Андрей Кобяков - Русская Доктрина
“Русский национальный характер, - резюмирует Трубецкой, - впрочем, достаточно сильно отличается как от угрофинского, так и от тюркского, но в то же время он решительно непохож и на национальный характер других славян. Целый ряд черт, которые русский народ в себе особенно ценит, не имеет никакого эквивалента в славянском моральном облике. Наклонность к созерцательности и приверженность к обряду, характеризующие русское благочестие, формально базируются на византийских традициях, но тем не менее совершенно чужды другим православным славянам и, скорее, связывают Россию с неправославным Востоком. Удаль, ценимая русским народом в его героях, есть добродетель чисто степная, понятная тюркам, но не понятная ни романогерманцам, ни славянам”.
По наблюдениям этнологов, самобытный стиль великороссов в области орнамента (резьба, вышивка) имеет параллели на Востоке. Славяне, угрофинны и татары обладают общим комплексом узоров и приемов шитья. Скажем, счетные швы и браное ткачество являются общим для славян и угрофиннов. С другой стороны, свободные швы роднят великоросскую вышивку с татарской. Славяне и угрофинны повлияли на тюркские народы в области семантики, символического ряда, а те привнесли в русскую вышивку тамбурный шов, который занял равные позиции с традиционным браным швом, набором и счетной гладью, а в некоторых районах даже вытеснил их. Стиль русской сказки не встречает параллелей ни у романогерманцев, ни у славян, но зато имеет аналогии у тюрков, кавказцев, восточных народов. Русские сказки об Иване-царевиче, добывающем нечто чудесное, напоминают китайские сказки о путешествиях. Многие сказки о животных восходят, возможно, к индийским нравоучительным сказаниям типа Панчатантры. Сказки о курочке-рябе, репке – космогонические, общие со сказаниями народов Севера.
Вместе с тем нельзя умолчать и о распространенных среди русских людей типических недостатках наших. Перечислим ряд из них.
15. В.В. Розанов указывает на весьма распространенный среди русских тип “симпатичного шалопая”, “ерунды с художеством”. Всем русским хорошо знаком и даже многократно воспет нашими поэтами (“лирический герой” Есенина, например) подобный обаятельный, но неорганизованный тип. К.Н. Леонтьев писал на сей счет: “Не люблю я нашу чистую русскую кровь! Любил прежде крепко, но беспорядок, бесхарактерность, неустойчивость надоели смертельно!” “Не надо свое добродушие, – пишет он в другом месте, – простирать до малодушия и приятную поэзию русской небрежности до общечеловеческой подлости”. И.А. Ильин полагает, что данный недостаток русских в его крайнем выражении дает типажи беспомощных мечтателей, авантюристов, прожигателей жизни. Н.С. Арсеньев отмечает как широко распространенные недостатки русских халатность, надежду на авось и небось, безответственность.
16. Дружба и общительность у нас нередко выступают как податливость и отсутствие сдерживающих принципов. Русские по натуре необязательны в обещаниях, непунктуальны. Русская работа – это, как правило, перенапряжение с последующим загулом. Вообще у нас распространен тип, которому свойственны, по выражению М. Бэринга, “скачки от энергии к бездеятельности, от оптимизма к пессимизму”. Многие писатели отмечают склонность русских социальных низов к хулиганству, разгулу.
17. Особая статья – впадение в анархические крайности. Н.О. Лосский пишет: “Чуткость к добру соединена у русского народа с сатирическим направлением ума, со склонностью все критиковать и ничем не удовлетворяться. Отрицательные свойства русского народа – экстремизм, максимализм, требование всего или ничего, невыработанность характера, отсутствие дисциплины, дерзкое испытание ценностей, анархизм, чрезмерность критики – могут вести к изумительным, а иногда и опасным расстройствам частной и общественной жизни, к преступлениям, бунтам, к нигилизму, к терроризму”. Та же мысль звучит у И.А. Ильина: “Русский народ был народом государственным – это остается верным и для советского государства, – и вместе с тем это народ, из которого постоянно выходила вольница, вольное казачество, бунты Стеньки Разина и Пугачева, революционная интеллигенция, анархическая идеология…”
Главный водораздел, который отличает избранную русскую породу, способную быть ведущим слоем народа, от породы ведомой и посредственной – собранность, способность к сосредоточению на поставленной цели. Обладая этим качеством, русский преодолевает свои слабости, в наиболее ответственные моменты вообще снимает их, тем самым обеспечивая максимальное качество решения поставленной задачи.
