Георгий Ратнер - Советы молодому хирургу
Большая ответственность за жизнь и судьбу больного лежит не только на совести самого хирурга. Об этой ответственности ему постоянно напоминают и коллеги на патологоанатомических конференциях, и медицинское начальство, и сами больные, и их родственники. Наконец, судебно-медицинские разбирательства, а иногда и судебные процессы вершатся почти всегда над врачами именно хирургического профиля.
Если в условиях большой больницы работа хирурга как-то регламентирована дежурствами, то в небольших Хирургических отделениях, где работает один-два врача, хирург фактически постоянно находится на посту, хотя и дежурит дома. В любое время суток из любого места он может быть призван к операционному столу, даже от праздничного застолья. Следовательно, он должен быть всегда бодр, трезв и здоров.
Когда я молодым хирургом приехал в г. Комсомольск-на-Амуре, мне приходилось почти постоянно дежурить на дому. Каждый раз, уходя из дома, я сообщал в больницу свое местонахождение. Поэтому в любой момент, где бы я ни находился: в гостях, в театре, в бане, на прогулке — за мной в случае необходимости могла приехать машина скорой помощи. Хорошо помню, как в первый раз после того, как со сцены было объявлено, что дежурного хирурга срочно вызывают в больницу, я гордо шел по проходу концертного зала к выходу под полными уважения глазами зрителей. Однако скоро мое наивное тщеславие стало довольно быстро испаряться, так как экстренные вызовы в больницу в дни моих дежурств повторялись по нескольку раз в день. Однажды я в течение трех дней никак не мог досмотреть один и тот же фильм. В больницу меня вызывали каждый раз почти на одном и том же месте этого фильма.
Сразу после встречи Нового 1954 года меня увезли из необыкновенно веселой дружеской компании в больницу, где я всю ночь оказывал помощь молодому военному водителю. У его автомашины посредине зимней дороги через реку Амур заглох мотор. Он ехал один. Попытался разогреть мотор с помощью паяльной лампы. Машина загорелась. При тушении пожара водитель получил обширные ожоги. Одежда на нем почти вся обгорела, поэтому к тому моменту, когда его обнаружили, он был в состоянии общего охлаждения, а все конечности его были отморожены. К сожалению, все наши многочасовые усилия пропали даром. Утром он умер. А мне пришлось, не возвращаясь домой, сразу приступить к своей работе. Тяжелая усталость, воспоминание о нелепо погибшем солдате, никакого удовлетворения от изнурительного ночного труда, а в глубине души и сожаление о несостоявшейся для меня долго ожидаемой встрече Нового года…
Если ко всему этому добавить, что долгие годы зарплата хирурга оставалась такой же, как у терапевта и была даже ниже, чем, например, у врача-физиотерапевта или инфекциониста, то станет ясно, что для хирурга любовь к своей профессии далеко не пустые слова. Она подчас обходится ему дорогой ценой.
Конечно мотивацию выбора профессии одной только страстной любовью к хирургическому искусству в наше не романтическое, а прагматическое время объяснить трудно. Одни, выбирая нашу героическую, но тяжелую профессию, хотят самоутвердиться. Другие идут в хирургию, поскольку наивно полагают, что труд хирурга не требует ни больших умственных усилий, ни серьезных знаний медицинской науки. Наконец, третьи считают, что хирург чаще других врачей получает материальные блага от своих пациентов. Причем мысли их идут дальше обычной благодарности в виде банальной бутылки коньяка или коробки конфет. Они не без основания надеются, что в нужный момент сработает немаловажный в нашей стране принцип "я тебе — ты мне" и поможет им получить жилье, автомобиль, путевки, дачу, самые дефицитные продукты или другие товары.
Даже эти мотивы выбора профессии я не хочу осуждать, но в правомерности их и, если можно так сказать, в "удельном весе" каждого мотива хотелось бы все-таки разобраться. Первые два мотива мне представляется более логичным рассмотреть в других разделах книги, а вот третий, сегодня самый актуальный, сразу же. Он мог возникнуть только в стране, где широко декларируется, но практически отвергается основной принцип социализма "от каждого по способностям, каждому по труду".
