Ф. Брокгауз - Энциклопедический словарь (Л)
А. Л.
Лука Якобс
Лука Якобс (Lucas Jacobsz) – знаменитый живописец, гравер и рисовальщик, прозванный Лейденским (van Leijden), по городу, в котором он родился, жил и умер (1494 – 1533). Его занятия начались под руководством его отца, Гуго Якобса, хорошего нидерландского живописца по стеклу. Еще будучи отроком, Л. проводил дни и ночи в рисовании и живописи; научившись от какого-то ювелира и некоего Гарнассена гравированию на металлах, Л. скоро достиг в нем такого уменья, что издал, когда ему едва минуло девять лет, свои первые гравюры. Некоторое время он был учеником известного в ту пору живописца К. Энгельбрехтсена, и так скоро усвоил себе живописную технику, что 12-и лет от роду написал клеевыми красками на холсте картину на сюжет из легенды св. Губерта и получил за нее от заказчика столько червонцев, сколько имел лет. В мастерской Энгельбрехтсена работали тогда два его сына, из которых один – Питер – был живописец по стеклу; от него Л. перенял его искусство и написал картину «Богоматерь, принимающая Давида» (гравирована Санредамом). Женившись, около 1515 г., на богатой девушке из семейства Бохгейзен и пользуясь уже славою и достатком, Л. задумал перенести свое местопребывание из тихого Лейдена в более оживленный Антверпен. Там записался он в местную гильдию св. Луки (1521) и был посещен знаменитым своим современником – Альбрехтом Дюрером, который нарисовал при этом его портрет карандашем; оба художника взаимно обменялись лучшими листами своих прославившихся гравюр. В 1527 г., желая познакомиться с другими голландскими художниками, он предпринял поездку в Роттердам и, после нескольких дней плавания по каналам, пристал к острову Вальхерну; тут он посетил город Миддельбург и задал роскошный пир тамошним художникам, в числе которых находился знаменитый в то время Ян Госсарт, прозванный Мобежским. Последний был приглашен Л. сопутствовать ему в остальной части путешествия, и оба художника проехались отсюда по разным городам – через Антверпен, Гент, Мехельн и др., задавая везде пиры местным живописцам. Следствием этого путешествия была болезнь, приковавшая Л., до конца его жизни, к постели. Однако, и лежа в постели, Л. не переставал заниматься живописью и гравированием, даже написал в это грустное время своей жизни лучшую свою картину: «Христос, исцеляющий иерихонского слепца» (находится в Имп. Эрмитаже). Картины Л. встречаются очень редко, так как многие из них погибли. В некоторых, даже первостепенных, музеях Европы их совсем не имеется, а значительное число картин, считавшихся до недавнего времени произведениями лейденского мастера, как в больших, так и в менее значительных музеях и в частных собраниях ныне, вследствие успехов современной художественной критики, не удержали за собою имени Л. Достоверных картин Л. сохранилось не более десяти; из которых по одной находится в Имп. Эрмитаже в СПб. и в галереях мюнхенской и берлинской; собственноручный портрет художника – в галерее Уффици, во Флоренции. Но еще более, чем живопись масляными красками, доставили художнику славу его гравюры, в которых он явился счастливым соперником великого А. Дюрера. Они высоко ценились еще при жизни художника, считались и тогда редкостью, потому что их медные доски, гравированные тонкою и нежною штриховкою, не могли давать значительного числа хороших оттисков, а крайне требовательный художник безжалостно истреблял все те отпечатки, которые казались ему неудовлетворительными. Гравюры Л., числом 174, подробно описанные Барчем («Peintre-Graveur», VIl), можно теперь найти в хороших оттисках только в самых богатых музеях. Ср. К. van Mander, «Het leven der doorluchtige nederlandsche en hooghdeutsch Schilders» (Амст., 1764) и A. Rosenberg, «M. van Leyden» (в R. Dohrne, «Kunst und Kunstler Deutschland und Niederlande», т. I, XV).
