Алексей Дельнов - Крым. Большой исторический путеводитель
Что до русских потерь – они были огромны. Это символично, что войско шло на бой под багровым знаменем с вышитым на нем золотом ликом Спасителя. Одних бояр полегло до 800 человек, счет прочих павших воинов шел на десятки тысяч. Серьезные военные историки полагают, что потери могли составить около трети русского войска, 25–30 тысяч человек. Учитывая то, что это были в основном не лапотники, а профессионалы-дружинники, в обозримом будущем потери трудновосполнимые. Недаром «плач великий стоял на Руси» после этой славной победы.
В Мамаевом войске было много кочевников из Крыма, было около 4 тысяч генуэзцев из Газарии и других примкнувших к ним европейцев (что в нем были феодориты – сведений нет). Генуэзская пехота билась в самом центре татарского войска, ведь у татар своей пехоты практически не было. Это была грозная сила. Ее строй был комбинированным, в форме каре. Впереди и по бокам тяжеловооруженные, частью с мечами, частью с длинными, окованными на большое расстояние от наконечника железом копьями, которые держало по несколько человек: перерубить мечом или топором – не дотянешься, отвести в сторону – поди попробуй. В середине – арбалетчики, которыми Генуя славилась по всей Европе. Генуэзцы не без успеха атаковали сторожевой и передовой полки русских, но многие ли из четырех тысяч уцелели до встречи с Большим полком – неизвестно. Сколько вернулось в Каффу после разгрома – тоже.
* * *Мамай после поражения не укрылся в своем оплоте – Крыму. Не закончена была борьба с Тохтамышем, еще порывался он идти на Москву. При том, что на Куликовом поле темник понес утрату, пожалуй, горчайшую для него, чем огромные потери его войска: погиб восемнадцатилетний юноша – хан Мухаммед-Булак, и теперь противопоставить что-нибудь Тохтамышу в плане обоснованности претензий на власть у него, собственно говоря, не было.
Но Мамай вновь стал набирать армию, и, по некоторым свидетельствам, набрал немалую. На берегах той самой Калки встретились два заклятых врага – темник Мамай и уже признанный законным правителем Золотой Орды хан Тохтамыш. Кто говорит, что битва была упорная, кто – что ее вообще не было, воины Мамая сразу стали переходить на сторону неприятеля (если это так, то их можно понять: отстаивать, рискуя жизнью, интересы не имеющего шансов на успех узурпатора, даже если он хан твоего рода-племени, – не всем это по плечу).
После поражения Мамай бежал в Крым, надеясь укрыться в Каффе. Но его туда не впустили: и чревато последствиями, и слишком много полегло из-за него тамошней молодежи. Тогда он устремился в Солхат (Старый Крым), что в восточных предгорьях, но наткнулся на один из посланных Тохтамышем разъездов и был убит.
Хан Тохтамыш получил возможность проявить величие души. Темник и беклярбек Мамай был похоронен с подобающими почестями поблизости от Каффы (Феодосии), в селении, которое долгое время носило название Шейх-Мамай, а потом было переименовано в Айвазовское. Душе покойного грех на это обижаться – это замечательный наш художник-маринист Иван Константинович обнаружил его могилу и построил над ней беседку. Потомками Мамая считали себя Глинские, служилые князья Великого княжества Литовского. Многие из них перебрались в Москву, где в 1530 г. Елена Васильевна Глинская стала матерью Ивана Васильевича Грозного.
* * *Дмитрий Иванович Донской после победы считал, что он теперь государь страны, ни от кого, кроме Бога, не зависимой. Когда прибыли послы от Тохтамыша с известием, что тот стал законным повелителем Золотой Орды, их приняли с подобающими почестями и с богатыми дарами для хана и его приближенных, попросили передать поздравления – но не более того. Однако великий князь и его бояре не все правильно поняли: послы приехали указать им, кто их новый хозяин и кому они должны платить дань и кланяться. Следующее посольство вообще не смогло доехать до Москвы, побоялось: очевидно, в народе еще больше укрепилось чувство ненависти к Орде после понесенных только что потерь – плюс переживание победы, раскрепощения.
В 1382 г. Тохтамыш решил, что пора все расставить по своим местам. Он приказал ограбить всех русских купцов в подчиненном Орде Поволжье и конфисковать их суда – при исполнении приказа многих убили. Сам же с большим войском украдкой, стараясь не обнаруживать своих намерений, двинулся на Москву. По пути прибыли сыновья от нижегородского князя с заверениями в покорности. Рязанский князь упросил не разорять его владений и указал удобные броды на Оке.
