В. Сикерин - Кинологическое обеспечение деятельности органов и войск МВД РФ
Таким образом, вокруг стоянок человека или в его укрытиях формировались популяции диких псовых, не испытывающих страх перед человеком, что создавало условия для их изоляции от пугливых сородичей, а это, в свою очередь, приводило в результате инбридинга к еще большему изменению нейрогормонального баланса и его стойкому закреплению в генофонде популяции.
Для человека такое соседство несло определенные выгоды, прежде всего, как наличие предупреждающего об опасности сторожа, одаренного острым слухом и обонянием, задолго до того, как эту опасность обнаружит сам человек. Нередко можно прочитать, что человек не сразу, а через какое-то, причем значительное, время увязал в своем сознании рычание и лай обитавших рядом с ним предков собаки с появлением опасных хищников и решился на использование их как сторожей. Представляется, что для такого вывода не нужно было много времени и особых мыслительных усилий. Как показывает практика этологических наблюдений в дикой природе, понимание значения звуков обнаруживается не только между особями своего вида. Так, трешание сороки сразу настораживает ближайших от нее обитателей леса. Таким образом, постоянное присутствие такого не опасного для человека хищника, как предка собаки, в этом аспекте несомненно было полезным и соответственно оценивалось человеком.
Об использовании предка собаки на охоте высказываются разные соображения. Согласно одному из них, стая диких псовых присоединялась к людям на охоте, т. к. ее привлекали остатки добычи. Однако уместно заметить, что не только дикие псовые, но и одичавшая домашняя собака обходятся без этих остатков, они сами успешно охотятся на животных значительно крупнее себя. Что же касается прирученных детенышей волков, то их охотничьи возможности, тем более на крупных зверей, определяются не генетической программой, а длительным обучением родителей и членов стаи. И не прошедший такого обучения прирученный волк вряд ли мог бы быть полезен для человека на охоте. Использование же результатов охоты предка собаки человеком вполне реально. Такие отношения с хищниками, и не только с волком, когда человек вынуждает их (например, львов, тигров) бросить свою добычу и присваивает ее, наблюдали и в наше время у архаических этнических групп. Предки собак вынуждены были мириться и с присутствием человека на охоте, и с присвоением части добычи. Агрессивно настроенные звери, очевидно, просто уничтожались человеком, что, кроме того, несло в себе заряд селективного отбора на лояльность к человеку той части популяции псовых, которые жили и размножались в непосредственной близости от человека.
Таким образом, не одна какая-то, а несколько причин сближали человека и популяции (именно популяции, а не отдельных особе и) предка собаки. И это сближение явилось чрезвычайно важным фактором их изоляции от популяций диких сородичей. Постоянная жизнь рядом с человеком, различные формы взаимодействия с ним учат предка собаки пониманию человека так же, как дикие звери учатся понимать своих сородичей. А если это происходит с момента рождения, то близость и взаимодействие с человеком играют совершенно особую роль, т. к. на самых ранних стадиях индивидуального развития у животных наблюдается феномен, получивший название импринтинг (запечатление), в изучение которого наиболее существенный вклад внес К. Лоренц. В ходе этого раннего периода жизни, который называется критическим или чувствительным периодом, и составляющим у псовых от 3–4 недель до 5 месяцев, формируется основа жизненного опыта, определяющая все дальнейшее поведение, включая свою социальную принадлежность, принципы поведения в сообществе подобных и др.
Так что еще на очень ранних этапах сближение предка собаки с человеком, имевшее под собой рассмотренные выше причины (духовное развитие человека, полезность близкого соседства, экологические условия, естественная генетическая селекция на популяционном уровне по лояльности к человеку и др.), дополнено очень важным этологическим механизмом, на основе которого стала возможна интеграция в некое протосоциальное единство. Именно щенки, как более любопытствующая, коммуникабельная, этологически пластичная часть популяций псовых, селившихся вблизи человеческих стоянок, сделали решающий по важности вклад в трансформацию социальной истории этого вида животных. И если у волка решающее значение в социализации играет способность влиться в свою стаю и занять в ней определенное положение, то у собаки — стать частью человеческого сообщества и уже в нем занять свое место. Уместно заметить, что именно у волка, как предка собаки, привязанность членов стаи друг к другу и необходимость сохранения стаи (т. е. природная потребность быть в сообществе) имеют самые глубокие корни среди псовых.
