Надежда Ионина - 100 великих музеев мира
В древнейших погребениях Карфагена были обнаружены и глиняные маски VII–V веков до н. э. Карфагеняне не клали маски на лица усопших, как это делалось в Египте или Микенах. Многие из них для этого слишком малы, да и назначение у них было иное. В науке эти маски вызывали самые разнообразные толкования, но сейчас принято считать, что некоторые из них предназначались для устрашения злых духов, маски-протомы охраняли покой умерших, Другие использовались во время ритуальных плясок и жертвоприношений.
Среди «гримасничающих» изображений в музее Бардо есть одно, по-видимому, самое древнее Ученые условно назвали его «негроидным». Эта маска кажется крупной и массивной, даже монументальной, хотя по размеру она совсем невелика — всего 19 сантиметров. На ней четко обозначены выступающие скулы, запавшая переносица, широкий перебитый нос, виски и щеки. Поперек лба на этой маске расположены налепы в виде концентрических кругов, центральный из которых вписан в финикийский полумесяц. Несмотря на преувеличенно уродливые, как бы смещенные черты лица, выражение маски с широко расставленными глазами и открытым, перекошенным ртом кажется не устрашающим, а скорее беспомощным.
Представлены в масках и женские образы. Например, в музее Бардо выделяется одна такая маска (VI век до н. э.), которая была открыта на холме Дуимес. Некоторые ученые называют ее изображением пунической богини Танит. В 1923–1929 годах эта маска воспроизводилась на почтовой марке Туниса, так как среди других глиняных слепков она — «самая живая».
И действительно, черты лица, преувеличенные и несоразмерные, приведены на ней в ритмическое единство. Кое-где сохранились следы голубой и красной раскраски. Тонкий и чистый овал лица, длинные глаза, дуги бровей, переходящие в линию носа с кольцом в левой ноздре, узкий подбородок с маленькой треугольной выемкой — все как бы очерчивается одной линией. Улыбка придает лицу мягкое, застенчивое выражение. Но если повернуть маску на три четверти, усиливаются угловатость и резкость черт: выступают массивный нос, крупные уши, и богиня кажется «дурнушкой». Если рассматривать маску в профиль, то все опять приходит в равновесие: создается строгое, даже изысканное лицо зрелой женщины. Таким образом, характерное для архаической скульптуры несоответствие фаса и профиля вносит присущие маске черты изменчивости, иллюзорности, многозначности.
Коптский музей в Каире
О красоте и своеобразии культурных памятников Египта, которыми он славился еще в глубокой древности, написано немало. Но, кроме поражающих воображение пирамид, статуй и храмов, в долине Нила есть много сооружений, которые, может быть, кажутся более скромными. Их строителями были копты — египтяне, исповедовавшие христианство. Слово «копт» происходит от слова «Айгюптос» — греческого названия Египта.
Копты — христиане особые. Первым христианским монахом-отшельником был Антоний, который жил сначала в пещере неподалеку от Бени-Суэйфа, на берегу Нила. Двадцать лет провел он в полном одиночестве, лишь дважды в год отшельнику приносили съестные припасы.
Со временем о нем пошла молва, и к его пещере стали стекаться люди. Тогда Антоний перебрался на другой берег Нила, подальше от человеческого жилья. Но и здесь от гостей не было отбоя. Отшельник-анахорет был не только искусным проповедником, но и занимался врачеванием народ из ближайших селений шел к нему за исцелением духовным и физическим. Некоторые из пришедших захотели поселиться рядом с ним Антоний не возражал. Так, к началу IV века сложилась первая христианская монашеская община.
Среди арабской части населения копты представляли не очень влиятельную группу. Члены ее жили замкнутым обществом и часто подвергались всевозможным ограничениям. Коптские монахи обязаны были носить особый знак (черные шапочки с четырьмя желтыми крестами), их одежда как вообще вся одежда коптов) должна была отличаться от мусульманской, ездить верхом им разрешалось только на ослах и мулах.
Христианские храмы коптов разрушались, а сами они зачастую насильственно обращались в мусульманство. Это неизбежно порождало вражду, которая длилась столетиями, превращаясь иногда в кровавые и оскорбительные для обеих сторон столкновения. Постоянная опасность репрессий со стороны арабов заставила коптов строить свои монастыри и храмы в отдаленных и неприступных местностях. Используя инженерные знания своих предков, они придавали им вид угрюмых крепостей.
