Николай Непомнящий - 100 великих рекордов стихий
Следующей группой исследователей, отправившейся к Южному магнитному полюсу, стала американская. Было это в 1962 году. Американцы учли печальный опыт советских коллег — оборудование взяли самое совершенное, в экспедиции участвовали 17 человек на трёх вездеходах, с ними поддерживалась постоянная радиосвязь.
В этой экспедиции никто не погиб. Но вернулись люди на одном вездеходе. Все они находились на грани помешательства. Исследователей немедленно эвакуировали на родину, но о том, что произошло в походе, известно до сих пор очень мало.
После американцев к Южному магнитному полюсу отправились советские исследователи. Один из участников этого похода Юрий Ефремович Коршунов до недавнего времени жил в Санкт-Петербурге. Одному репортёру удалось «разговорить» его по поводу случившегося в том давнем походе. Репортёр записал рассказ полярника, но опубликовать его так и не сумел. Коршунов тем временем умер.
И вот недавно рассказ Юрия Ефремовича, изобилующий невероятными подробностями, появился в американской печати. Приводим его в переводе с английского.
«Был полярный день, — рассказывал Коршунов, — и почти всё время нашего пути стояла прекрасная погода. Термометр показывал всего минус тридцать градусов по Цельсию, ветра не было — для Антарктиды это редкость. Мы прошли маршрут за три недели, не потеряв ни минуты на ремонт машины. Первая неприятность произошла, когда мы разбили основной лагерь в точке, соответствовавшей, по всем нашим замерам, Южному магнитному полюсу. Все были вымотаны, поэтому легли спать пораньше, но заснуть не могли. Чувствуя неясное беспокойство, я встал, вышел из палатки и метрах в трёхстах от нашего вездехода увидел… светящийся шар! Он подпрыгивал, будто футбольный мяч, только размеры его были раз в сто больше. Я закричал, и все выбежали наружу. Шар перестал подпрыгивать и медленно покатился к нам, на ходу меняя форму и превращаясь в какое-то подобие колбасы. Менялся и цвет — становился темнее, а в передней части „колбасы“ начала появляться страшная морда без глаз, но с отверстием, похожим на пасть. Снег под „колбасой“ шипел, будто она была раскалённой. Пасть шевелилась, и мне показалось, будто „колбаса“ что-то говорит.
Фотограф экспедиции Саша Городецкий пошёл вперёд со своей камерой, хотя старший группы Андрей Скобелев кричал, чтобы он стоял на месте! Но Саша продолжал идти, щёлкая затвором. А эта штука… Она мгновенно опять изменила форму — вытянулась узкой лентой, и вокруг Саши возник светящийся нимб, будто вокруг головы святого. Помню, как он закричал и уронил аппарат…
В этот момент раздались два выстрела — стреляли Скобелев и стоявший справа от меня наш врач Рома Кустов… Мне показалось, что стреляли не разрывными пулями, а бомбами — такой был звук. Светящаяся лента вспухла, во все стороны брызнули искры и какие-то короткие молнии, и Саша оказался охваченным как бы огнём.
Я бросился к Саше. Он лежал ничком и… был мёртв! Затылок, ладони и, как потом оказалось, вся спина словно обуглились, полярный спецкостюм превратился в лохмотья.
Мы попытались связаться по радио с нашей станцией „Мирный“, но из этого ничего не вышло, в эфире творилось нечто невообразимое — сплошной свист и рычание. Никогда мне не приходилось встречать такую дикую магнитную бурю! Она продолжалась все трое суток, которые мы провели на полюсе.
Фотокамера оказалась расплавленной, будто от прямого попадания молнии. Снег и лёд — там, где „проползла“ лента, — испарились, образовав колею глубиной в полметра и шириной метра два.
Мы похоронили Сашу на полюсе.
Через двое суток погибли Кустов и Борисов, затем — Андрей Скобелев. Всё повторилось… Сначала появился один шар — прямо на Сашином холме, а минуту спустя — ещё два. Они возникли, будто сгустившись из воздуха, на высоте примерно сотни метров, медленно опустились, повисели над землёй и начали двигаться по каким-то сложным траекториям, приближаясь к нам. Андрей Скобелев снимал, а я замерял электромагнитные и спектральные характеристики — приборы заранее установили метрах в ста от машины. Кустов и Борисов стояли рядом с карабинами наизготовку. Они начали стрелять, едва только им показалось, что шары вытягиваются, превращаясь в „колбасу“.
Когда мы пришли в себя от шока, шаров уже не было, в воздухе стоял запах озона будто после сильной грозы. А Кустов с Борисовым лежали на снегу. Мы сразу бросились к ним, думали, что ещё можно чем-то помочь. Потом обратили внимание на нашего старшего. Он стоял, прижав ладони к глазам, а фотокамера лежала на льду метрах в пяти.
