Энтони Мейсон - Эти странные бельгийцы
СИСТЕМЫ
Закон и полицияБельгийская полиция, как убеждены все в стране, в плане борьбы с преступностью делает все возможное. Однако ряд скандалов, прогремевших в последнее время в связи с коррупцией в полиции и некомпетентностью последней, заставляет предположить, что "делать все возможное" — это ой как мало. Что, впрочем, ничуть не удивляет граждан, всегда с недоверием посматривающих на власти.
Бельгийцы, занимаясь своими обычными делами, т. е. управляя бензозаправками, выращивая бегонии, выпекая пироги, упаковывая лекарства, зарабатывая на высоких технологиях миллиарды, создали собственный весьма путаный моральный кодекс. С одной стороны, это почти до идиотизма честные и законопослушные граждане, которых всякий раз охватывает смятение, когда преступление, будь то ночная кража со взломом или вооруженный угон автомобиля (местная особенность), нарушает привычный уклад их жизни. С другой стороны, они убеждены, что система "баш на баш" полезна для бизнеса, и в результате все мирятся с дискредитирующим общественную мораль фактом существования мелких (и не очень) взяточников.
Эти противоречия оказались в центре внимания после ряда громких случаев, потрясших до основания всю страну. В 80-е годы банда налетчиков "Les Tueurs du Brabant" ("Убийцы из Брабанта") убила при ограблении ряда крупных магазинов 28 невинных покупателей. Среди простых бельгийцев пошел слух, что эти страшные, оставшиеся нераскрытыми преступления — дело рук правых экстремистов из числа полицейских.
Новые разоблачения, касавшиеся связей между полицией, продажными правительственными чиновниками и преступниками, лишь подогрели страхи обывателей. Одним из дел, усиливших их опасения, стало убийство видного деятеля социалистической партии Андре Коолса. Он, как полагали, был связан с организованной преступностью и причастен к скандалу в верхних эшелонах власти (из-за приобретения боевых вертолетов и другого вооружения у итальянской и французской фирм «Агуста» и "Дассо"). Тогда названия этих фирм были у всех на устах. В результате 12 ведущих политиков и предпринимателей, в том числе и Вилли Клас, бывший генеральный секретарь НАТО, были обвинены в коррупции.
В 1996 году недоверие к властям еще усилилось. В результате поиска и освобождения двух похищенных девочек были обнаружены тела еще четырех девочек, оказавшихся жертвами преступной организации, занимавшейся детской проституцией. Много говорили о том, что за мерзавцев вступились политики и полицейские чины. Эти преступления, вызвавшие глубокое чувство возмущения и ощущение, что наверху не все чисто, заставили людей выйти на улицы. По Брюсселю в марше протеста прошло 300 тысяч человек. Положение дел усугубляется еще и тем, что в Бельгии из-за проволочек судопроизводства между арестом подозреваемых и самим судом проходит много лет. А за это время о совершенном преступниками, без постоянного напоминания в средствах массовой информации, по большей части забывают. В апреле 1998 года бельгийская правовая система показала себя в полной красе. Тогда Марку Дютру (основному подозреваемому по делу о похищении детей) удалось вскоре после задержания бежать из камеры предварительного следствия, где он ждал начала судебного разбирательства. И суд над ним закончился только в 2004 г.!
Все 90-е годы прошли под знаком непрестанных скандалов. То католического священника венгра Андраша Панди обвинили в убийстве 13 человек, в том числе шестерых членов его собственной семьи; то был застрелен ветеринарный врач, расследовавший незаконное использование гормонов при выращивании мясного скота; то в корме для животных обнаружили канцерогенный диоксин, и возникла угроза широкого заражения этим ядом мяса птицы, свиней и яиц.
В Бельгии у кого ни спроси, у каждого имеется собственная версия причин перечисленных событий, обычно сводящаяся к теории заговора. Бельгийцы все как один чересчур болезненно восприняли происходящее. Они испытали национальное унижение, пробудившее в них застарелое чувство неуважения к самим себе. И виной тому сочащиеся изо всех пор общества политические игры и кумовство. Политики твердят, что грядут коренные преобразования, но бельгийцы не слишком в это верят.
ОбразованиеОрганизация Объединенных Наций в одном из своих докладов признала бельгийскую систему образования "лучшей в мире". Обычно после столь лестных отзывов правительственные чиновники ходят гоголем, а учащиеся старших классов раздраженно бурчат про себя.
