Николай Непомнящий - 100 великих тайн Второй мировой
«Почему Цезарь не просмотрел список заговорщиков, когда он попал к нему в руки? — спрашивает К. Хибберт. — Возможно, он позволил убить себя, ибо понял, что достиг предела». Графиня Эдда Чиано, любимая дочь дуче, вспоминала впоследствии: «Поведение моего отца в те дни было совершенно непонятным. О подготовке переворота он знал за пятнадцать дней до его начала, однако не отнёсся к этому с должной серьёзностью».
И когда возле ступеней портика королевской виллы Савойя капитан карабинеров Виньери под предлогом необходимости обеспечить безопасность дуче подсадил его в стоявшую наготове карету «скорой помощи», дверцы которой с грохотом захлопнулись, ему так и не пришло в голову, что он арестован.
Вскоре итальянцы услышали по радио о том, что «его величество король-император принял отставку с поста главы правительства и главного госсекретаря его превосходительства кавалера Бенито Муссолини…» Хотя приверженцев дуче оставалось много, казалось, все вмиг стали антифашистами, срывались фашистские эмблемы со стен домов и партийные значки с груди любого. Тем не менее насилия практически не наблюдалось, и жертв не было. Веселье преобладало над жаждой мести. Лишь один из последователей отдал дуче последний долг преданности. «Дуче ушёл в отставку. Моя жизнь окончена. Да здравствует Муссолини!» — написал сенатор Манлио Моргани перед тем как застрелиться.
Хибберт подробно освещает инспирированную Гитлером операцию по вызволению Муссолини из отеля Гран-Сассо, проведённую Отто Скорцени без единого выстрела. В его интерпретации это выглядит достовернее и менее кинематографично, чем в известных мне ранее русскоязычных источниках. Дотошно препарирует он и историю бесславной республики Сало.
И вот наступает финальное крещендо: поимка и казнь Муссолини и остававшейся с ним до рокового предела Клары Петаччи. Остановимся на версии разведчика и журналиста Леонида Колосова, широко известной по газетным публикациям. Не берусь её оспаривать, однако замечу, что Колосов, который умеет завлечь читателя броскими деталями, зачастую следует традиционной советской манере изображения поверженного врага, которая требовала обрисовать его глумливо-уничижительно, отчего встаёт законный вопрос: если враг был так ничтожен, почему же победа над ним далась столь дорогой ценой? Колосов милость к падшим не призывает. Его Муссолини мозгляк, а в уста прекрасной женщины при заживо разложившемся трупе (и чего эта королева держалась за него до последнего?!) он вкладывает убийственные слова: «Бенито, умри мужчиной!»
По Хибберту, судьба никого не предупреждает дважды, и каждого ждёт такой конец, который более соответствует его характеру. Когда на вилле Бельмонто на Муссолини навели автомат, он, держась за лацканы пиджака и глядя прямо в лицо своему убийце, произнёс: «Целься мне прямо в грудь». Слова прозвучали отчётливо и стали последними в жизни Муссолини. Кларетта стояла рядом с ним и умерла первой, она беззвучно упала на землю. Муссолини одной пули не хватило, пришлось стрелять повторно…
КАНАРИС: ПРЕДАТЕЛЬ ИЛИ ГЕРОЙ?
Канарис сделал блестящую карьеру. Младшим морским офицером он начал службу на борту немецкого крейсера «Дрезден» и участвовал в Фолклендской битве. В апреле 1915 года «Дрезден» был потоплен в чилийских водах, а экипаж интернирован. Канарис ускользнул из рук властей и с фальшивыми документами прошёл через Анды до Буэнос-Айреса, где пробрался на борт парохода нейтральной Голландии, шедший через Фалмут. Портовые власти Фалмута купились на его липовые бумаги, и он продолжил своё путешествие в Берлин, где и появился, желая продолжить службу, в октябре 1916 года. Вместо того чтобы определить на другой корабль, немецкое адмиралтейство направило его с тайной миссией в Мадрид. Подробности его работы в Испании весьма отрывочны, несмотря на послевоенное открытие служебных записок (теперь они находятся в мюнхенском Институте современной истории), и вследствие этого появилось множество вымыслов о его предполагаемых связях с секретными агентами, в том числе и знаменитой Матой Хари.
Вопрос верности Канариса нацистскому режиму во время Второй мировой впервые был поднят Яном Колвином в 1951 году, через два года после публикации биографии «Канарис» Карла Хайнца Абсхагена. Концепция книги Колвина «Канарис, шеф разведки» была весьма спорной, потому что как раз в ней впервые и высказывалось предположение, что Канарис был британским шпионом. На суперобложке так и значилось: «Был ли глава секретной службы Гитлера британским агентом?»
