Наталия Рощина - Глаза любви
– Ты много куришь сегодня, – присаживаясь рядом, заметила Даша. – Тебя что-то беспокоит. Не хочешь поделиться?
– Нет, не хочу.
– Мне не нужно много говорить, чтобы понять – у тебя камень на сердце. Только понять бы причину. Объяснишь?
– Все в порядке, Дашуня. Просто устал.
– От меня?
– Ну что ты, девочка, – Дубровин обнял ее, поцеловал в щеку.
– Сегодня не нужно было приезжать сюда, – поправляя скрепленные заколкой волосы, сказала Даша, и в голосе ее было столько разочарования. Она осторожно повела плечами, освобождаясь от рук Дубровина. – Я почему-то решила, что эта поездка обязательно что-то изменит в наших отношениях. Теперь я снова не уверена в этом. Мои мечты постоянно разбиваются о реальность… А чего ты ожидал, Стас? Почему ты такой чужой, молчаливый? Ты мог приехать сюда без меня и не выпускать сигарету изо рта.
– Пойдем в дом. Ты не видела самого главного, – не отвечая, Стас поднялся, протянул Даше руку. – Пойдем, я начну хвастаться, и все проблемы останутся за порогом. Да, вот такой я хвастун. Ты не знала?
– Теперь знаю, – принимая предложенную руку, Даша последовала за Дубровиным.
Экскурсия по дому заняла около получаса. Стасу это действительно помогло отвлечься от мрачных мыслей после общения с Тамарой. Он говорил без умолку, рассказывая, как пришел к тому или иному решению.
Как спорил со строителями, ремонтной бригадой, добиваясь от них четкого выполнения своих указаний. Даша, сдерживая улыбку, слушала его.
«Какой мальчишка, – думала она, всматриваясь в его возбужденное лицо. – Несколько минут назад молчал, как рыба. А сейчас радуется, как ребенок, показывая любимую игрушку. Кажется, для него только и главное что иметь новую игрушку».
Они сперва поднялись на второй этаж. Так решил Стас. Несколько минут постояли на мансарде, глядя на открывшийся пейзаж. Участок, примыкающий к дому, был огромным. Яркий ковер травы сливался в бескрайние просторы. Впереди за темно-зеленой стеной из пирамидальных тополей виднелся следующий дом, не менее величественный, чем у Дубровина.
– Да, люди здесь обосновались масштабные, – заметила Даша, словно ни к кому не обращаясь. – Наверное, чувствуешь прилив гордости от сознания того, что обладаешь таким великолепием.
– Скорее от того, что принимал в его создании участие, а право хозяина второстепенно, – ответил Стас. – Ну, пойдем дальше?
Гордостью Стаса оказался камин на первом этаже в огромной гостиной. Здесь вообще все было большим, высоким: потолки не давили, стены взмывали ввысь, окна поражали своими размерами. Их цветовое решение еще больше зрительно увеличивало пространство. Дубровин раздвинул шторы – теперь отовсюду лился теплый свет, он доходил до каждого угла, каждого самого укромного местечка. Кожаный диван стоял неподалеку от камина. Даша села, утонув в его обволакивающей, мягкой прохладе. Закрыв глаза, она представила долгий зимний вечер, когда в камине потрескивают дрова и языки пламени играют, создавая неповторимую атмосферу уюта, покоя. Даша даже улыбнулась, но мгновенно открыла глаза от неприятно резанувшей мысли: «Тебе это не ощутить. Здесь уже есть хозяйка». То, что разговоры о Тамаре были темой запретной, не влиядо на то, что она существовала, носила фамилию Стаса и растила его сыновей. Даша поднялась, нашла глазами Дубровина: он стоял у окна, задумчиво смотрел вдаль, словно позабыв о своей гостье.
В этот миг с Дашей что-то случилось. Она почувствовала небывалый прилив нежности к этому мужчине, который никак не найдет себя в этом мире. Он не живет, он играет в жизнь, пользуясь тем, что она ему предоставляет, получая заслуженные и незаслуженные блага. Он давно потерял им счет, перестал ценить. Он ничем не дорожит, но боится все потерять. Он запутался, значит, она должна помочь. Больше некому, она у него единственная! Даша неслышно подошла, обняла, прижалась к широкой, упругой спине, мгновенно напрягшейся. Еще мгновение, и Стас осторожно повернулся. Руки Даши обвили его шею. Девушка стояла, глядя на него снизу вверх, и в ее голубых глазах появился зеленоватый бесовский оттенок желания. Дубровин заметил его сразу, но на этот раз не обрадовался, не ощутил прилива всепоглощающего счастья стать наконец обладателем такого богатства. Оно само просилось в руки, но сердце оставалось безучастным. Стас не мог позволить себе этого сейчас. Он предал эти сияющие глаза, лучезарную улыбку. Он растоптал нежное, трепетное благоговение перед чистотой и непорочностью влюбленной девушки. Теперь он не мог перешагнуть через доводы рассудка. Он не должен позволить себе забыться и предаться греховной, незаслуженной близости. Он не достоин даже прикасаться к Даше.