К. Веселовский
Лукан
Лукан (Марк Анней Lucanus, 38 – 65) – после Виргилия значительнейший римский эпик, родом из Испании, племянник философа Сенеки, получил образование в Риме у философа Корнута, временно пользовался расположением Нерона, перешедшим в ненависть, когда император заметил его значительный поэтический талант; последствием этого было присуждение его к смертной казни, как участника в заговоре Пизона. Его поэмы «Hectoris Lytra», «Orpheus» (был известен еще в средних веках), «Iliacon», «Catacausmon», «Catalogus Heroidum», «Saturnalia», трагедия «Medea» и другие многочисленные произведения пропали почти бесследно; кроме небольшой эпиграммы, сохранилась лишь неоконченная поэма «Pharsalia», в 10 книгах. Содержание ее – борьба между Цезарем и Помпеем, воспеваемая поэтом в строго хронологической последовательности до осады Адександрии, причем историческое предание до того верно передается поэтом, что поэма его имеет ценность и исторического источника. Некоторые сцены написаны с особою любовью, причем, особенно в описаниях и в блестящих характеристиках героев, проявляется крупный поэтический и ораторский талант Л. У воспитанного в правилах стоической школы поэта возвышенный взгляд на события, выразившийся и в выборе темы, и в тоске по потерянной римским народом свободе. Язык Л. сильный и выразительный, но стих его не так отделан, как у Виргилия. Из древних критиков Квинтилиан хвалит произведения Л. за искренность чувства, силу и богатство мыслей, но причисляет его скорее к ораторам, чем к поэтам. Поэт Марциал отвечал на этот отзыв указанием на обилие у Л. читателей (эпигр. XIV, 194). Издания – Weber'a (Лиц., 1821 – 31) и С. Ноsius'a (в «Bibl. Teubn.»). Отрывки из IV кн. поэмы Л. перевел П. Кутузов («Друг Просвещения», 1804, III, 108). См. Genthe, «De Lucani vita et scriptis» (Берл., 1859); Schaubach, «Lucans Pharsalia und ihr Verbaltniss zur Geschichte» Мейнинг., 1869).
Лукиан
Лукиан (LoukianoV) Самосатский – величайший из греческих софистов, «Вольтер древности», родился около 125 г. по Р. Хр. от бедных родителей (сирийцев), отдавших сына на обучение к ваятелю, от которого мальчик бежал, чтобы стать ритором. Изучив греческий язык, он сделался судебным оратором в Антиохии, административном центре Сирии, и примкнул к наиболее славившемуся тогда направлению риторики – эпидиктическому или софистическому, главным представителем которого был софист Полемон в Смирне. В качестве странствующего ритора, Л. исходил Малую Азию, Грецию, Македонию, Италию и Галлию, произнося речи в торжественных случаях, чаще всего в Олимпии. К этому периоду из сохранившихся произведений его относятся софистические декламации о тираноубийцах, о Фаларисе, о лишенном наследства (ApochruttomenoV), «Похвала мухе», «Спор букв» и др., в которых, уже чувствуется сатирическая жилка автора. Пустая риторика его не удовлетворяла; наскучив «нарумяненной блудницею» (диалог «Bis accus.» 31), он отвернулся от нее и занялся философиею, увлеченный встречею с платоником Нигрином, в рассказе о которой он с восторгом вспоминает благородный образ этого истинного мудреца. Поселясь в Афинах, Л. стал проводить свои новые воззрения в шутливых сатирических диалогах. Диалоги издавна служили целям философии, особенно у академической школы; но величественную их серьезность и хитрую диалектику Л. оживил легким остроумием комедии. Первоначально он предназначал диалоги для устного произнесения и лишь позже стал их издавать для более широких кругов читателей. Блестящим периодом его сатирической деятельности было время Марка Аврелия и Коммода, особенно 162 – 165 гг. Достигнув старости, он снова сделался рецитатором, оповестив об этой перемене в «прологе» о Геракле. В это время, между прочим, написаны им речи о Дионисе, Зевксисе, Геродоте, Похвала отечеству, О печали и др. Связи с высокопоставленными лицами доставили ему выгодную должность в Египте. В особой «Апологии» он по этому поводу оправдывается от обвинений в непоследовательности, так как раньше стоял за то, чтобы литераторы не связывали себя постоянными обязательствами. В Египте Л. и умер. По позднейшему преданию, он был растерзан собаками – но собаки (kuneV), вероятно, должны быть поняты не в прямом смысле: это скорее докучавшие ему киники. Сочинений с его именем сохранилось 82, в том числе несколько подложных. Все они небольших размеров и, большею частью, составлены в диалогической форме; между ними есть 2 драматических шутки – «Трагедоподагра» и «Быстроногий» – и 53 изящных остроумных эпиграммы, вошедших в Антологию. Лишь о немногих из его произведений можно определенно сказать, когда они написаны. Софистические декламации Л. представляют небольшую группу; все они связаны с его деятельностыо как странствующего ритора. С нею же связаны его «Сон» ('Enupnion), в котором он с гордостью указывает на свои успехи, как эпидиктического оратора, и «Ты Прометей в словах», где он говорит о данном ему за изобретательность почетном прозвище. Диалоги, по времени и содержанию, делятся на несколько классов. К более раннему принадлежат небольшие сцены, представляющие, без всякой горечи, смешные стороны веры