Энциклопедия творчества Владимира Высоцкого: гражданский аспект - Корман Яков Ильич
Сразу следует отметить, что словосочетание «пика и черва» уже встречалось в песне «Сколько лет, сколько лет…» (1962206): «Только водка на троих, / Только пика с червой… / Комом все блины мои, / А не только первый»; а строка: «Я ему тогда двух сук из зоны проиграл», — восходит к черновикам «Песни про стукача» (1964): «К нам этих двух привел с собою и сказал: / “Они со мной, налейте им, ребята!”» /1; 407/.
Так вот, в «Пике и черве» герой играет со своим противником на тех самых двух стукачей и проигрывает их из-за того, что «сделал ход неверный» (вспомним исполнявшуюся Высоцким песню Ю. Алешковского «Товарищ Сталин», 1959: «Вчера мы хоронили двух марксистов, / Мы их не накрывали кумачом — / Один из них был правым уклонистом. / Второй, как оказалось, ни при чем»).
Когда противники сели играть в карты, «он поставил на кон этих двух», видимо, с условием, что если герой выиграет, то получит их обратно и сможет, таким
образом, разделаться с ними за то, что они его продали. Но почему же герой, проиграв «этих двух», убивает своего соперника («Делать было нечего, и я его пришил»)? Да потому, что его собственной ставкой была жизнь. Становится понятно, что не убить своего противника он не мог, так как в результате неверного хода он должен был проиграть, то есть заплатить жизнью.
Что же касается сожаления героя: «Зря пошел я в пику, а не в черву», — то оно будет встречаться и позднее: «Здесь сидел ты, Валет, / Тебе счастия нет, / Тебе карта всегда не в цвет» /1; 209/, «Вот напасть — то не всласть, / То не в масть карту класть» /2; 148/, «И жил он по пословице: / Хоть эта масть не та, / Все скоро обез-злобится / И встанет на места» /4; 47/.
Ситуация с денежными ставками в «Пике и черве», безусловно, образна. Прямое подтверждение этому находим в «Песне Сашки Червня» (1980), написанной для кинофильма «Зеленый фургон»: «Под деньгами на кону — / Как взгляну — слюну сглотну! — / Жизнь моя, и не смекну, / Для чего играю, / Просто ставить по рублю / Надоело — не люблю: / Проиграю — пропылю / На коне по раю» /5; 250/.
Так было и в «Пике и черве»: здесь герой тоже сначала «ставил по рублю», но ставки постепенно увеличивались и дошли до того, что ставкой стала его жизнь.
Что же касается «Песни Сашки Червня», то, если обратить внимание на фамилию героя (точнее — героя-маски, поскольку на уровне подтекста в песне представлено сознание лирического героя), нетрудно заметить ее сходство с червой — с той самой, в которую герой не пошел в «Пике и черве».
В заключение приведем еще несколько деталей. «Он рубли с Кремлем кидал, а я слюну глотал». «Кремль» здесь может являться подсказкой, говорящей о том, с кем на самом деле играл лирический герой. Причем он в это время слюну глотал, а в «Песне Сашки Червня» читаем: «Под деньгами на кону — / Как взгляну — слюну сглотну — / Жизнь моя…». Все эти наблюдения подтверждают гипотезу о личностном подтексте в песне «Пика и черва» [433] [434].
***
Карточную тему продолжает песня «У нас вчера с позавчера…» (1967): «У нас вчера с позавчера шла спокойная игра — / Козырей в колоде каждому хватало, / И сходились мы на том, что, оставшись при своем, / Расходились, а потом — давай сначала! / И вот явились к нам они, сказали “Здрасьте!” / Мы их не ждали, а они уже пришли… / А в колоде как-никак — четыре масти. / Они давай хватать тузы и короли!».
Песня была написана для фильма «Война под крышами» (1967) и даже вошла в его первоначальный вариант. На одном из концертов Высоцкий сказал: «Она как бы стилизована под такие блатные песни, но на самом деле в ней есть смысл, который явно касается сидящих там немцев. Песня называется “Про карточную игру”»2°8.
В контексте фильма песня говорит о вторжении фашистских войск на территорию СССР. Однако вполне очевидно, что она имеет современный подтекст, как и другие военные песни Высоцкого: «.. из-за этого я так много писал о войне. Но всё равно не обманывайтесь. Песни эти — современные, написанные для людей, большинство из которых тоже знают о войне только по рассказам, по фильмам, по книгам. Но они всё равно обязательно имеют современную подоплеку» [435] [436] [437] [438]. К тому же в песне «У нас вчера с позавчера…» нет никаких военных реалий, и это неслучайно.
