Алексей Дельнов - Крым. Большой исторический путеводитель
Много ли их оставалось в живых? Да и из взрослых тоже, которых пеших гнали под палящим солнцем или по снегу. Если кто-то в изнеможении падал или начинал еле передвигать ноги, ему перерезали горло. Если же угрожала серьезная опасность, двуногое зверье могло, уклоняясь от битвы, перерубить весь полон и умчаться врассыпную. Лишний раз напомнив, что с ним лучше не связываться, что оно способно на все (впрочем, что такое бывало, это неоспоримый факт, но все же в источниках обычно читаем об «отбитом полоне»).
При больших набегах людей гнали через степь не таясь, гуртами, тысячами, а то и десятками тысяч. Гнали веселые, оживленные, полуголые, бритоголовые, ловкие татарские всадники.
* * *В любом случае почти всех выживших пленников ждал Перекоп, ворота в разбойничье гнездо, вход в очередной круг ада. Мимо высокого укрепленного вала, идущего через весь перешеек, мимо глубокого рва у его основания, мимо построенной турками крепости Ор-Капу. К этим воротам людей гнали со всех сторон степи, редко прерывающимся потоком. Однажды пришедший сюда из любопытства еврей-меняла, взобравшись на вал и обозрев открывшиеся ему просторы с вереницами понурых людей, с оттенком изумления спросил у человека знающего, остался ли в странах, откуда бредут эти толпы, хоть кто-нибудь.
Большинство их гнали в турецкую Кефе (Каффу), на один из самых больших рынков рабов в истории человечества. Невольно приходит в голову словосочетание Невольничий Берег. Сегодня это географическое название – побережье залива Бенин в Западной Африке. Когда-то здесь был огромный рынок черных рабов, на котором заправляли в основном голландцы и англичане. Но вспомните, что в английском языке слово «раб» звучит как slave, славянин. Очевидно, слово это появилось еще до того, как англичане открыли свой рынок для торговли живым товаром в Африке.
В Крыму был свой Невольничий Берег. Татары на нем почти не торговали, добытый товар сдавался оптом, профессиональным купцам – туркам, грекам, армянам, евреям и прочим. Во всяком деле есть свои тонкости. Одна из них – помнить, что, если раб русский, это надо тщательно скрывать. Несмотря на все глумливые ухмылки по поводу рабской сути русского народа, в этой жуткой ситуации он оказывался самым свободолюбивым, самым склонным к побегу.
Далее – самое умное с нашей стороны будет послушать Василия Осиповича Ключевского: «Каффа была главным невольничьим рынком, где всегда можно было найти десятки тысяч пленников и пленниц из Польши, Литвы и Московии. Здесь их грузили на корабли и развозили в Константинополь, Анатолию и в другие края Европы, Азии и Африки. В XVI в. в городах по берегам морей Черного и Средиземного можно было встретить немало рабынь, которые укачивали хозяйских ребят польской или русской колыбельной песней. Во всем Крыму не было другой прислуги, кроме пленников. Московские полоняники за свое умение бегать ценились на крымских рынках дешевле польских и литовских; выводя живой товар на рынок гуськом, целыми десятками, скованными за шею, продавцы громко кричали, что это рабы, самые свежие, простые, нехитрые, только что приведенные из народа королевского, польского, а не московского».
Добавим еще, что многим молодым людям суждено было оказаться в гареме, причем не только девушкам, но и мужчинам, из которых делали евнухов. После этой процедуры в живых оставалась половина.
По оценке современного исследователя, скорее всего оптимистичной, за два с половиной столетия эта крымская работорговля стоила славянским народам примерно трех миллионов человек. А ведь отсюда уходили в рабство и люди из народов Северного Кавказа (особенно много черкесов), армяне, грузины и другие. Следует учесть еще следующее. У русских, украинцев, поляков больше всего жертв было среди тех, кто, зная о страшной опасности, не побоялся поселиться на окраине своих земель, на границе Дикого поля, – то есть среди тех, кто составляет лучшую часть генофонда народа.
* * *Русь оборонялась. И не только оборонялась, но и наступала. С самого начала славянской колонизации северо-восточных земель будущей Киевской Руси, когда «с остановившимся взглядом здесь проходил печенег» (пусть не печенег, а хазар, или мадьяр, или кто еще тут только не проходил), первой естественной линией обороны от угрозы со стороны Великой степи служила Ока. Позднее здесь строились крепостцы, выдвигались заставы, выходила «на берег» княжеская рать в ордынские времена. Но особенно важным этот рубеж стал с начала XVI в., когда, с образованием Крымского ханства, резко возросло число набегов из степи.
