Джордж Денисон - История конницы
Кирасирский полк делился на 5 эскадронов, эскадрон — на 2 роты по 70 коней в каждой. Обыкновенное построение было в 3 шеренги, причем третья шеренга служила для пополнения разрывов в первых двух при движении в атаку. Сохранение трехшереножного строя на галопе представляло большие затруднения; особенно плохо приходилось второй шеренге, сжатой между двумя другими. Следствием этого, для увеличения подвижности, явился двухшереножный строй, принятый к концу Семилетней войны как французами, так и пруссаками.
На поле сражения конница строилась обыкновенно в 2 линии, из которых первая имела между эскадронами самые маленькие интервалы, а вторая — более широкие, равные приблизительно длине фронта эскадрона. Вторая линия служила резервом, через который первая могла в случае необходимости отойти и вместе с тем наблюдала за флангами, держась наготове встретить фланговую атаку противника. Фридрих был большим поклонником атаки во фланге и требовал, чтобы его конница пользовалась всяким случаем для производства их, говоря, что успех такой атаки несомненен.
При обучении конницы в мирное время Фридрих очень часто заставлял ее атаковать в одной сомкнутой линии без интервалов, справедливо предполагая, что ей тем легче будет маневрировать, имея самые небольшие интервалы, в 5–6 шагов. Эскадрон делился на 2 дивизиона, дивизион — на 2 взвода по 12 рядов, взвод на 2 отделения.
Кирасиры носили кирасы. В каждом полку было 37 офицеров, 70 унтер-офицеров и 12 трубачей.
Большая часть драгунских полков имела ту же силу и состав, как и кирасирские; был, однако, один в 3 эскадрона[88] и два — по 10 эскадронов.
Гусарские полки имели по 10 эскадронов, но эскадроны были слабые. Полк был силой в 1440 коней при 51 офицере и 110 унтер-офицерах. Начальников относительно было больше, чем у австрийцев.
Хотя Фридрих и запрещал всадникам действовать огнестрельным оружием, пока они находились в сомкнутом конном строю, но он отлично понимал всю важность стрельбы для небольших частей, фланкеров, патрулей и т. п.; и, чтобы люди могли в этих случаях пользоваться своим оружием с успехом, их заботливо обучали стрельбе, прицеливанию и скорому заряжанию.
Так как прусские всадники часто занимали аванпосты, ходили в разъезды и вообще несли службу, где были предоставлены самим себе, то необходимо было комплектовать ее людьми, на которых можно было бы безусловно положиться. Они имели почти ежедневно возможность дезертировать, и вместе с тем им приходилось постоянно задерживать шпионов и дезертиров. Поэтому в конницу назначались преимущественно сыновья мелких землевладельцев и арендаторов, и в случае побега родственники отвечали за них. Это показывает, с каким вниманием король входил во все мелочи кавалерийского дела и не пренебрегал ничем, чтобы сформировать хорошую конницу. Нужно сказать, что усилия его были достойно вознаграждены, потому что большей частью своих успехов он обязан именно коннице.
В числе других улучшений, введенных, как полагают, Фридрихом, нужно сказать о развертывании колонн движением эскадронов или взводов вполоборота направо или налево прямо на свое место. Прежде это производилось таким образом, что голова колонны заезжала правым или левым плечом и шла в новом направлении, пока вся колонна не вытягивалась ей в затылок, а затем все части заезжали одновременно во фронт. Частые заезды и особенно продолжительное движение флангом к неприятелю не нравилось королю, и он пожелал заменить это построение другим, более простым. Когда же он сообщил эту свою мысль некоторым старейшим офицерам, то они заметили, что это такого рода вещь, которой никто прежде не делал, о которой даже не думали. Она уже обдумана, — отвечал король, — и должна быть приведена в исполнение. Тогда было замечено, что нужно сначала научить всадников в манеже. Этому они должны научиться, а также и их лошади, был ответ короля. А по заявлении, что многие сломают себе шею прежде, чем построение будет выучено, Фридрих отвечал: Что ж такое, лишь бы оно дало победу. Проба была сделана сначала небольшими частями, затем большими, и удалась вполне. Вышесказанное, взятое из Военных и политических писем графа Альгаротти, показывает, с какой энергией Фридрих проводил все свои реформы, несмотря на устарелые взгляды и предубеждения, укоренившиеся в армии.
Кирасиры обыкновенно составляли первую линию; гусары ставились на флангах или в резерве, но настоящей их сферой была малая война. Драгуны занимали среднее место между кирасирами и гусарами и действовали в связи с теми и другими. Впрочем, Фридрих вообще применял конницу более разнообразив, чем кто-либо из кавалерийских вождей, и нередко возлагал обязанности легкой конницы на кирасир, а гусар заставлял сражаться сомкнутыми эскадронами на поле битвы наподобие линейной конницы.