Итак, если предположить, что карточные шулера являются олицетворением советской власти, то возникает, во-первых, параллель с «Куплетами кассира и казначея» (1974): «Они давай хватать тузы и короли! <…> Шла неравная игра — одолели шулера…» /2; 51/ = «Мы — дружки закадычные. / Любим хвать и похвать, — / Сядем в карты играть. / Только чур на наличные! / Только чур мухлевать!» /4; 194/ («хватать» = «хвать и похвать»; «тузы и короли» = «карты»; «шулера» = «мухлевать»); а во-вторых, становится очевидной метафоричность всей сюжетной линии песни. Соответственно, героям песни (так же как в «Пике и черве») было невозможно отказаться от игры, поскольку необъявленной ставкой была их жизнь.
Сначала они были так шокированы поведением своих противников, что те успели выиграть кон: «Шла неравная игра — одолели шулера, / Карта прет им, ну а нам — пойду покличу! / Зубы щелкают у них: видно, каждый хочет вмиг / Кончить дело и начать делить добычу».
Но, несмотря на неудачи, герои не собираются сдаваться: «Только зря они шустры — не сейчас конец игры! / Жаль, что вечер на дворе такой безлунный!.. / Мы плетемся наугад, нам фортуна кажет зад, / Но ничего — мы рассчитаемся с фортуной!»
И действительно, песня завершается настроем на конечную победу: «Мы плетемся наугад, но пойдет у нас на лад. <…> И нам достанутся тузы и короли!»210. Через год этот настрой встретится в «Марше аквалангистов»: «Победу отпраздновал случай, — / Ну что же, мы завтра продолжим!».
Позднее карточные образы перейдут в песню «Погоня» (1974), где лирический герой «во хмелю слегка лесом правил», а потом «вокруг взглянул, и присвистнул аж: / Лес стеной впереди — не пускает стена, / Кони прядут ушами — назад подают. / Где просвет, где прогал? Не видать ни рожна! / Колют иглы меня — до костей достают».
Кони чувствуют неладное и пытаются повернуть назад, и есть из-за чего, поскольку «лес стеной» является олицетворением советской власти. В принципе, это та самая «ватная стена», о которой часто говорил Высоцкий: «…настоящий ужас был от каждодневного, повторяющегося, превратившегося в привычку давления, жертвами которого были люди, пытавшиеся пробиться сквозь “ватную стенку”, как ты сам это называл, от бессилия сказать правду о чиновнике, от которого зависит часто не только твоя карьера, но и личная жизнь, и свобода слова»211.
В «Погоне» из леса выбегают волки, под которыми угадываются псы из «Охоты на волков», и нападают на лирического героя: «Коренной ты мой, выручай же, брат! / Ты куда, родной, почему назад?! / Дождь, как яд с ветвей, недобром пропах. / Пристяжной моей волк нырнул под пах!».
И если в «Охоте на волков» лирический герой в образе волка убегал от преследования власти (псов и егерей), то здесь он, человек, убегает от той же власти, но уже представленной в образе волков. Так что в образном плане «Погоня» — это «Охота на волков» наоборот212.
Лирический герой — в отчаянии и в гневе на себя за то, что не смог предвидеть опасность: «Вот же пьяный дурак, вот же налил глаза! [439] [440] / Ведь погибель пришла, а бежать — не суметь! / Из колоды моей утащили туза, / Да такого туза, без которого — смерть!». Очевидно, что у лирического героя «утащили» туза червей, причем туза козырного, что можно интерпретировать как лишение его какого-то главного козыря, то есть того, что защищало его, делало неуязвимым: скорее всего, речь идет о неожиданности нападения. Косвенное подтверждение этому находим в других произведениях: «Зря пошел я в пику, а не в черву» /1; 126/, «Считал, что черви козыри» /2; 121/, «О, да, я выпил целый штоф / И сразу вышел червой» /2; 101/, «Я говорю себе, что выйду червой» /2; 279/, «У профессиональных игроков / Любая масть ложится перед червой» /5; 124/, «Но козырь — черва и сейчас» /5; 245/. Да и в «Песне Сашки Червня» (1980) фамилия «Червень» напоминает черву.