Через шесть лет Колвин вернулся к этой теме при переиздании книги «Канарис, шеф разведки» — теперь под названием «Канарис, тайный враг Гитлера». В новом издании автор указывает свой первоначальный источник: «Сэр Кристофер Уорнер, покойный заместитель министра иностранных дел, чьё случайное замечание за ланчем подсказало мне тему для этой книги, умер в то время, как она готовилась к выпуску в издательстве „Пен“».
Указание на Кристофера Уорнера было, мягко говоря, поразительным. Ко времени публикации «Канариса, главы разведки» Уорнер был британским послом в Бельгии и находился в самом пике своей дипломатической карьеры. Но увы, он сам никак не мог подтвердить слова Колвина, потому что к моменту оглашения его имени был уже мёртв. Поэтому остаются всё же сомнения, действительно ли Уорнер дал Колвину эту информацию — ведь позже он приписывал ключевые для написания книги сведения самому Мензису. Только к этому времени Мензис тоже скончался.
В 1969 году капитан Ф. У. Уинтерботем, бывший глава авиаотдела МИ-6, опубликовал свои мемуары, озаглавленные «Тайна и персонал». Он вспоминает, что в 1942 году всё ещё было возможно общаться с противником через агентов в Мадриде и Лиссабоне, хотя «было несколько странно, когда Канарис попытался сблизиться со своим прямым оппонентом, моим главным шефом».
Уинтерботем не стал больше ничего уточнять по поводу этой краткой попытки Канариса связаться с шефом британской разведки МИ-6 Мензисом, и, конечно же, никто из до сих пор здравствующих старших офицеров МИ-6, служивших в Мадриде или Лиссабоне, не признают, что знали что-нибудь об этом деле. Но хотя явное намерение Канариса выйти на союзников напрямую утверждается Уинтерботемом, авторитетным источником изнутри «кухни», к этому спору, как оказалось, можно было прибавить ещё кое-что. Несмотря на недостаток деталей, сведения Уинтерботема стали часто повторяться. В том же 1969 году Ричард Дикон, например, сказал, что Мензис собирался открыть прямые переговоры с Канарисом в 1942 году. «У Мензиса не было иллюзий в отношении Канариса. Он сознавал, что основной заботой адмирала было сохранение в неприкосновенности военной силы Германии».
Вопрос о лояльности Канариса нуждался в пересмотре, и в 1970 году французский журналист Андре Бриссо вернулся к этой теме в его биографии «Канарис». Бриссо отвергал идею Колвина о «британском агенте», называя её «теорией, которую любой, кто прочтёт данную книгу, отвергнет, разделив моё убеждение в том, что Канарис никогда не работал на секретные службы союзников».
Колвин же продолжал отстаивать свою теорию, указывая новый источник информации: «Нам никогда не станет известно, насколько тесны были личные контакты между Канарисом и шефом британской разведки, но я могу прибавить одну деталь, о которой умолчал при издании своей книги двадцать лет назад, так как упоминание её тогда было бы слишком неосторожным. В октябре 1942 года, когда я объяснял генерал-майору сэру Стюарту Мензису в его вестминстерском офисе свою теорию о том, что его главный оппонент в Германии на самом деле работает против Гитлера ради скорейшего окончания войны, он прервал мою речь, с улыбкой сказав: „В общем-то мне известно, что у него на уме. Хотите встретиться с Канарисом?“»
Теперь выходит так, что сэр Кристофер Уорнер не был первым, кто сказал Колвину о Канарисе! Первым был сэр Стюарт Мензис. Это кажется невероятным, хотя сама неспособность Колвина прежде назвать сэра Стюарта совсем не обязательно говорит о вымышленности его утверждений, но тем не менее человек, которого он процитировал, Мензис, умер за год до того, в июне 1968 года и, следовательно, никак не мог прокомментировать факт приписывания ему этих слов. Колвин прямо цитирует свою беседу с Мензисом: «…когда я заявил, что готов встретиться с адмиралом, генерал Мензис сказал: „Мне надо послать с вами человека постарше. Вы не против? Я не сомневаюсь в ваших способностях, но вы молоды, а я хотел бы дать понять Канарису, что воспринимаю его серьёзно“. Всё было оговорено с тем, что сэру Стюарту потребуется неделя или две на то, чтобы получить официальное одобрение моей кандидатуры и одного из его людей на встречу с Канарисом».
По словам Колвина, план сорвался из-за официальной оппозиции. Мензис якобы объяснил, что «мы должны быть очень осторожны, чтобы не обидеть русских». То, что Мензис просит молодого газетчика принять участие в сталь деликатном и значительном деле, кажется чем-то невероятным, но не настолько, как развитие этой идеи у другого автора — с предположением о якобы состоявшемся рандеву Мензиса и Канариса в 1943 году в Испании.