Образ действий конницы Фридриха, большими массами и исключительно холодным оружием, подвергал ее более чем когда-либо убийственному артиллерийскому и пехотному огню. Бывали случаи, когда эти оба рода оружия могли вполне безнаказанно обстреливать конницу. Желание чем-нибудь помочь этой последней побудило Фридриха сформировать конную артиллерию, которая могла всюду следовать за конницей и в бою своим огнем удерживать неприятельскую артиллерию и пехоту на почтительном расстоянии, пролагая вместе с тем путь своим всадникам. Это нововведение дало коннице, без уменьшения ее подвижности, новое средство для нападения и обороны. Гусарам и прочим легким войскам также иногда придавались конные батареи.
Один из кавалеристов, современников Фридриха Великого, генерал-майор Варнери, оставил выдающиеся военные сочинения; его Remarques sur la cavalerie (Заметки о кавалерии) являются одной из лучших работ по организации и тактике конницы и особенно интересны, потому что выражают мысли одного из лучших прусских кавалерийских генералов. Известно, что взгляды Варнери основаны на взглядах Зейдлица, под начальством которого он служил и с которыми был соединен узами тесной дружбы. Прочие его сочинения, хотя, может быть, и не столь интересные, также имеют свою цену, так, например, в Remarques sur le militaire et la marine des tures et des russes находится много любопытных сведений об армиях обеих этих стран. Его Campagnes de Frederic II, roi de Prusse, de 1756 a 1762 были сильно раскритикованы, но и в них находится много интересных подробностей.
Варнери выказывает чрезвычайное поклонение Зейдлицу. Он называет его этот великий человек и говорит, что нельзя довести конницу до большего совершенства, чем это сделал Зейдлиц; про полк же его он заявляет, что он мог бы служить образцом для конницы всего света. Фридрих обладал особенной способностью выбирать людей: его оба кавалерийские генерала, Зейдлиц и Цитен, были людьми чрезвычайно выдающимися. Энергия и быстрая решимость первого выказались вполне, когда он еще был молодым офицером, при одном случае, о котором говорится в Jdees pratiques sur la cavalerie графа Рошфора. Зейдлиц, которому Фридрих обязан большей частью своих успехов, был такой ловкий и энергичный всадник, что не мог допустить, чтобы кавалерийский офицер попался в плен, пока он на коне. Это было им как-то высказано, когда он в чине ротмистра сопровождал короля. Фридрих, от которого ничего не ускользало, услышал это замечание и решил испытать Зейдлица. Случай не замедлил представиться. Свита проходила по мосту; дойдя до середины его, король остановился и, обращаясь к Зейдлицу, который был со всех сторон окружен лицами свиты, сказал: Вы говорите, что кавалерийский офицер никогда не может быть взят в плен, это замечание бесспорно храброго человека; бывают, однако, случаи, когда можно бы сдаться без всякого бесчестья. Предположим, например, что мы ваши враги; вы, конечно, и не попытались бы пробиться. Что же сделали бы? Зейдлиц с быстротой мысли дает шпоры лошади, бросается в реку и без всякого повреждения возвращается к свите; затем, кланяясь королю, говорит: Ваше Величество, вот мой ответ.
Зейдлиц обладал способностью угадывать минуту, когда можно было быть смелым, даже отчаянным, и когда следовало быть осторожным. Никто не умел так полно сочетать разумную сдержанность с сумасшедшей энергией. Еще мальчиком от отличался смелыми поступками: 7 лет от роду он проехал между вертящимися колесами ветряной мельницы, 23 лет он был майором и успел выказаться во многих битвах, 32 (34) — полковником и командиром кирасирского полка, 35 (36) генерал-лейтенантом и главнокомандующим конницей.[89] Самым блестящим его подвигом была битва при Россбахе в 1757 г., где он с одними своими всадниками одержал победу. Его нападение на Готу, когда он с 1500 людей взял город, занятый сильным пехотным отрядом с артиллерией, было другим отважным делом.
Другой из кавалерийских генералов Фридриха, Цитен, был очень любим королем. Он, по словам его биографа, соединял мудрость с мужеством, ловкость с присутствием духа и деятельность с полнейшим самообладанием. Он составлял план с постепенностью находящей грозы и приводил его в исполнение с быстротой молнии. Он долгое время командовал известным гусарским полком, получившим его имя, или так называемых гусар с мертвой головой.[90] Он состоял на службе в течение около 70 лет и скончался 86 лет от роду. Быстрота его решений была поистине изумительна. Он сказал однажды королю: В ту минуту, когда я вижу противника, у меня уже готовы все распоряжения. Эта быстрота взгляда была одной из причин его постоянных успехов. Во всех описаниях походов и битв Фридриха мы встречаем постоянно имя Цитена, и всегда с особенной славой.