Русские с высокой степенью внутренней дисциплины, со способностью к упорядоченной и систематической работе, со стойкостью и крепким волевым характером, с расчетливостью замысла и точностью действий не так уж редки. Если их не востребовало государство и общество, они находят свое дело сами. Однако здоровое государство должно сделать свою ставку именно на этот тип. И воспеть нашим поэтам нужно не художественных шалопаев и разгильдяев, а собранных и сосредоточенных, целеустремленных соотечественников, на которых стоит Русская земля.
Глава 11. БЕСЫ САМОНЕНАВИСТИ
Каким лекарством исцелиться от извращения “смердяковщины”
У нас нет совсем мечты своей родины... Жалит ее немец. Жалит ее еврей. Жалит армянин, литовец. Разворачивая челюсти, лезет с насмешкой хохол. И в середине всех, распоясавшись, “сам русский” ступил сапожищем на лицо бабушки-Родины.
В.В. Розанов
Оборотной стороной русского индивидуализма является весьма необычное качество – отсутствие в повседневной жизни этнической солидарности. Русские, если они не в экстремальной ситуации (а порою и в экстремальной), слабо ощущают племенным инстинктом, где “свой”, а где “чужой”, способны на сомнение и отрицание, недоверие по отношению к “своему” и ему в ущерб. В отличие от обществ европейских, и особенно американского, мы невероятно разобщены. (Реальный тому пример: если кто-то из вас оказывается в сложной ситуации, много ли людей приходит на помощь?) Этот крайне низкий уровень этнокорпоративной культуры, беззащитность по отношению к чужакам, к сплоченной силе иноплеменников проявляется и в современной провинции, а не только в мегаполисах, где окончательно похоронены общинно-артельные формы самоорганизации и люди превратились в отдельные социальные атомы.
Имеет этот недостаток и политические последствия. Мы даже через пятнадцать лет после краха СССР так и не избавились от аллергии на любые формы общественной активности. А вот граждане США объединены в десятки тысяч всевозможных организаций и ассоциаций различной численности и влиятельности. Мы же пока не способны создать то, что на Западе называют “гражданским обществом”, и поэтому его в России конструируют для нас в основном отставные офицеры ЦРУ, переквалифицировавшиеся в “политологов” и “представителей неправительственных организаций”. Неудивительно: то, что сегодня выдает себя за “гражданское общество” (всевозможные экологические, правозащитные и прочие организации, получающие международные гранты, активно создающие видимость деятельности и репутацию в средствах массовой информации), во многом контролируется все теми же “специалистами”.
Однако наиболее жуткое и разрушительное действие имеет этот недостаток в области идеологии. В России сложился целый слой людей, в том числе обладающих большим общественным влиянием, которые руководствуются идеологической противосолидарностью по отношению к своим согражданам и своей стране. Понятно, что многие представители этого слоя по крови и по культуре люди нерусские, но дело не в этом. Дело в том, что такая идеология и логика чрезвычайно распространена в современной России. Остановимся на ней подробнее.
Корнями своими русское самоотрицание, нигилистический антипатриотизм уходят довольно глубоко: первые его яркие проявления можно видеть в Смутное время в заявлениях многих бояр, атаманов, перебежчиков к самозванцам и полякам. Русские люди нередко не только восприимчивы к чужой культуре и иноплеменному духу, но и увлекаются ими, пленяются чужим. Это приводит к перерождению личности – естественный патриотизм и этническая солидарность меняются на нечто противоположное: презрение к Отечеству и соотечественникам, желание переделать их на чужой лад, а если не получится – проклясть.
Самоненависть может проявляться в более благородных формах (обвинение Чаадаева в адрес России как исторического пустоцвета, “русское западничество”) и в формах глумливых, отвратительных (русофобские выступления в прессе, например, многие высказывания В. Новодворской, А. Коха, А. Черкизова). Наиболее выпукло и последовательно образ этой “самоненависти” был дан Достоевским в “Братьях Карамазовых”, где изображен одержимый бесом самоненависти Смердяков, незаконнорожденный сын отца-Карамазова. Ублюдок русской истории, возненавидевший Россию и всех русских, эту “нацию весьма глупую-с”.
