Алексей Дельнов - Крым. Большой исторический путеводитель
Османы двинулись на кораблях от Азова вверх по Дону, везя с собой огромные осадные пушки. Намерение было перебраться на Волгу, спуститься до Астрахани – и город их, Астраханское царство тоже. Там, где две великие реки сближаются максимально, принялись рыть волго-донской канал. Наконец, ума хватило, чтобы понять, что это будет невозможно еще почти четыре столетия, до сталинских пятилеток (не будем судить турок строго, через 150 лет это и Петр Великий не сразу понял). Тогда решили перетащить корабли и артиллерию варяжско-русским методом, волоком. Тут уж – сила есть, ума не надо. Сил тоже не хватило.
Дождавшись татар, двинулись по берегу, корабли с большими пушками поплыли обратно в Азов. Добравшись, наконец, до цели, удивились – русские перенесли Астрахань на двенадцать километров, на левый берег Волги, туда, где удобнее держать оборону. И на новоселье успела приплыть на стругах их 30-тысячная рать. Далее русские конные отряды перерезали все пути снабжения турецко-татарского лагеря, так что даже вездесущие ногайцы ничего не могли туда доставить.
Янычары начали от такой жизни бунтовать, и вскоре воинство двинулось в обратный путь. При этом решили срезать дистанцию – чем делать крюк по великим рекам, пошли напрямик. По Кабардинской тропе, через безводную ногайскую степь. Правильно гласит эфиопская пословица: «Не ходи по тропе нехоженой, на ней только место отхожее». Этот переход стал катастрофой: до Азова добралась только четверть вышедших из него полгода назад. Ходили слухи, что к такому обороту событий каким-то образом приложил руку Девлет Гирей: турки, конечно, были ему друзьями и покровителями, но у него были свои геополитические виды на этот регион.
* * *В 1571 г. катастрофу довелось пережить и Москве, и устроил ее Девлет Гирей.
Поначалу хан не собирался идти на нашу столицу, он собирался разорить земли южнее Оки. Хотя войско у него было многочисленное, согласно Новгородской летописи – 120 тысяч (по другим источникам, меньше). Но в его стан, как сговорившись, из разных городов прокралось несколько перебежчиков с доброй вестью: основные силы царского войска на бесконечной Ливонской войне, береговой стражи на Оке в этих местах – не больше 6 тысяч. А один из предателей, боярский сын Кудеяр Тишенков, вызвался указать тайные броды на Оке.
Предание гласит, что этим Кудеяром был не какой-то боярский сын, а знаменитый разбойник Кудеяр-атаман, тот самый, что пролил много крови честных христиан и зарыл по волжским берегам без счета кладов с награбленными из купеческих караванов сокровищами. Отцом же ему приходился покойный государь Василий III, а матерью – несчастная великая княгиня Соломония Сабурова, которая была уже беременна, когда ее за неплодностью постригли в монахини. В Суздальском Покровском монастыре она родила мальчика, нареченного Георгием, – единокровного брата Ивана Грозного, притом брата старшего. Вот он будто бы тем Кудеяром и был.
В то время могла сложиться любая легенда и поверить могли чему угодно, потому что то, что творилось на Руси, было фантастичнее любого кошмара. В начале 1560-х гг. Иван Грозный развернул беспрецедентный террор: сначала против своих недавних сподвижников, их родных и близких (погибли, в частности, оба Адашевы, погиб дьяк-инженер Иван Выродков с дочерьми и внучками), потом против всех, кто казался ему подозрительным или на кого указали тут как тут расплодившиеся доносчики. Казнили семьями, родами, включая юных девиц и мальчиков-подростков (таковыми считались и 12-летние), казнили самыми лютыми казнями. В первую очередь удар наносился по именитейшим боярским фамилиям. Очень может быть, имело значение то, что Иоанн много натерпелся от бояр в малолетстве, но, как представляется, важнее были мотивы поактуальнее: бояре считали себя от рождения призванными управлять страной, полагали, что государь просто не имеет права обходиться без их советов. Считали себя если не ровней великим князьям московским, то никак не государевыми холопами (даже если величали себя таковыми по поведшемуся с ордынских времен обыкновению). В своих огромных вотчинах они сами были государями. А Ивану Грозному были куда милее преданные ему, как собаки, дворяне, облагодетельствованные за свою службу поместьями. Впрочем, личностью царь был явно патологической, страшное подозрение могло пасть на кого угодно.