Прекрасная модель доместикации была продемонстрирована в исследованиях Д. К. Беляева на лисице, о которых шла речь выше. Весьма интересные результанты, особенно по роли молодых животных, получены Е. П. Кнорре в эксперименте по доместикации лося в Печоро-Илычском заповеднике. Так, дикие лосята в возрасте до трех дней не боятся людей. Потеряв мамашу и увидев человека, они следуют за ним, а после кормления молоком привязываются к кормящему как к матери. В дальнейшем привязанность усиливается, и при вольном выпасе в тайге лосята ежедневно возвращаются самостоятельно на лосеферму. Весьма любопытно отметить факт взаимодействия диких и прирученных лосей. На лосеферму с прирученными лосями во время гона пришел взрослый дикий лось, и его лишь силой удалось выгнать с фермы. Другой лось пришел с лосихой весной и затем до лета, пока не перестал нуждаться в подкормке, являлся на ферму. Но и после завершения гона он ежедневно приходил на ферму. Такое поведение диких лосей объясняется влиянием на них соответствующего поведения прирученных. Лоси обладают хорошей памятью на социальные контакты. Потерянная в 4-месячном возрасте лосиха при встрече через 2,5 года подбежала к своим воспитателям и вернулась с ними на лосеферму, не обнаруживая признаков дикости. Самое поразительное в этих наблюдениях — совпадение между хищными и копытными в поведении по отношению к человеку и способность к передаче нового социального опыта от прирученных лосей диким сородичам, что могло иметь место при доместикации собаки.
Становление новой социальной общности, картина которой представлена выше, хорошо вписывается в современную теорию социальной обусловленности, развиваемую Ю. М. Плюсниным в рамках проблемы биосоциальной эволюции. Согласно этой теории, все мы — и люди, и попугаи, и волки — способны к адекватному пониманию поведения представителей другого вида благодаря общим, универсальным социальным архетипам — элементам, свойственным любой социальной организации. Это четыре инварианта (архетипа) отношений: отношения по поводу ресурсов, отношения по поводу воспроизводства, отношения по поводу распределения социальных ролей и отношения, поддерживающие социальное единство. В чистом виде, незаполненные, они существуют лишь у очень молодых животных и принципиально открыты для любого социализирующего воздействия. Почему в этом возрасте многие животные и способны включаться в сообщества других видов животных и усваивать соответствующую форму социальных отношений, по крайней мере, птицы и млекопитающие легко становятся членами человеческой семьи. Заполненный социальный архетип уже очень трудно или невозможно заменить новым содержанием, поэтому взрослый индивид с очень большим трудом входит в структуру другого сообщества даже своего вида. Этим обусловлена и уникальность содержания социальных архетипов индивида, и уникальность истории каждого сообщества. Еще большие трудности для взрослого индивида возникают при входе в социальную среду другого вида. Для любого молодого индивида с определенными ограничениями это возможно. Так, попугая можно научить даже человеческой речи, но только молодого, а взрослого нет, хотя способности остались те же. В рамках этой теории щенок, воспитывающийся в человеческой семье, рассматривает себя как члена этой семьи, т. е. как человека. Других же собак щенок считает именно другими, хотя и похожими, но не сородичами (автор считает обратное утверждение, именуемое «проблемой Лоренца», ошибкой этологов). Собака, живущая в семье, является «представителем» двух культур, однако регулярно встречающиеся на городских собачьих площадках животные образуют псевдосообщество, т. к. их отношения трансформированы отношениями с людьми, и оно в принципе отличается от сообщества бродячих собак, хотя и существующих рядом, но независимо от человека.
Прекрасный пример формирования иной социальной принадлежности у собак приводится в «Атласе редких пород» А. Михальской для пастушьих собак из группы догообразных. Для того, чтобы возникла тесная связь собаки породы маремма и стада, щенка держат с возраста 6–10 недель вместе со стадом, с исключением социализации на человека и других собак. Тогда щенок, вырастая, будет считать себя овцой, козой и т. д. Для этого необходимо время от времени, а затем постоянно, обеспечивать контакт со скотом. Взрослые собаки обычно именно так и «представляют» стаду своих щенят.