Она смотрела на него, не понимая, чего же он медлит. В его потемневших глазах не было привычной искры желания. Он смотрел ровно, спокойно, чуть надменно, как будто, заметив ее порыв, решил поиграть. Даша недоумевала, непроизвольно опустив руки. Теперь они стояли друг против друга, молча продолжая дуэль взглядов.
– Дашуня, ты меня любишь? – тихо спросил Дубровин, и у Даши подогнулись колени от волнения. Она пошатнулась, и Стасу пришлось взять ее под локоть. Он точно решил, что ничего не произойдет, но, словно средневековый инквизитор, приготовил девушке словесную пытку. Он хотел во что бы то ни стало услышать от нее признание в любви. Ему казалось, что тогда он, быть может, осмелеет. – Ответь, пожалуйста, девочка моя.
– Люблю, – прошептала Даша, закрыв глаза. Ей было неловко признаваться в своих чувствах. Она могла сделать это давно и не раз, но не позволяла себе, считая недопустимым. Она принимала признания Стаса, а сама предпочитала отшучиваться, отмалчиваться. Сейчас у нее было особое настроение. Оно овладело ею несколько минут назад. И Даша не могла объяснить, почему открывается Дубровину. Она чуть не заплакала от охватившей волны желания. – Я люблю тебя всю жизнь, всю мою недолгую жизнь! Ты как болезнь, и от нее нет лекарства, не создали еще, да и вряд ли создадут. Я знаю, что ты чужой мужчина, но столько лет я борюсь со своими чувствами и проигрываю безнадежно. С тобой нельзя, а без тебя – мука, безысходность. Я столько раз мысленно признавалась тебе в любви, а сейчас не могу сказать всего, что говорила наедине с собой. Тогда я была бесстыдной, смелой, а теперь…
– Не молчи, говори еще, – Дубровин положил свои руки на тонкую талию Даши, легким движением прижал ее к себе. Запрокинул голову, скулы заиграли на его напрягшемся лице. Он был на грани последнего шага, отделяющего его от вожделенного обладания. Стас боролся с распирающим голову разумом – он заклинал, умолял себя не прикасаться к девушке.
– Я готова стать твоей, Стас. Я не должна так говорить, но, наверное, ты прав: это рано или поздно случится, так пусть с тобой. Ведь я люблю тебя. И ты ничем не будешь мне обязан, ведь это я соблазняю тебя сейчас, – Даша старалась улыбнуться, но губы дрожали, не желая подчиняться. Она резким движением сняла заколку с волос, тряхнула ими. Ей казалось, что так она выглядит более желанной, раскованной, соблазнительной.
Стас медленно наклонился и поцеловал ее в губы. Он продолжал прижимать к себе хрупкое тело Даши, чувствуя, как нарастает желание и сдерживать его не остается сил. Он стал шептать ей самые нежные слова, которые только приходили ему в голову, а Даша только улыбалась, чуть не плача от счастья.
– Я хочу тебя, девочка, хочу, – последние слова, которые он смог произнести, борясь со сбившимся дыханием. Даша не обратила внимания, что в них не было любви, той возвышенной, о которой она прочла столько книг. И не прозвучало того, что говорили герои ее романов, пытаясь приблизиться к даме своего сердца. В голове больше не было рассудка, все стало алым, сияющим, горячим, лишающим способности мыслить. Зачем это, когда все тело изнывает и ждет ласк, безумных, неизвестных, дарящих наслаждение.
Стас лег на мягкий, ворсистый ковер и призывно протянул Даше руки. Она мгновенно повиновалась, присев рядом. Последние капли стыда, неловкости заставили ее покраснеть, но в следующий момент она уже оказалась лежащей рядом с Дубровиным. Он с невероятным проворством снял с себя рубашку, отбросил ее в сторону и прижался к ней мускулистой, красивой грудью. К ней хотелось прикасаться, целовать, и Даша решила, что должна следовать своим желаниям. Стас застонал от удовольствия, обхватил ладонями ее лицо и стал покрывать беспорядочными поцелуями. Он вдыхал аромат ее кожи, рассыпавшихся по ковру волос. Даша почувствовала, как умелые мужские руки снимают с нее одежду. Вот на ковре оказалась блузка, за ней – юбка. Вот быстрые пальцы расстегнули застежку, и упругая грудь ощутила прикосновение горячих губ. Даша пыталась продлить удовольствие вхождения во взрослую жизнь, чуть приостанавливая напор Стаса. Но он мало обращал на это внимания. Он закрыл глаза и в эти минуты погрузился в вожделенную пучину прикосновений. Тонкие шелковые трусики Даши соскользнули с бедер, подчиняясь едва сдерживаемым движениям возбужденного мужчины. Даша изгибалась, пытаясь оттянуть ставший неизбежным момент близости. Девушка получала столько удовольствия от поцелуев, ласк без обладания, что не могла представить, как же должно быть прекрасно!