В 1565 г. началась знаменитая Опричнина: царь отобрал для себя им же определенные города и волости (а то и отдельные улицы больших городов) – это было то, что «опричь» (кроме) остальной страны, над этой же остальной поставил царем крещеного татарина, касимовского князя Симеона Бекбулатовича. Из Опричнины, столицей которой стала Александровская слобода, верные слуги грозного царя, опричники, совершали налеты на Русь как на вражью территорию, безнаказанно чинили любой произвол – «выводили измену». Впрочем, и в их фантомном государстве никто не был застрахован от расправы. Людей тысячами переселяли с места на место, перекраивались границы уездов и волостей – только ради того, чтобы разорвать межродовые и прочие укорененные традицией связи между людьми.
В 1569 г. по нелепому обвинению чудовищному погрому подвергся Новгород. Уже на пути к нему 15-тысячное опричное войско убивало, насиловало, грабило с непонятным ожесточением – больше всего пострадали Клин, Тверь, Торжок. Добравшись же до цели, новгородцев после садистских издевательств и пыток топили в ледяной воде, варили живьем, забивали дубинами, казнили каким в голову придет способом. Всего в Господине Великом и его окрестностях погибло, по некоторым оценкам, до 30 тысяч человек (хорошо, если оценки завышены). Московского митрополита Филиппа, отказавшегося благословить этот поход, по царскому приказу собственноручно задушил Малюта Скуратов.
* * *Так что стоит ли удивляться тому, что к Девлету Гирею явилось сразу столько изменников, чего прежде сроду не бывало? И не столь уж важно, кто указал татарам тайные броды на Оке – атаман Кудеяр или просто Кудеяр Тишенков (скорее всего, «просто» – есть сведения, что он утек потом вместе с ордою в Крым). Главное, что русский заслон обнаружил уже заходящее ему во фланг огромное войско и был разбит. Татары обошли Серпухов, где стоял Иван со своей опричной ратью, и устремились к беззащитной Москве. Царь укрылся в Ростове Великом. Часто звучит слово «струсил». Может быть, хотя под Казанью он не раз выказывал личную храбрость. Но с тех пор прошло почти двадцать лет, тем более что последние из них царь вел такой образ жизни в кругу своей банды, что и без того неблагополучная психика вряд ли была теперь способна на высокий душевный подъем.
Воеводы с оказавшимися в наличии силами все же успели опередить татар на один день: они заняли оборону близ города 23 мая, враг появился 24-го. В столицу в поисках спасения отовсюду стекался окрестный люд, в ее стенах собралось великое множество народа. Подошедшие татары не спешили вступать в бой, они принялись грабить окрестные посады. Не только грабить, но, как водится, и жечь. И случилось страшное. Погода была сухая и жаркая, а тут еще поднялся чуть ли не ураганный ветер. Москва загорелась сразу в нескольких местах.
На памяти многих москвичей были еще пожары, произошедшие один за другим летом 1547 года – года венчания Ивана на царство и его первой женитьбы. Тогда тоже выгорела, почитай, едва не вся Москва, но в ту беду удавалось перебежать на свободные от огня места, спастись самим, спасти что-то из имущества, помочь соседям, какие-то строения отстоять. Но теперь было море огня, горело все сразу, языки пламени вихрем гуляли по крышам домов и теремов. В Кремле наглухо затворились, готовясь к обороне, на его ворота напирали в три этажа ищущие спасения, одни на головах у других. Люди давили друг друга на узких улочках, пытаясь прорваться к реке. Обрывались и со страшным грохотом разбивались колокола, рушились колокольни. Сражения как такового и не было, татарские отряды, которые рискнули ворваться в город для грабежа, погибли в огне. За три часа русской столицы, города, красоте и богатству которого изумлялись иностранцы, не стало. Лишь дымилось и тлело гигантское пепелище, кое-где оживляемое жадными змейками не нажравшегося еще огня.
Девлет Гирей, вдоволь наглядевшись на происходящее и опасаясь подхода новых русских войск, увел свою орду от Москвы. Забирая по пути огромный полон (оценки – от 50 до 150 тысяч), татары неспешно направились в Крым. Сколько людей сгорело в московском пожаре, самом страшном за всю историю нашей первопрестольной, – оценки разнятся еще больше. Но что погибли десятки тысяч – несомненно. Люди задыхались даже в подвалах каменных домов, там находили свою смерть и воеводы, и иностранные купцы, и духовенство.
После этой катастрофы стали срочно возводить девятикилометровую стену Белого города, дабы иметь далеко отстоящий от центра города рубеж обороны (теперь на ее месте Бульварное кольцо).
