Людмила Соколова - Великие советские фильмы. 100 фильмов, ставших легендами
Фильм «Много шума из ничего» (1971) сделал популярным Константина Райкина. В картине Михалкова Райкин все трюки тоже выполнял сам, без дублера, что стало возможным благодаря занятию в детстве в спортивных секциях. Его герой по ходу действия картины падал с 12-метрового берега в ледяную горную речку Аргун. Актер едва не погиб в водовороте бешено мчащейся реки, когда его стало затягивать под скалу. Но игра со смертью стоила свеч: роль татарина Каюма стала большой удачей картины и принесла Константину Райкину заслуженную популярность.
Режиссер Никита Михалков почти всегда снимает в своих фильмах актера Никиту Михалкова. Его есаул Брылов, в широкополой шляпе и длинном пальто, невозмутимо грызущий яблоко на пути мчащегося поезда, как никто другой внешне ближе к героям классического вестерна. Только в этом фильме он — главарь банды, а посему персонаж резко отрицательный, несмотря на харизму и аристократическое обаяние.
Произошел на съемках и курьез, едва не обернувшийся для молодого режиссера уголовным делом. Помещенное объявление о привлечении местного населения для массовых сцен было кем-то понято с точностью до наоборот: что сами люди должны платить деньги за возможность сняться в фильме. Кто-то стукнул руководству республики, и оттуда на разборки приехала комиссия. Слава богу, недоразумение благополучно разрешилось.
Хотя официально фильм не получил наград и собрал в первый год проката не очень небольшую (по тем временам) зрительскую аудиторию — 23,7 миллиона человек, «Свой среди чужих, чужой среди своих» вошел в золотой фонд отечественного кино.
Фразы из фильма, ставшие крылатыми
Нехорошо, Шурик, совсем нехорошо. Это что же такое получается-то? Я золотишко собрал, приготовил, а ты все себе захапал (Шилов).
Неблагодарное это занятие — бить красных (есаул Брылов).
Лемке. Господи, ну почему ты помогаешь этому кретину, а не мне?
Шилов. Потому что ты жадный, а даже Бог велел делиться.
Вот она, моя бумажная могила! Зарыли, закопали славного бойца-кавалериста (Забелин).
А Коля-то у нас воздержанный стал (Забелин).
Забелин. Махнемся не глядя: ты деньги считать, я — контру ловить, а?
Кунгуров. Патронташ забыл.
Да-а! Хоро-о-ошая у нас компания! (Есаул Брылов)
Какие там дела?.. У нас делишки. Вот у Забелина — дела!
Ротшильд хренов! (Лемке)
Убей его, Шилов! Убей его! (Лемке)
Агония (2 серии) (1974–1981)
Режиссер Элем Климов
Оператор Леонид Калашников
Сценаристы Семен Лунгин, Илья Нусинов
Композитор Альфред Шнитке
В главных ролях:
Алексей Петренко — Григорий Распутин
Анатолий Ромашин — Николай II
Велта Лине — Александра Федоровна
Алиса Фрейндлих — Вырубова
Александр Романцов — Феликс Юсупов
Юрий Катин-Ярцев — Пуришкевич
Сергей Мучеников — Дмитрий Павлович
Леонид Броневой — Манасевич-Мануйлов
Борис Иванов, Павел Панков, Михаил Данилов, Михаил Светин, Нелли Пшенная, Борис Романов, Александр Павлов, Владимир Осенев, Петр Аржанов, Людмила Полякова, Анатолий Равикович, Валентина Талызина и др.
Производство: «Мосфильм»
Впереди маячила серьезная дата — 50-летие Октябрьской революции, на которое советские кинематографисты должны были ответить очередной «заказухой». И в 1966 году режиссер Анатолий Эфрос начал снимать фильм по пьесе А.Н.Толстого «Заговор императрицы». Работа шла трудно. Режиссера отстранили. Иван Александрович Пырьев — к тому времени из всесильных директоров «Мосфильма» ставший руководителем объединения «Луч», на котором была запущена картина, — на свой страх и риск доверил завершить картину Элему Германовичу Климову (09.07.1933—26.10.2003). Выбор странный, потому что два первых фильма этого режиссера — «Добро пожаловать, или Посторонним вход воспрещен» (1964) и «Похождения зубного врача» (1965) — были весьма неоднозначными и с трудом пробили дорогу к зрителю через препоны кинематографических чиновников. Видимо, Иван Александрович своим тонким чутьем на таланты понимал, что пришло время давать дорогу новым творцам, иначе видящим, иначе воспринимающим материальный и духовный мир, иначе передающим свое восприятие. И опальный Климов получил картину. Но сразу понял, что по старому сценарию снимать не будет. Пырьев согласился и на это. Тогда два сценариста, работавшие с Климовым на картине «Добро пожаловать, или Посторонним вход воспрещен», написали совершенно другую историю «Святой старец Гришка Распутин» («Мессия»), которую Климов назвал провокационно «Антихрист». Руководство, прочитав новый сценарий, пришло в ужас, углядев в нем и «клубничку», и эдакую «былину» про народного старца. Картину от греха подальше вообще закрыли.