Защита окского рубежа, «береговая служба», была организована следующим образом. Уже ранней весной в Разрядном приказе закипала работа. Дьяки и подьячие составляли и рассылали уездным воеводам разнарядки, сколько и на какие сборные пункты должно быть послано ратных людей – дворян и детей боярских. Те по своим спискам выбирали и оповещали призываемых, злостно отлынивающие подлежали битью кнутом. Собирались обычно на Благовещенье, 25 марта: дворяне прибывали «конны, людны и оружны», т. е. на годных для боя конях (еще и с запасными), с определенным числом должным образом вооруженных холопов и сами вооруженные подобающе. Все это – за их собственный счет, для того и предоставлялись им поместья с крестьянами (вскоре дворяне и дети боярские сольются в единое благородное дворянское сословие, к которому позднее будут причислены и бояре, и бывшие удельные князья, а выделяемые на время службы поместья приравняются к наследственным вотчинам).
Военный люд распределялся по пяти полкам, располагающимся в приокских городах: Серпухове, Калуге, Кашире, Коломне, Алексине. В шестом полку, называемом «летучим ертаулом», служба была наиболее опасна – он нес дозорную разъездную службу. Когда поступал тревожный сигнал, полки выдвигались за реку в зависимости от направления, с которого исходила угроза. Ежегодно на береговую службу выходило до 65 тысяч человек, продолжалась она «до глубокой осени, пока распутица не являлась им на смену посторожить Московское государство от внешних врагов» (В. О. Ключевский).
Еще была цепь постоянных укреплений и защитных линий как по Оке, так и вынесенных вперед – их называли чертами. Городки, остроги, острожки, обнесенные частоколом из застроенных бревен или рублеными стенами. Дальше к югу, на отдалении местами до 400 верст, пролегали «засеченные линии» – лесные завалы из вековых деревьев, с укрепленными валами и рвами на безлесых участках. Эта засечная черта протянулась на сотни верст к западу от Нижнего Новгорода, основным ее назначением было задержать степную конницу, пока не выйдут на боевые рубежи полки «береговой службы». Боевой эпизод 1518 г.: «Татаре вскоре поворотили обратно, но наперед их по лесам пробралось много пеших пограничников, и многих татар побише».
При Иване Грозном, Федоре Иоанновиче, Борисе Годунове были устроены новые черты, сооружения поистине грандиозные. Отодвигающие границы Московского государства впритык к степным кочевьям. Там возникали и росли города Кромы, Ливны, Елец, Курск, Оскол, Воронеж, Белгород, Валуйки, Борисов. Сначала их население состояло из служилого люда: городовых казаков, стрельцов, пушкарей, детей боярских. К ним подселялось все больше городских обывателей, людей рисковых. Еще рисковее были начинавшие осваивать здешние плодороднейшие земли стекавшиеся отовсюду крестьяне.
Во многих местах это появление русских людей не было, по сути, освоением целины – скорее, возвращением на залежи. Курск и его округа были заселены славянами еще в VIII в., со временем здесь появилось процветающее удельное княжество, но Батыево нашествие стерло его с лица земли. Когда в конце XIII в. здесь была чудесным образом обретена Курская Коренная икона Божьей Матери, произошло это уже в глухих лесных местах.
Уже в самих враждебных просторах, в дышащем неизбывной угрозой Диком поле, несли службу удальцы из удальцов: конные дворяне, дети боярские, казаки. Они наблюдали, не придет ли в движение степь, не появятся ли татарские или ногайские хищные отряды. Пикеты выставлялись на несколько дней пути в степь, в несколько рядов. Едва завидев врага или сигнал с более отдаленного поста, тут же зажигали свою укрепленную на высоте охапку хвороста и скакали оповестить соседей (они находились обычно на расстоянии полудня скачки). Станичниками назывались те, кто находился в движении, объезжая степь и высматривая самих татар или следы от копыт их коней. Они не хуже степняков знали окрестности и не хуже их умели сражаться, к тому же у них было огнестрельное оружие.
Специальная комиссия во главе с князем М. И. Воротынским, одним из героев битвы при Молодях, разработала Устав сторожевой и станичной служб. Героическая работа входящих в эти службы ратных людей значительно снизила число жертв и ущерб от степных, в первую очередь крымских набегов.
