Лариса Лихачева - Энциклопедия заблуждений. Третий рейх
Однако благополучно избежавшего наказания американца все последующие годы — 58 лет! — мучили угрызения совести. Официальные объяснения никогда не казались ему правдоподобными: «После его самоубийства я чувствовал себя ужасно. У меня было странное чувство: мне казалось, что у него на теле не было места, где он мог бы спрятать капсулу… Геринг находился в тюрьме больше года — зачем тогда ему было ждать столько времени, если у него был цианистый калий?» Поэтому Герберт Ли винил себя в том, что его необдуманные поступки позволили нацистскому преступнику избежать наказания.
Сознаться во всем Стиверса убедила его дочь Линда Дейди, которой он в 1990 году рассказал об истории с авторучкой. Узнав, что из-за давности событий никакое наказание ему не грозит, калифорнийский пенсионер сообщил о «грехе молодости» корреспонденту газеты «Лос-Анджелес таймс».
Это СМИ обратилось за комментариями к известному немецкому историку, директору Института германо-австро-швейцарских исследований профессору Корнелиусу Шнауберу. Тот заявил, что в сделанном признании может быть зерно истины: «Это не похоже на состряпанную историю. Это звучит более правдоподобно, чем история о яде, хранившемся в зубной коронке». По мнению Шнаубера, кто-то тайно пронес капсулу, которую Геринг раскусил за 2 часа до повешения. «Этим человеком вполне мог быть этот солдат», — подчеркнул он.
Поскольку многие исследователи скептически относились к официальной версии о самоубийстве Геринга, то признание Стиверса показалось им достаточно убедительным. Они даже вспомнили о заявлениях некоторых еврейских лидеров, что Геринг мог избежать виселицы благодаря какому-то сочувствующему американцу. Таким образом, 78-летний пенсионер лишь подтвердил их догадки.
Остался еще один маленький вопрос: где же рейхсмаршал прятал принесенную Гербертом Ли капсулу? Ведь между вручением «посылки» 1 ноября и применением яда по назначению 15 ноября 1946 года прошло целых две недели. Корнелиус Шнаубер высказал такое предположение: «Геринг, страдавший ожирением, потерял в тюрьме не один килограмм. К концу суда его кожа обвисла настолько, что в ее складках он мог с легкостью спрятать капсулу. Во время двух последних недель жизни Геринг отказывался от возможности принять душ — душевая комната хорошо охранялась, и там у него могли найти спрятанную капсулу».
Удивительное признание Герберта Ли Стиверса облетело все основные информационные агентства мира. Газеты поместили его под заголовком «Тайна смерти Геринга раскрыта!» И хотя проверить правдивость слов 78-летнего американского пенсионера очень сложно, категорических опровержений его версии не последовало. Так что, вероятно, загадка самоубийства рейсмаршала Третьего рейха действительно разгадана. И опровергнуты все заблуждения о «поцелуе смерти», многомесячном сокрытии капсулы в пупке командующего люфтваффе или в тайнике под ободком унитаза.
Т
Танковое превосходство Третьего рейха. Чья броня была крепка и чьи танки были быстры?
— В Курск захотели? Вон ваши танки горят!
Из киноэпопеи «Освобождение»На поле танки грохотали.
Солдаты шли в последний бой,
А молодого командира
Несли с разбитой головой…
Долгое время советские историки, объясняя причины неудач Красной Армии на начальном этапе войны с фашистами, отмечали превосходство вермахта в танковой технике. В популярной книге для юношества, воспитавшей не одно поколение молодежи, противоборствующие стороны сравнивались с игроками в шахматы, у одного из которых (Советского Союза) на доске не было половины фигур.
Попробуй, мол, выиграй при таком раскладе! Такие утверждения подкреплялись цитатами из книг известных советских военачальников. Например, крупный знаток этого вопроса, главный маршал бронетанковых войск П. А. Ротмистров писал: «Наши танки по качеству превосходят немецкие танки… но танков у нас все же в несколько раз меньше, чем у немцев». Ему вторил другой специалист, бывший начальник Оперативного управления Генштаба, генерал армии С. М. Штеменко: «К началу войны мы еще значительно уступали противнику в численности современных танков…» Наконец, сам И. В. Сталин объявил народу 6 ноября 1941 года, что данной техники у немцев намного больше.