Но идея уже не отпускала Климова, и осенью 1967 года он представил руководству новый, переработанный вариант сценария под названием «Агония». Его утвердили, картину во второй раз запустили в производство, но… через десять дней опять закрыли.
Любой скажет, что этот фильм изначально преследовал злой рок. Возможно, потому, что героем был Григорий Распутин — странная, противоречивая, удивительная и до конца не разгаданная личность. Только Климов в мистику не верил, все ходил-ходил и пробивал идею. Лищь спустя шесть (!) лет по распоряжению нового начальника Госкино Федора Ермаша — человека неоднозначного, который помог появиться в нашем кино немалому числу талантливых произведений, — механизм производства был окончательно запущен.
Также в ходе съемок сценарий переделывался и переосмысливался, метраж картины увеличился вдвое. Съемки закончились в 1974 году, а в чистовой редакции фильм был готов в 1975 году. Однако к прокату допущен не был и в 1978 году возвращен Климову на доработку. Главным образом благодаря образу царя Николая II. Если Распутин был показан вполне ожидаемо, в ореоле разнузданного греха — маске дьявола, то Николай Романов явно вызывал симпатию.
Вот как вспоминает работу над фильмом исполнитель роли царя Анатолий Владимирович Ромашин (01.01.1931– 08.08.2000):
«Я долго отказывался, и Элему Климову пришлось меня уговаривать. Это было связано с моим упорным нежеланием сниматься вообще. В то время я как-то разочаровался в кино: снимаешься-снимаешься, а какой в этом толк? Даже в Союз кинематографистов меня не принимали, хотя фильмов и международных наград было немало, была Госпремия СССР в 1977 году, правда, за театральные работы… Вот с театром дело обстояло иначе: у меня были интересные роли, их замечали…
На эту роль пробовались многие известные актеры, знаю, что Иннокентий Смоктуновский очень хотел ее сыграть. Но как-то парадоксально вышло: я не хотел, а режиссер все-таки меня убедил. А согласился я все же, наверное, потому, что впервые в нашем искусстве (!) представилась возможность поразмышлять над трагической судьбой не просто царя, а человека, который всегда представлялся однобоко: слабым, недалеким, «кровавым». Это несправедливо, и мы с режиссером осмелились порассуждать над извечной в России проблемой: несоответствие личности и власти. Беда Николая в том, что он мягкий, интеллигентный человек, слишком добрый, который был не в силах нести бремя власти. Этим пользовались все в его окружении. Именно в этом его трагедия.
Режиссера замучили требованиями переделок! Руководитель Госкино Ермаш заявил Климову, что Николая «надо как-то опорочить, а то он вызывает симпатию и сострадание». Тогда был придуман эпизод, в котором царь забегал в свою фотолабораторию и тайком выпивал рюмку водки (водился за ним такой грех — любил выпить). После этого Ермаш саркастически заметил: «Ничего себе «опорочили»: да теперь он стал своим в доску для всех алкашей!» На это Климов возмутился: «А вы бы хотели, чтобы я заставил его стаканами пить кровь? Да еще написал на них «Детская»?»
В общем, ему здорово потрепали нервы, даже требовали совсем «выкинуть» царя. Режиссер доказывал: «Как же я его «выкину», если у него 14 больших сцен?»
Помню еще одну показательную историю: в эпизоде заседания Совета министров императору докладывают, что большевики разжигают смуту, подбивают народ бунтовать. Николай спрашивает: «Большевики? А кто это?» В Госкино подняли такой шум!.. Поскольку в этой сцене царь стоит спиной, то в фильме теперь звучит фраза: «Опять они!..» Да, у этой картины непростая судьба, поскольку она во многом опережала время, пересматривала исторические оценки. У нас она до сих пор не оценена по достоинству.
