Владимир Сафонов - 10 писем Робинзону
К месту будет сказано, если путник наткнулся на речку с зарослями этого красивого водного растения, то набить целый рюкзак сочными, с руку толщиной корневищами можно за считанные минуты.
Ну, а чем еще я мог бы полакомиться?
На закуску — салат из листьев одуванчика, липы, подорожника, крапивы. Их следует ошпарить кипятком и слегка подсолить. А добавление нескольких ягодок земляники, черники, брусники и т. п. сделает салат более вкусным.
Первое можно приготовить из листьев крапивы или лебеды, не говоря уже о щавеле.
На второе, кроме упомянутой кувшинки, можно порекомендовать отварные корни молодого лопуха, рогоза. Из почек липы получается неплохая каша.
В завершение обеда — чашечка «кофе» или «чая». Как приготовить напитки, я уже говорил.
ПИСЬМО ПЯТОЕ
Конверт пятый следовало вскрыть лишь в конце предстоящего дня, что оставляло в моем распоряжении почти сутки, свободные от выдуманных товарищем трудностей.
Бивак у речки, пусть даже заросшей кувшинками, — это мечта каждого туриста. Во-первых, вода, во-вторых, это речка, в которой должна водиться какая-то рыбешка. Ну и еще (уже на любителя) — на песчаных отмелях ручьев и рек можно найти окаменелости остатков растений, кораллов и раковин давно прошедших геологических эпох. Такая коллекция у меня давно хранится под стеклом в плоском с ячейками ящике. Белемниты («чертовы пальцы»), раковины, кусочки ископаемых растений, превратившиеся в камень, с отпечатками того, что когда-то росло, ползало, плавало. А как-то раз — это было на берегу речушки Незнайки — мне посчастливилось найти кремневый топорик — рубило со следами тщательной «заточки» режущей кромки. Конечно, рассчитывать не более крупные находки на наших подмосковных речушках трудно, но, как утверждают палеонтологи, не безнадежно. Кто знает, может быть, в каком-нибудь свежеобразованном вешними водами овраге меня поджидает бивень мамонта или клык саблезубого тигра?! Нашел же я в песчаном карьере около Саратова прекрасно сохранившиеся зубы ископаемой акулы! Эти зубы (один повыше, другой слитно с ним, пониже) и посейчас красуются в моей домашней «кунсткамере».
Поэтому каждая встреча с речной отмелью или обнажившимся «материком» в овраге всегда привлекает мое внимание и, надо сказать, почти никогда не разочаровывает.
Должен признаться, что вода на завтрак и вода на обед не вызвали ощущения сытости. Терпеть было и можно, и нужно, ну хотя бы для проверки пользы голодания на собственном опыте. Конечно, времеами, особенно когда надо было взбираться с велосипедом на горки или перетаскивать его через поваленные деревья, отсутствие «пороха в пороховнице» давало о себе знать некоторым снижением темпов продвижения, небольшой слабостью. Но терпеть было можно, а собранные грибы и земляника (почти два стакана) были оставлены до утра в качестве деликатеса. А пока дымил самоварчик, налитый свежей водой, и велись обычные бивачные хлопоты по подготовке к ночлегу…
…Утро в лесу всегда несет что-то новое. И небо вроде не такое, как вчера, и звуки не те, и аромат. Надо только заставить себя обратить на это внимание.
После небольшой физзарядки на берегу речки я пошел готовить завтрак.
О! Конечно, теперь я уже мог бы позволить себе поистине королевскую трапезу, но нет, я знал, что даже после суточного поста нельзя сразу наедаться до отвала. А поэтому пришлось ограничиться жиденькой пшенной кашицей и чаем с земляничными ягодами. После этого захотелось полчасика поваляться в гамаке. И вот тут-то произошло совершенно непредвиденное. Укладывая в багажные сумки спальный мешок и телогрейку, я немного отвел велосипед от дерева, к которому он был прислонен, и как-то неловко повернулся, отчего спальная поклажа осталась в руках, а мой «конь», непридерживаемыи, рванулся с обрыва вниз в реку. Он не догадался завалиться на бок и удержаться на берегу, а, разогнавшись, врезался в воду, как корабль, спущенный со стапелей.
— Вот это да! — сказал я вслух, невольно присаживаясь на оставшийся в руках сверток. — Вот не ожидал, что придется стать водолазом.
Муть, поднятая со дна только что затонувшим «Титаником», медленно уходила вниз по течению. Надо было спешить — если велосипеду вода «как с гуся вода», то продукты и прочая поклажа могли безнадежно испортиться.
Я разделся и полез в воду, которая в то утро показалась мне не теплее, чем в проруби в крещенские морозы. Зашел по пояс, по грудь, по шею… Наконец нащупал ногой увязшее в тине колесо. Я очень плохо плаваю, а нырять и вовсе не умею. Вот если бы была «кошка» {якорек на веревке, которым в деревнях достают упущенные в колодец ведра) или багор вроде пожарного!
