Дмитрий Десятерик - Альтернативная культура. Энциклопедия
с восторгом приняло вызов чернокожих. Чем радикальнее манифестировали себя последние, тем популярнее становились. Мейнстримная пресса наподобиеNew York Post запестрила фотографиями би-боев, на телевидении произошло то же, король попсы Майкл Джексон сделал своим фирменным приемом типичное брейкерское па «glide» (скольжение), переименовав его в «лунную дорожку». В 1983 году на экраны вышло четыре фильма про X. — «Дикий стиль», «Войны стилей», «Битстрит», «Граффити-рок» с участием всех более-менее способных диджеев и би-боев с Бамбаатаа и Rock Steady Crew включительно, а чуть позже великий провокатор-ситуационист Малкольм Макларен выпустил три фильма-пособия по брейку, окончательно вызвав эпидемию хип-хопа. Гастроли брейкерских групп прокатились по всему миру; примерно тогда же, в 1986-1987 годах, волна дошла и до СССР, и в крупных городах, а потом и во всех областных центрах появилось множество брейкерских компаний, получивших от официоза наряду с доморощенными хиппарями и металлистами почетное звание неформалов. На Западе же коммерциализация начисто выветрила из X. радикальный стержень.
Спасение пришло из Лос-Анджелеса, из гетто Комптон, в виде гангста-рэпа. Вместо деклараций и проповедей — криминальный имморализм, отчаяние и семиэтажная ругань. Гангста-рэпперы одеваются в невыразительные мешковатые одежки, носят малопонятные завитушки на головах вместо роскошных дредов «старой школы», не стесняются называть себя ниггерами, приторговывать наркотиками и влезать в драки по любому поводу. В итоге они гибнут один за другим, причем даже звездный статус не впрок. При всем том гангсте, хотя бы ненадолго, удалось озвучить волну афроамериканского протеста 1990-х — самую массовую после 1960-х, — начавшуюся с трехдневного восстания в Лос-Анджелесе в 1992 году. Конечно, что не удалось достичь полиции, сделали доллары — гангста, как и все, что было в X. до этого, стал стопроцентно коммерческим продуктом. А в звезды рэпа уже в начале нового столетия вышел и вовсе белый Эминем.
В бывшем СССР X. излишняя коммерциализация в обозримом будущем не грозит. Однако постепенно, из поверхностного увлечения перестроечной молодежи он трансформируется в полноценную субкультуру, все увереннее осваивая свою исконную территорию — городские окраины как новые «белые гетто». «Разбомбленные» стены панельных многоэтажек, районных электричек, уличные состязания би-боев на картонках у станций метро — уже привычные детали городского ландшафта. Главное же то, что X., в отличие от Америки, черпает свою силу не в этническом, а в социокультурном своеобразии носителей, то есть становится движением реального, внепартийного и внесистемного левого протеста, — что при дискредитировавших себя «старых левых» и расцвете национализма и ксенофобии в России особенно актуально.
Станет ли X. тем, чем он стал в США, — плодотворным выражением идей и талантов определенной этнической либо социальной прослойки, — покажет время. Пока что, при равнодушии со стороны большого шоу-бизнеса, и усиливающемся натиске со стороны националистов, условия для развития прекрасные. Есть о чем петь, есть против кого танцевать, есть что разрисовывать — серых стен более чем достаточно.
[Д. Десятерик]
СМ.: Граффити, Диджей, Раста, Рэп, Скейтборд, Скины, Техно, Экстрим.
Хэппенинг
ХЭППЕНИНГ (англ. happening — случай, событие) — разновидность арт-акции, отличающаяся массовым участием зрителей, моментами живой импровизации, непосредственности, риска, что исключает строгий сценарий — примета классического перформанса. От последнего — жанра серьезного, подчас унылого, X. отличается также воплощаемой в нем стихией искреннего юмора и живого абсурда (вроде вылизывания варенья с поверхности автомобиля). Некоторые исследователи (автор «Словаря театра» П. Пави) считают X. «формой театральной деятельности». Его продолжение видят в «невидимом театре» (термин Боаля, 1977: зрители участвуют в спектакле, сами о том не подозревая — ср. кошмар героев, вдруг оказывающихся на сцене в «Скромном обаянии буржуазии» Л. Бунюэля), а происхождение возводят к «тотальному театру», нашумевшему в Нью-Йорке в 1957-1959 годах.
Но подлинный зачинатель — А. Капроу с его «Восемнадцатью хэппенингами в шестом округе Парижа» (1955), помимо прочего, включивший в ткань действа дегустационный эпизод и воскурения благовоний. Многим обязан X. Джону Кейджу и будущим деятелям поп- арта — художникам К. Олденбургу, Д. Дайну, Р. Раушенбергу. X. еще называют «живописью действия без живописи» (Г. Розенберг), но Кейдж действительно в одном из ранних X. вдохновлялся живописью своего друга, художника; а в самом знаменитом — «4.33», на несколько минут дал почувствовать собравшимся ток тишины, сделав их соучастниками этого открытия. Массово популярным X. сделали совместные акции Йоко Оно и Джона Леннона.