Школы в Бельгии делятся на три основных категории: 1) общедоступные местные школы, полностью субсидируемые государством; 2) католические школы с более строгой дисциплиной и раздельным обучением, где, хоть и взимают плату, основное финансирование идет за счет бюджета; 3) дорогие частные школы и школы-пансионы для ограниченного круга детей, зачастую с особыми требованиями. Дети в подавляющей своей массе — от дочери водопроводчика до сына крупного промышленника — ходят в местные бесплатные школы с совместным обучением, где они вправе рассчитывать на получение запаса знаний, достаточного для продолжения (если они того пожелают) образования в высшем учебном заведении.
Поведение учащегося должно быть только примерным. Если ребенок в своих шалостях зайдет чересчур далеко, то школьная администрация непременно примет меры — сначала вызовет родителей. Если этот шаг не возымеет действия, то с родителями шалуна (или шалуньи) поговорят другие родители. Обычно ребенок после этого становится как шелковый.
В школу дети добираются пешком, на велосипеде или на автобусе. Одежда у них опрятная, без единого пятнышка. За спиной болтается ранец — предмет жестокой конкуренции. В начале учебного года дети стремятся в школу лишь для того, чтобы похвастаться перед друзьями своими сногсшибательными ранцами. Вся поверхность последних исписана девизами и именами персонажей модных культовых телешоу или фильмов. Для большинства школьников лучше умереть, нежели появиться в классе с прошлогодним ранцем.
Университеты в Бельгии, как и школы, разделены по языковому признаку, и лишь немногие студенты переводятся из одних вузов в другие. Эта проблема встала перед главой одного из старейших университетов в Европе Леван/Лувэн, где к фламандскому языку относились как к второразрядному до 60-х годов, пока жестокие внутренние раздоры не привели к разделению университета. В результате у франкоязычной общины появился превосходный университет Лувэн-ла-Нёв, к югу от Брюсселя, за что они очень признательны.
Шоссейные и железные дорогиБельгия — единственная страна в мире, где крупная дорожная сеть, за исключением недавно проложенного отрезка в направлении Дюнкерка, ночью полностью освещена. Ее, наверное, можно видеть даже из космоса.
Для работы в поездах персонал подбирают так, чтобы все действовали слаженно, словно команда бобслеистов. Проводники ходят в безупречно отутюженной униформе и умело, отточенными движениями, управляются с компостером. Проверяя билет, они на двух языках демонстрируют пассажиру свои энциклопедические познания по части железнодорожного расписания: где сделать пересадку, когда отправляется попутный поезд, с какой платформы он уходит и когда прибывает. При взгляде на них можно подумать, что они живут в переделанных под будки стрелочника квартирах и с младенчества играют в игрушечную железную дорогу. Благодаря этому бельгийская железнодорожная система работает с завидной эффективностью. Если бы билетеры в железнодорожных кассах еще и улыбались, то большего и желать было бы нельзя.
ПРАВИТЕЛЬСТВО
В 1831 году бельгийцы искали по всей Европе того, кто станет королем новоиспеченной нации. После нескольких отказов их предложение принял принц Леопольд Саксен-Кобург-Готский, дядя королевы Виктории. Будучи протестантом, принц не совсем подходил на эту роль, однако он серьезно отнесся к своему новому положению и женился на дочери французского короля, основав католическую династию.
Потом бельгийские короли женились сплошь на иностранках, так что в их венах вряд ли течет хотя бы столовая ложка бельгийской крови. И это, кажется, нисколько им не повредило. Они, хоть и старались держаться в тени, но не переставали играть важную конституционную роль главы государства, а королевская фамилия неизменно пользовалась у населения огромным почетом и уважением. То обстоятельство, что короли женились не наобум и никогда не разводились, только укрепляло их авторитет.
Король — это символ единства бельгийского народа и государства. Особенно наглядно это проявилось после смерти в 1993 году короля Бодуэна, застенчивого, скромного и достойно державшего себя человека. В дождливый день прощания с королем перед дворцом собралось более 125 тысяч человек. Они, колонной проходя мимо гроба, отдавали покойному последнюю дань уважения. Похороны показали, что огромная часть бельгийского общества, не трубящая о своем мнении на всех углах, по-прежнему желает видеть Бельгию единым государством.