Москва не ожидала нападения и была неготова к его отражению. Дмитрий Донской отправился сначала в Переяславль-Залесский, потом в Кострому просить подмоги – после кровавой куликовской победы своих сил не хватало, Московская земля заплатила за нее самую высокую цену.
Когда татары, взяв Серпухов, двинулись напрямую к стольному граду, московский люд понял, какая гроза на него подвигается. Многие из знатных и богатых собрались бежать. Беднота и прочие, кому бежать было некуда, а также те, кто делать этого не хотел, решили закрепиться в обороне. В тех, кто уже оказался за стенами, летели камни, в городе начались погромы. Наконец, восстановился относительный порядок, стали готовиться к встрече врага. Во главе обороны встал служилый литовский князь Остей. Ворота заперли, после долгих уговоров выпустили только митрополита Киприана и великую княгиню Евдокию с детьми. Для удобства обороны выжгли все окрестные посады.
Татары подошли к городу 23 августа 1382 г., на следующий день прибыл хан Тохтамыш. Ордынцы дождем пускали стрелы, защитники, в большинстве своем незнакомые с военным делом, несли большие потери. Но и в долгу не оставались, купец-суконник Адам сразил знатного мурзу, о котором очень печалился хан, – это был один из его приближенных. Когда враги полезли по штурмовым лестницам, им на головы полетели камни, полился кипяток. Возможно, впервые в русской истории заговорили пушки.
Трехдневный штурм принес татарам огромные потери, и тогда Тохтамыш пошел на традиционную хитрость. К стенам подъехали двое ордынских вельмож и двое сыновей нижегородского князя, Василий и Семен – родные браться великой княгини. Княжата целовали крест, что татары не причинят москвичам никакого вреда: «Не на вас пришел царь, а на Дмитрия, от вас он требует только, чтобы вы встретили его с князем Остеем и поднесли небольшие дары, как его люди и улусники. Хочется ему поглядеть ваш город и побывать в нем, а вам даст мир и любовь».
Горожане имели глупость поверить, в открытые ворота вышел Остей в сопровождении знатных мужей и духовенство с хоругвями. Литовца зазвали в лагерь для переговоров и там убили, после чего всех остальных перерубили прямо в воротах, включая священников. В городе грабеж устроили повальный, захватили княжескую казну. Многих жителей кого убили, кого увели в плен. Сгорело много хранившихся в Кремле книг.
Тохтамыш распустил свою рать по всем городам и деревням княжества, везде убивали, жгли, грабили (представим на мгновение: мимоходом, в не знающей беды деревушке могли зарубить и подстрелить первых встречных, запалить ее – просто потому, что захотелось, и поскакать дальше – к более лакомой цели).
* * *Увы, русские люди не осознавали тогда, насколько сильна еще Орда и насколько они слабы пока перед нею. На Куликово поле они выставили рать небывалую, и та одолела там силу несметную. Но эта несметная Мамаева сила была лишь малой частью ордынской мощи. В Золотую Орду входили, помимо причерноморских степей, Приазовья и Крыма, Северный Кавказ, Поволжье, Прикаспий, Казахстан, Приаралье, Южная Сибирь. Какие тьмы тем жаждущих битвы и поживы, умелых всадников могли в случае большой нужды выплеснуть все эти необъятные степи – если и от малой части этих степей житья порою не было? А ведь помимо Золотой Орды были и другие великие орды, и они, в случае чего, не задумываясь устремились бы на запах крови и гари. Это было еще спасением для окрестных земледельцев, что орды постоянно враждовали друг с другом. Рядом нарождалась огромная империя Тимура Тамерлана, которая была порождением того же монголо-татарского корня и которая вскоре изрядно подточит силу Золотой Орды – но и тогда эта сила будет еще очень велика. Потребуется целое столетие, чтобы Русь переборола новый разлад и сплотилась плотнее прежнего при Иване III Васильевиче Великом, уверенно встала на державный путь. Чтобы значительно изменились сами ордынцы, чтобы они почувствовали вкус иной жизни. Вот тогда только Русь сбросит татаро-монгольское иго, да и после этого на протяжении трех столетий будет порою так, что лучше бы и на свет не родиться – на смену орде придет Крымское ханство.
Дмитрий Иванович, вернувшись в свою отчину, дал триста рублей на погребение 24 000 убиенных, мужчин и женщин, стариков и детищ, бояр, горожан, воинов, хлебопашцев. Бедой Москвы решил воспользоваться тверской Михаил Александрович: кружным путем, таясь, он поехал в Орду искать себе великого княжения. Дмитрий, прознав о том, послал в Сарай своего сына Василия – тягаться с Михаилом о ярлыке.