Мне оценивать труд хирурга нельзя, это будет вроде бы нескромным. Вместе с тем я хорошо знаю оплату труда хирурга за рубежом и могу утверждать, что там заработки хирургов намного превышают доходы врачей других специальностей, которые тоже считаются весьма обеспеченными людьми. Высокая заработная плата и одновременно возможность приобрести любой товар или другие жизненные блага обеспечивают полную независимость зарубежного хирурга от любых льгот и привилегий. Всех их он не должен добиваться и вымаливать, а может всегда и свободно приобрести за деньги, которые праведно заработал всей своей жизнью: длительной упорной учебой и нелегким ежедневным, крайне ответственным трудом.
Хочу привести здесь один случай, который поначалу просто поразил меня, советского хирурга. В 1980 г. я был направлен в командировку в Швецию на рабочее место в знаменитую клинику Каролинского университета в Стокгольме. Профессор Викинг Берк — глава клиники, один из основоположников торакальной хирургии, в конце первого рабочего дня любезно предложил подвезти меня в своем автомобиле до отеля, чем я, конечно, был очень польщен.
Недостаточно зная Стокгольм, я не сумел заранее предупредить профессора о предстоящем повороте в боковую улицу и сообразил, что нам нужно поворачивать направо, когда мы стояли уже на перекрестке под красным светофором в левом ряду. Берк сделал небольшое нарушение. В правом ряду машин не было, и, когда зажегся зеленый свет, он повернул направо. На нашу беду это нарушение увидел инспектор дорожной службы. В Швеции в этой службе работают только женщины, поскольку у шведов есть мнение, что женщина в отличие от мужчины никогда не простит нарушителя. Она тут же остановила нашу машину, вежливо представилась и прежде всего напомнила профессору, что он два года назад успешно сделал ей операцию на сердце и горячо поблагодарила его. Но после небольшой паузы ничуть не смутившись, заявила, что, к сожалению, сегодня она вынуждена оштрафовать его за нарушение. Берк, не проявляя никаких эмоций, не вступая с ней в дискуссию, заплатил штраф. Мы поехали дальше. Берк, к которому я обратился с вопросом: не могла ли инспектор из чувства благодарности простить его нарушение, меня просто не понял. Он ответил, что, конечно, инспектор могла бы заплатить штраф за него, но он ведь не бедный человек. Изумлению моему не было предела. Я только представил себе, что сказал бы инспектору ГАИ в подобной ситуации, да и вообще была бы возможна такая ситуация у нас в стране.
Однако позже, после трезвого размышления, мне стало ясно, что в общем-то все правильно. При адекватной оплате каждого труда, справедливая заработная плата явится единственным критерием, полностью определяющим твою жизнь и положение в обществе. И никакие поблажки и льготы не нужны. В частности размер штрафа, как и цены в магазинах, вроде бы являются одинаковыми для всех граждан, но по отношению к высокой и к низкой зарплате они, конечно, различны.
До тех пор, пока в нашей стране не восторжествует принцип оплаты только строго по труду, многие граждане будут стремиться ликвидировать истинную или кажущуюся им несправедливую оплату их труда путем получения «благодарностей», незаконных льгот и привилегий, а то и просто "блата".
Если стоять на такой позиции, то, может быть, наш хирург и имеет по своему труду больше прав получать эти дополнительные блага, чем люди других профессий. Но разве это метод решения вопроса справедливой оплаты труда!
Все хирурги разные люди. Одни вовсе отказываются от получения незаконных благ. Другие вынуждены пользоваться ими в самых крайних случаях. При этом, обращаясь с самой малой просьбой, они краснеют и бледнеют, начинают заикаться, что на сильных мира сего производит самое неблагоприятное впечатление. В результате просьба остается без ответа, или проситель получает просимое, как милостыню. Третьи пользуются знакомствами постоянно, но тем не менее каждый раз чувствуют себя в неприятной роли просителя. Наконец, есть категория людей, которые получают наслаждение, используя свои, мягко говоря, не совсем законные возможности, причем делают это артистически. Лицо, к которому обращается такой человек, просто должно чувствовать себя облагодетельствованным его просьбой.
К счастью, параллелизма в поведении этих категорий хирургов в практической жизни и за операционными столами нет. Более того, робкий проситель нередко оказывается твердым и решительным хирургом, а нахальный рвач — слабым врачом с весьма ограниченным диапазоном оперативной деятельности. Поскольку мы все-таки стоим на пути к правовому государству, в котором не должно быть никаких льгот и привилегий, а все будет измеряться лишь той суммой денег, которую человек получит за свой справедливо оцененный труд и на которые все будет можно купить, то есть надежда, что со временем обсуждаемый стимул просто отпадет.