в богов, философских сект, софистических реклам, человеческих слабостей и странностей. Наиболее значительны среди них «Диалоги богов», в которых сквозь веселые мифологические сцены проглядывает тонкая насмешка над народною верою. Им родственны остроумные диалоги «Харон» и «Менипп». Прямые нападки на веру в богов встречаются в диалогах «Зевс трагед» и «Зевс уличаемый». В последнем эпикуреец Киниск доказывает Зевсу невозможность одновременного существования над всем господствующей судьбы и свободной воли богов, причем доводит своего собеседника ad absurdum. В «Зевсе трагеде» эпикуреец Дамис доказывает стоику Тимоклу, что нет провидения. Другую группу представляют диалоги, посвященные философам – земным представителям божественной мудрости. Кроме Нигрина и Демонакса, они изображены в виде настоящих карикатур. Они толкуют о добродетели и мудрости, но на деле ими руководят корыстолюбие, сварливость и чувственность. Остроумны аукцион философов (BiwnprasiV), лов философа на золотую приманку ('AlieuV), пародия на философский пир («Пир или Лапифы»), кончающийся формальною свалкою между представителями различных философских школ. Сюда же можно отнести и сатиру «Паразит», герой которой, под маскою философской серьезности, доказывает, что жить прихлебателем – настоящее искусство. Другой сферы человеческой слабости касаются «Разговоры гетер», слишком откровенные для современного читателя, но весьма интересные для истории нравов древности. С годами характер произведений Л. сделался более серьезным. Он перестал выискивать в людях лишь смешное, старался указать и на положительные их стороны и в то же время стал направлять свои стрелы против определенных личностей. Сюда относится большая часть диалогов, в которых сам автор выступает под именем Ликина. Самый содержательный из них – «Гермотим», написанный когда автору было 40 лет и заканчивающийся выводом, что мудрец не должен слепо примыкать к учению одной какой-либо школы и что философия ничего не значит, если представители ее не отличаются безупречною нравственностью. Сходны с этими диалогами по содержанию произведения Л., составленные в форме писем. Книга Л.: "PwV oei istorian suggrajein « написана по поводу законченной в 165 г. войны римлян с парфянами и направлена против непризванных историков, принявшихся описывать эту войну наподобиe Геродота или Фукидида. „Александр или Лжепророк“ содержит жизнеописание религиозного обманщика Александра. „Ученик риторов“ – самая язвительная из сатир Л.; это злая карикатура на преподавателя риторики, очевидно направленная против живого лица. „Истинные истории“ (AlhJeiV istoriai) представляют сатиру на расплодившихся во время Л. сочинителей фантастических романов, главным образом о путешествиях в отдаленные страны. Сам Л. написал юмористический роман „Лукий или осел“, повествующий о чудесном превращении молодого человека в осла. Этот роман вызвал много споров в филологической литературе, так как та же тема была обработана и некиим Лукием и затем в „Метаморфозах“ Апулея; предстояло решить, кому из трех принадлежит первенство. Всего вероятнее, что Л. не изобрел темы, но придал ей юмористический оттенок, которого нет у его предшественника, Лукия. Подложных сочинений с именем Л. более 10; им не достает неподражаемого остроумия и легкого стиля Л. Сохраняя полную самостоятельность формы, Л. умело пользуется своею большою начитанностью в греческих авторах, заставляющею, при чтении его, вспоминать то Демосфена, то Аристотеля, то Гомера, Пиндара или Платона. Еще более чем форма замечательно содержание его произведений. Он не хуже Ювенала подметил все слабости эпохи: суеверие, паразитство, ханжество философов, безвкусие грамматиков. Основная черта его деятельности – защита чистоты и красоты эллинизма от обскурантов, ханжей и полуварваров. Враждебен христианству Л. был лишь потому, что смотрел на него как на одну из многочисленных новых философских сект. Слабые стороны Л. – пренебрежение к рабам, непонимание основ религии и семейной жизни, чрезмерное увлечение отрицательною критикою. Критическия издания Л., с сведениями о рукописях – Jacobitz (Лпц., 1836 – 41) и Фритцше (1882 – 85), с латинским переводом – Л. Heinsterhusius и Reitzius (17301745) и G. Dindorf (Пар., 1884). Классический немецкий перевод – Виланда (Лпц., 1788 – 99); французский перевод Massieu (1781) и Belii de Ballu (П., 1789). На русский язык переведены: „Разговоры мертвых“ (СПб., 1773, 1778 и изд. академии наук, СПб., 1808), „Разговоры Лукиана Самосатянина“, пер. И. Сидоровского и М. Пахомова (с примеч., СПб., 1775 – 1784), „Харон или наблюдатели“, перевод В. Л. („Ж. М. Н. Пр.“, 1878, №11), ряд речей в „Пантеоне Литературы“ за 1889 г. и др. См. Jacob, „Charakteristik L. von Samosata“ (Гамб., 1832); С. Fr. Hermann, „Zur Charaklerislik L.“» («Ges. Schrift.», Геттинг., 1849); Blumner, «Archaeologische Studien zu Lukianos» (Бресл., 1867); J. Bernays, «Lukian und die Kyniker» (Берл., 1879); Rohde, «Ueber Lucians Schrift LoukioV h onoV» (Лпц., 1869); Richard, «Ueber die Lykianos dialoge des Lukian» (Гамб., 1886); R. Forster, «Lucian in der Renaissance» (Киль, 1886).