Когда мир начал интересоваться античностью, возник интерес и к наследию коптов, но сначала к нему обратились лингвисты. Язык коптов — наследник древнеегипетского, на нем говорили жители долины Нила в первые века христианства. В 1636 году иезуит Атанасий Кирхер опубликовал исследование о коптском языке, на котором в то время говорили еще в некоторых деревнях Верхнего Египта, а в 1644 году он издал коптско-арабский словарь.
О самобытной архитектуре коптов заговорили значительно позднее, почти до конца XIX века археологи и египтологи не занимались христианским Египтом. Никто даже не помышлял о том, чтобы собрать и сохранить памятники коптского искусства. Даже знаменитый Шампольон, расшифровавший египетские иероглифы, во время раскопок в Луксоре, обнаружив великолепную коптскую церковь, не обратил на нее никакого внимания. Он даже не посчитал нужным упомянуть о ней в своем докладе Департаменту древностей.
Но в 1881 году директором Департамента древностей становится Гастон Масперо, и именно ему человечество обязано тем, что хоть часть коптского искусства дошла до нас. Гастон Масперо принял решение включить в программу археологических исследований и наследие коптов. И уже к 1893 году было собрано немало надгробных памятников, положивших начало Коптскому музею в Каире.
Под руководством Г. Масперо были организованы широкие археологические раскопки, и вскоре ученые обнаружили монастыри святого Иеремии в Саккара и Апа-Аполло (Верхний Египет).
Самые старые коптские сооружения проектировались и возводились без участия архитекторов: просто священник рисовал на песке эскиз, а потом расставлял строителей по местам. Полная свобода предоставлялась мастерам, которые занимались отделочными работами. В меру своего вкуса и умения они переносили (по памяти) на стены христианских храмов «языческие» росписи Александрии. Только одно правило соблюдалось неизменно: церковь должна была иметь неф (или удлиненный зал), который заканчивался бы нишей, образующей апсиду.
В главной и старейшей церкви монастыря святого Антония расчищенные фрески сияют яркими красками. Написаны они в традиционной коптской манере — плоские, несколько схематичные, с пренебрежением к деталям, а подчас и с нарушением пропорций. Но такова многовековая традиция, сложившаяся не без влияния искусства времен фараонов: Вообще фрески в коптских церквах — явление довольно редкое. Чаще всего их беленые стены украшены иконами, а в соборе святого Марка они и вовсе голые.
Коптский музей в Каире был основан в 1908 году Марком Симаин-пашой как музей коптской патриархии. Сюда были собраны памятники из коптских монастырей и церквей, а в 1939 году для Музея было выстроено новое здание, которое впоследствии было расширено.
В Коптском музее сейчас выставлен фрагмент деревянного портала из церкви в Старом Каире, на котором изображен «Въезд Христа в Иерусалим». Здесь же находится и фрагмент многокрасочного занавеса с изображением эфиопа, играющего на свирели.
Следует отметить, что в коптских монастырях процветали различные ремесла, особенно было развито ткачество. На стене одного из монастырей археологи нашли инструкцию, в которой указаны размеры различных видов одежды. Туники, которые носили копты (и некоторые из которых находятся в экспозиции Музея), украшались орнаментом и вставками с вытканными на них сценами из Библии и античной мифологии.
Коптский художник обычно сам не создавал оригинальных композиций, а использовал в своем творчестве старые сюжеты из древних росписей, картин и мозаик, которые тогда еще сохранялись во многих районах Египта. Поэтому на примере коптских тканей (созданных еще до арабского завоевания и образцы которых тоже представлены в Музее) можно лучше всего проследить, как даже после победы христианства в прикладном искусстве продолжают применяться достижения египтян и эллинов. Особенно четко это наблюдается в ранних тканях (VI–V века до н. э.).
Близок к александрийскому искусству фрагмент ткани с изображением нереиды — морской нимфы. Здесь на темно-голубом фоне помещена обнаженная фигура с плоским сосудом в левой руке. Волосы ее украшены желтой резьбой, в центре которой прикреплен драгоценный камень. На шее нимфы висит цепь с амулетом.
На этой ткани есть очень интересный мотив широко распространенного в античном искусстве рога изобилия, который со времен первых Птолемеев встречается в работах египетских художников. Фрагмент этой ткани мог бы стать жемчужиной Коптского музея, но он был вывезен из Египта и теперь находится в Кливлендском художественном музее.