Скобелев ничего не помнил и ничего не понимал. Он… это и сейчас страшно вспоминать… будто младенец.
Ходил, извините, под себя. Не хотел жевать — только пил, расплёскивая жидкость вокруг. Наверное, его нужно было кормить из соски, но, сами понимаете, сосок у нас не было.
Кустова и Борисова мы даже не смогли похоронить — сил не было. Хотелось одного — смыться поскорее. На обратном пути Скобелев умер. В „Мирном“ медики определили у него сердечную недостаточность и следы обморожения, но не очень сильного, во всяком случае — не смертельного.
В конце концов мы решились рассказать правду. К моему удивлению, нам поверили.
Насколько я понял, то же, что и с нами, произошло в 1962 году с американцами».
Одна из фантастических гипотез, претендующих на объяснение случившегося в Антарктиде с людьми, была высказана в 1966 году американским физиком Роем Д. Кристофером. По его мнению, в радиационном поясе Земли обитают некие подобия электрических «живых существ» — сгустков плазмы. Естественная для таких «существ» форма — шар. «Плазмозавры» (термин придуман также Р. Кристофером) обитают в пределах радиационного пояса, в основном на высоте 400–800 километров. Именно поэтому исследование их чрезвычайно затруднено, ведь орбитальные станции летают гораздо ниже. К поверхности Земли плазмозавры могут приблизиться лишь в районе магнитных полюсов…
Свет и звуки в океане
Не раз моряки и путешественники, находившиеся недалеко от Курильских островов, видели, как в ночной мгле на горизонте внезапно появлялось яркое пятно. Оно быстро передвигалось и увеличивалось буквально на глазах. Гигантский овал нередко достигал в ширину до полукилометра. Но, главное, от него далеко вверх уходил яркий столб света — можно было даже различать предметы на палубе, причём некоторые из них почему-то светились…
Это явление знакомо жителям Дальнего Востока и Японии уже около сотни лет. Его называют «горящим кругом», «курильским светом», «блестящим облаком». Попытки объяснить такое свечение океана статическим электричеством, возникающим от пепла вулканов, успеха не имели.
22 августа 1909 года судовой врач парохода «Охотск» Ф. Д. Дербек наблюдал в океане подобное зрелище, о котором составил подробный отчёт. Примерно в 23.00 под кормой парохода вспыхнул яркий зеленовато-белый свет, быстро охватывающий увеличивающееся пространство на поверхности воды. Пятно окружило корабль и некоторое время двигалось вместе с ним. В какой-то момент оно оторвалось от парохода, быстро опередив его. Скорость пятна нарастала, и за две-три минуты свечение достигло горизонта. Странно, но факт: за первым пятном под кормой вспыхнуло второе, за ним третье и четвёртое. И всякий раз повторялось одно и то же — охват свечением всего судна, отрыв от него, уход с нарастающей скоростью и освещение горизонта.
С этим явлением перекликается картина, наблюдавшаяся в Аравийском море в 1975 году с борта советского экспедиционного судна «Владимир Воробьёв». Выполняя океанографические исследования, его команда заметила вокруг судна яркое белое пятно диаметром 300–400 метров, причём оно вращалось против часовой стрелки, распадаясь на восемь частей! Эхолот отметил глубину места 170 метров и одновременно зафиксировал под килем присутствие некой массы на глубине примерно 20 метров. «Дорасследование» Океанографической комиссией Академии наук СССР показало, что непосредственно перед появлением пятна вышел из строя электрогенератор, питающий траловую лебёдку. Вокруг судна пробегали восемь загнутых лучей, напоминающих лопасти турбины. Через полчаса свечение ослабло, а диаметр «колеса» уменьшился до 80–100 метров…
Особую достоверность, как всем понятно, имеют свидетельства военных моряков. Командир корабля ВМС США капитан 3-го ранга Дж. Р. Бодлер доносил в своём рапорте, что 14 ноября 1949 года, при прохождении Ормузским проливом (соединяющим Персидский и Оманский заливы), члены экипажа пережили нешуточное волнение. Была ясная безлунная ночь. Когда появился маяк на острове Литл-Коин, вахтенный офицер попросил командира подняться на мостик. Оба увидели с левого борта вращающееся пульсирующее пятно диаметром 300–400 метров. Из его центра исходили лучи, напоминающие спицы огромного колеса. Через некоторое время корабль приблизился к «колесу» и даже прошёл над его центром. Когда командир отвёл свой корабль на несколько миль в сторону, справа от него возникло ещё одно светящееся пятно, а через полчаса — третье, причём несколько минут были видны все три «колеса».