Сделаю-ка багор сам, решил я. Выискал в валежнике подходящую осинку. Перочинным ножом («мачете» покоилось на дне речки) срезал лишние сучки. Трудился долго, натер мозоли, но зато теперь у меня была длинная жердь с сучком-крюком на конце и я мог приступить к спасательным работам.
Вначале я попытался подтянуть затонувший «Титаник» ближе к берегу, на мелководье, но, видимо, он зацепился за корягу или камень. Пришлось перебраться на другой берег, благо ширина речушки была невелика, так, «переплюйка», но в этом месте как назло глубина оказалась по шейку.
После некоторых усилий дело пошло на лад, и я подтащил велосипед так, что уже смог взяться за руль и багажник. Переправлялся я на свой берег уже поодаль, по мелководью.
На эти непридвиденные спасательные работы я потратил часа три-четыре, а еще два-три на очистку от ила и песка и просушку промокших сумок и приемничка «Сельга». К счастью, я не поломал ни одной спицы, но безнадежно размокшим оказался пакет с сахарным песком, который я при укладке в поход поленился пересыпать в полиэтиленовый мешочек. Слегка подмокла соль (из-за неплотно привернутой крышки алюминиевой баночки, которую я выстилаю внутри трубочкой бересты). Размокли и отскочили этикетки со всех трех консервных банок. Теперь мне предстояло гадать, в какой из них какая рыба. Больше всего меня тревожила «Сельга», из утробы которой вылился целый стакан мутной воды. В первый час прогрева на солнце приемник не подавал никаких признаков жизни, но, просохнув, пискнул и — о счастье! — заговорил.
Искупались и конверты. Расклеились, строчки на них расползлись (писаны были шариковой ручкой). Был большой искус просмотреть их содержимое под предлогом просушки, но я удержался. Правда, конверт за номером 5, на котором было написано: «Вскрыть поздно вечером», я вскрыл, ибо до вечера оставалось не так уж много времени.
«Ты утерял спички и зажигалку. Перебери в памяти известные тебе способы добывания огня, выбери себе один и примени его в этот вечер».
Повертев в руках написанное, я с грустью вспомнил про отваренные грибы, которые хотел было поджарить себе на ужин вместе с хлебными крошками и двумя оставшимися картофелинами. Кстати говоря, советую попробовать — вкусно и на сливочном и на подсолнечном масле. Составляющие компоненты должны быть на сковороде в равных дозах.
Остаться без огня? В моем положении это было бы смешно назвать трагедией. Без жареных грибов? Ну и что? Без чая? Можно обойтись и сухомяткой. Погрызть сухариков, запивая их водой из фляжки. Но туризм, как и любой вид спорта, не мыслим без хлыста по своему самолюбию. Как это я не допрыгну? Как же допущу, чтобы меня перегнали? Как это я не добьюсь того или другого? Дерзай! Мобилизуй силы, второе дыхание, найди нужное решение.
В памяти, как в детском калейдоскопе, мелькали первый виденный в детстве весенний костер из прошлогодней листвы и сучьев, разведенный старшими братьями во дворе дома, где мы жили; пожарища сжигаемых немцами деревень; «катюши» фронтовых курильщиков (и у меня была такая). Затем вспомнились находчивые герои романов Жюля Верна, сумевшие в трудных условиях добывать огонь не пользуясь спичками, и, наконец, эпизод из минувшей войны, о котором следует рассказать, так как именно он позволил мне добыть огонь в соответствии с директивой конверта номер пять.
Дело происходило во временно занятом нами под казарму пустовавшем помещении, где спали солдаты на кое-как сколоченных топчанах-нарах. Один из них бодрствовал и занимался странной манипуляцией — раскатывал на своем топчане ватный валик при помощи небольшой тарной дощечки.
— Это для чего? — спросил я.
— Хочу прикурить.
Я молча протянул ему свою бензиновую зажигалку.
— Спасибо, — усмехнулся пожилой солдат, — это я так, развлекаюсь. Видел, как это делал дед в одной прифронтовой деревушке, вот и я хочу попробовать.
Когда-то в детстве у нас на кухне валялись скалка и валик, которыми в старину в деревнях раскатывали белье вместо глажения. И теперь солдат повторял примерно те же манипуляции. Катал он ватный валик быстро и со все увеличивающимся нажимом. Вскоре запахло паленым, горелой ватой, а когда из-под дощечки показался легкий дымок, солдат отбросил дощечку, схватил побуревший валик, разорвал его пополам и быстро помахал концами. И — о чудо! — на месте разрыва покраснело и задымилось.