Как было не поверить столь авторитетным утверждениям? Так сформировалось заблуждение о том, что накануне Великой Отечественной войны вермахт имел подавляющее превосходство над Красной Армией в танках, самолетах и других видах вооружения, поскольку на военную машину Германии работала вся покоренная Европа. Суть распространенного мифа коротко формулируется фразой: «Немец давил нас техникой». Однако это не так.
Публикации перестроечного периода по-новому подошли к освещению данного вопроса. Однако они не только устранили старые заблуждения, но и породили новые. Во многом этому способствовали «откровения» беглого советского разведчика В. Суворова (Резуна), сообщившего о подготовке Сталина к захвату Европы. Он указал на разработку новых видов танков, рассчитанных исключительно на стремительные наступательные операции, и однозначно заявил о советском техническом превосходстве над вермахтом в начале 40-х годов. Суворов, упиваясь сравнением количества немецких и советских танков по состоянию на начало войны, позволил себе некоторое передергивание фактов. На некорректность его анализа указали не только российские, но и многие западные авторы, отметившие, что для одной стороны (советской) он указал общее число машин, а для другой (вермахта) — количество танков первой линии. Однако, раскритиковав ненаучный аналитический подход Суворова, историки пришли к выводу, что необходимо пересмотреть ранее известные цифры технической оснащенности вермахта и РККА накануне Великой Отечественной войны. И в самом деле пересмотрели их.
Новые публикации, освободившиеся от идеологических клише и опирающиеся на ранее недоступные исследователям документы, содержат совсем иные сведения. Например, в книге «Россия и СССР в войнах XX века. Потери вооруженных сил. Статистическое исследование», выпущенной в 2001 году под общей редакцией профессора А. В. Кривошеева, сказано, что «к июню 1941 года в Красной Армии в наличии было 22 600 танков». При этом в западных, то есть приграничных округах насчитывалось 14 200 единиц такой техники. Именно данному количеству машин предстояло встретить фашистские полчища. Между тем, в восточных формированиях войск Германии и ее союзников имелось всего 4300 танков.
Так что превосходство в количестве такой боевой техники на начало войны однозначно было у Красной Армии — приблизительно в 3 раза. И даже больше, если учесть поправки В. Бешанова, который в книге «Танковый погром 1941 года», выпущенной в 2003 году, отмечает, что против СССР в первые дни войны Гитлер бросил только 3844 танков.
Конечно, эти цифры не с лучшей стороны характеризовали советское военное руководство, которое позволило армии с таким техническим оснащением отступать почти до Волги, поэтому долгие годы они оставались засекреченными. Канонической для отечественных историков на долгие годы стала формулировка, данная Институтом марксизма-ленинизма при ЦК КПСС в изданной в 1960–1965 годах фундаментальной «Истории Великой Отечественной войны»: в западных приграничных округах перед войной было «1800 тяжелых и средних танков… Кроме того, имелось много легких танков с ограниченным моторесурсом». При этом замалчивалось число устаревших моделей, а также общее количество такой техники.
Так сколько же танков имел Советский Союз накануне войны, и каковы были их технические характеристики?
Период создания танкового вооружения начался в 1929 году: 15 июля Политбюро ЦК ВКП(б) приняло постановление «О состоянии обороны СССР», вслед за которым последовало предписание Реввоенсовета организовать производство танкеток, а также легкого, среднего, тяжелого и мостового танков. В соответствии с этими решениями штаб Красной армии утвердил «Систему танко-, тракторно-, авто- и броневооружений РККА». На ряде заводов появились танковые конструкторские бюро. Так, авиамоторный отдел «Большевика» был преобразован в танковый. Его костяк составили инженеры, переведенные из Москвы. В целях централизации руководства перевооружением армии в том же году было создано Управление механизации и моторизации РККА.
Не упустило советское руководство и кадровый вопрос: квалифицированных специалистов по новым видам боевой техники начали готовить на созданном для этих целей в 1929 году бронетанковом отделении артиллерийского факультета Военно-технической академии имени Дзержинского. В 1930 году при данной академии сформировали новый факультет — механизации и моторизации РККА, а 13 мая 1932 года в Москве открыли Военную академию механизации и моторизации.
