он никогда не сталкивался, которые как будто бы ему совершенно чужды.
Гете имел право утверждать, что у настоящего творца врожденное знание мира и что ему излишен личный опыт, чтобы справиться с каждым поставленным себе заданием.
Таким образом, богатство писателя, его успех в поисках темы, конфликта или проблемы зависит не от разнообразия впечатлений, а от широты его интроспекции: чем больший мир он в себе носит, тем обильнее материал, питающий его творчество".
Свободное развитие писателей — очень прочно укрепившаяся традиция. Писатели всегда обучали себя сами. Никто не может обучить другого тайнам писательского ремесла. Писатель должен открыть их сам, добыть собственным разумением, инстинктом, искать дороги ощупью, открывать неизвестные тропы, блуждать в зарослях и вновь выходить на столбовую дорогу, ведущую к творчеству и славе.
Я.Парандовский"В творчестве все решает общая культура писателя или журналиста. То есть та интроспекция, о которой мы говорили. Нет культуры — нет работы, а есть ремесленничество, очень часто отягощенное осознанной или неосознанной халтурой. Именно внутреннее существо творца, поставившего перед собой задачу, притягивает необходимые практические и теоретические знания, именно оно умножает его творческий багаж".
Культура — это то, что остается, когда все остальное забыто.
Эдуар ЭрриоЧеловек образованный — тот, кто знает, где найти то, чего он не знает.
Георг Зиммель"Никогда не делайте ставку на энциклопедичность знаний. Вы — творцы. Вы создаете знания, в самом широком смысле слова "создаете". И чужое знание, информация вам нужны только для того, чтобы создать знание свое. Ваша задача — не донести информацию до читателя, слушателя — для этого есть педагоги, ученые популяризаторы, журналисты, — но одарить его результатом работы своей творческой мастерской. Поэтому:
— не энциклопедичность, но осведомленность;
— чуткость ко всему новому;
— чуткость к приходу знания, информации.