Как жанр, делающий ставку прежде всего на свободного и творчески инициативного индивида, X. изначально не мог быть популярен в Стране Советов — даже с позиции творческого противостояния Системе (ведь сам наш андерграунд был исполосован лесенками иерархий, задымлен «кострами амбиций»). Опасность манипулирования зрителем, о которой настоятельно предупреждала пропаганда, оказалась не актуальна для оного, ленивого и нелюбопытного, к тому же гораздо более подверженного воздействию иных стратегий внушения, от агрессии масс-медиа до государственной риторики. Очевидно, X. у нас принадлежит будущее. А настоящее дает нечастые прецеденты, отличающиеся ненормативным эстетизмом: в X. львовянина Владимира Кауфмана «Зеркальный карп» (июль 1994 года), художник с группой желающих топит упомянутую рыбу в потоках французских духов, наглядно демонстрируя «смерть от излишеств».
[О. Сидор-Гибелинда]
СМ.: Акция, Зрелище, Игра, Перфоманс, Ролевые Игры, Флэшмоб.
Алан Капроу (р. 1927, Атлантик-Сити) — американский художник. Обучался архитектуре, посещал классы живописи в Нью-Йорке, изучал историю искусств в Колумбийском университете. Первая персональная выставка состоялась в 1953 году. Кроме ряда хэппенингов, автор произведений в жанре поп-арт-ассамбляжа («Детка», 1957) и энвайромента («Двор., 1961: свалка старых автомобильных шин). Директор Отдела изобразительных искусств в Университете Сан-Диего (с 1974 года), участник двух «Документ» (1977, 1987 — соответственно, № 6, 8). Испытал влияние Джона Кейджа.
Ц
Цензура
ЦЕНЗУРА — проверка на благонадежность прессы и литературных произведений (особо изощренный вариант — преследование за избыток благонадежности, как это произошло с просталинским «Батумом» М. Булгакова) и соответственно, определение их дальнейшей судьбы вплоть до изъятия из обихода, шире — система дискриминационных мер, применяемых обществом и государством ко всему искусству; также — преследование автора исходя из «погрешностей», обнаруженных в его творческом продукте. Время становления Ц. — XV век в Западной Европе, вторая половина XVIII века в России. Уже Макс Штирнер в «Единственном и его собственности» (1844) говорит о том, как общество «держит недовольных в узде, пытается задушить их цензурными запретами или штрафами» наряду с тем, что «заглушает их голос за тюремными стенами».
Основное отличие традиционной Ц. от Ц. постиндустриальной эпохи — изменение карательного вектора, апостериорность (последующее наказание) вместо априорности (превентивных мер), хотя, разумеется, последняя также не вполне исключена из обихода. Именно цензурная профилактика сделала возможным феномены «полочного фильма» (с его последующим триумфом), самиздата и арт-андерграунда в СССР. Однако нет принципиальной разницы между функционированием Ц. в странах капиталистических и социалистических (почти одновременно были уничтожены фрески бойчукистов в СССР и росписи Риверой «Рокфеллер-центра» в США). Власть толпы дает знать о себе в конце 1940-х годов, когда репрессиям и запрету на профессии подвергаются деятели культуры, обвиненные в коллаборационизме (от Арлетти и Паунда до Селина и Гамсуна), а во времена маккартизма в Америке — подозреваемые в коммунистических убеждениях. Вообще, история модернизма — вереница придирок Ц., измышлений, нападок и отказов (что наиболее показательно на примере импрессионистов, но и в 1910 году исполком берлинского Сецессиона не принял на выставку 27 работ художников-экспрессионистов), однако без них модернизм потерял часть обаяния.
Ц. последних десятилетий характеризует большая изощренность, непредсказуемость, активная роль общественных организаций, частных инициатив, да и просто vox populi, что ведет свое происхождение от скандала вокруг «Олимпии» Мане (СМ.:Провокация). Итак, вместо четкого регламента (последняя вспышка — Кодекс Хейса, частично обеспечивший расцвет американского кино 1920-1950-х годов) — импровизация, непредсказуемость, порой отсебятина. Основными священными коровами становятся политкорректностъ, феминизм, ксенофилия. С конца 1980-х годов оживляется религиозная Ц. (преследование С. Рушди за «Сатанинские стихи»; протесты католического и православного клира против демонстрации «Последнего искушения Христа» М. Скорцезе; сегодняшняя агрессия русских православных). Напротив, эстетическая Ц. не столь актуальна, как прежде, а Ц. политическая, хотя и вынуждена маскироваться, но не собирается складывать оружие — в решающий момент передоверяя инициативу исполнителям низшего и среднего звена власти. За рядовой состав верхи якобы не в ответе — противоположно тому, как это было во времена нацизма, когда Геринг лично руководил чисткой галерей от произведений «вырожденческого искусства». Как ни странно, не теряет своей остроты Ц. эротическая. Список длинный: в 1920-х годах во Франции конфискован журнал Action за панегирик сексуальному маньяку Ландрю; неприятности в 1950-х годах в США с «Лолитой» В. Набокова и «Голым завтраком» У. Берроуза; в 1974 году специальным декретом Министерства внутренних дел закрыт парижский театр «Святых праздников», практиковавший порноспектакли; в 1990 году бойкоту «большого жюри» штата и удалению из экспозиции семи работ со сценами садомазохизма подвергается выставка Р. Маплторпа в Цинциннати, США. Не снижает темпа Ц. узконациональная, руководствующаяся архаическими критериями, что характерно для исламских стран (пятилетний запрет в Иране фильма «Времена любви» М. Махмальбафа, там же гонения на «Вкус черешни» А. Кьяростами: «когда стало ясно, что фильм не о суициде, а о ценности жизни, запрет с него сняли», комментирует эту историю автор).
