Вячеслав Глазычев - Урбанистика. часть 1
И Май, и его соперник Мартин Вагнер верили в социальное партнерство между трудом и капиталом столь же твердо, как в него верили Говард и Унвин, но иначе: место анархо-кооперативной доктрины заняла коллективистская. Для Мая «одинаковые коробки домов с садами на крыше символизируют идею коллективной жизни в едином стиле, подобно тому, как пчелиные соты улья символизируют однородные условия жизни его обитателей». Вполне естественно, что Эрнст Май отправился возводить социалистические города в Советский Союз.
Советский вариант
Здесь уже успели пережить разработку генерального плана Москвы академиками Жолтовским и Щусевым, которые никаких новых веяний долго не признавали. Пережили страстную дискуссию между урбанистами, стремившимися к городу многоэтажных громад, и дезурбанистами, которые настаивали на варианте линейного города в духе Сориа-и-Мата. Все это были сугубо бумажные прожекты как в условиях разрухи, так и в недолгий период НЭПа, когда ожило кооперативное строительство, ведущим пропагандистом которого был теоретик муниципального движения Л.Велихов. От этого времени в Москве сохранился лишь поселок Сокол – компактный пригород-сад, многообразие односемейных домов которого было обусловлено тем, что застройщиком выступил частный Строй-трест. В других городах строились лишь отдельные клубы, здания для новой власти, компактные кварталы – преимущественно для всемогущего Наркомата Внутренних Дел. Наконец, наступила эпоха индустриализации, сразу ориентированной на строительство огромных заводов, что требовало создания новых городов – рядом с большими городами, как в Нижнем Новгороде, или на пустом месте, как Магнитогорск или Новокузнецк. Более того, государственная власть, представленная через Наркоматы, требовала осуществлять грандиозные работы в немыслимо короткие сроки, что ставило перед архитекторами или инженерами, ни один из которых не имел опыта планирования в столь больших масштабах, чрезвычайно трудные задачи. Были проекты удачные и неудачные, в большей или меньшей степени, и весь этот опыт наскоро был обобщен в небольшой книге Николая Милютина «Соц-город: проблема строительства социалистических городов», изданной в 1930 г.
Линейная схема развития социалистического города, т. е. города прежде всего индустриального, опубликованная Николаем Милютиным в его небольшой книге, в отношении планирования не содержала чего-либо нового. Это грамотная компиляция уже накопленного опыта. Однако, если на Западе реализации сходной, экологически здравой схемы долгое время препятствовала частная собственность на землю, то в СССР столь же неодолимым препятствием оказалась крайняя спешка и разобщенность планирования по разным ведомствам.
Милютин – архитектор-любитель по призванию, но прежде всего крупный советский чиновник из числа профессиональных революционеров, в годы первой пятилетки возглавивший Правительственную комиссию по разработке вопроса о постройке соц. городов. Книга Милютина, как ничто другое, позволяет если не понять, то, во всяком случае, проникнуться образом мыслей почти забытой сейчас эпохи.
Принципиальный разрыв с прежним опытом, действие «от противного», в опоре на бескомпромиссную веру в собственную правоту, заменяло этим замечательным людям знание, накопленное в мире.
«Между тем до сих пор мы строим не только наши жилища по старым „купецким“ образцам, но и строительство наших городов идет, как правило, по тем же традиционным (привычным) путям. Отличительными чертами для этого типа строительства являются: мелкосемейная квартира, рассчитанная на индивидуальное (обособленное) обслуживание всех сторон быта, и историческое основание для планировки города вокруг рынка».
«А главное перед нами стоит огромная задача уничтожения противоположности между городом и деревней. Вот почему самое понятие „город“ должно быть нами пересмотрено».
«Для нас не может быть спора об урбанизации и дезурбанизации. Мы должны будем разрешить задачу нового расселения человечества, уничтожив ту бессмысленную для нас централизацию промышленного производства, которая родит современные города».
– Удивительное смешение эклектического российского марксизма и несомненного знакомства с зарубежной практикой, тем не менее, вело Милютина к предъявлению своего варианта линейного города, но не бесконечного, как у дезурбанистов, а напрямую привязанного к тому, что почиталось безусловно важнейшим, если не единственно важным. К заводу.
«…Укрепившаяся у нас тенденция строить наши новые предприятия в уже существующих городах и поселках, где имеются аналогичные предприятия, должна быть решительно отвергнута».
«Поточно-функциональная система должна явиться обязательной основой новой планировки… Жилая часть (зона) нового предприятия должна располагаться параллельно производственной и должна быть отделена от нее зеленой полосой (защитной зоной) более 500 м».
– Милютинская схема подкупала замечательной простотой. Железнодорожные пути, затем полоса производственных и коммунальных предприятий. Далее полоса зелени, через которую кратчайшие пути ведут к проходным заводов; жилая зона, в свою очередь, расчленяемая на полосу учреждений питания и обслуживания, собственно жилье, лента, где размещаются детские учреждения. Затем полоса парка и, наконец, примыкающие к ней земли совхозов. Как в свое время книга Говарда, небольшой текст Милютина сопровождается детальными расчетами, доказывавшими, что его поточно-функциональная система, по меньшей мере, вдвое дешевле, чем строительство по традиционной схеме. В это можно отчасти поверить, если принять во внимание, что «минимальная жилая ячейка» на одного или двух (вопрос остается не проясненным, хотя ясно обозначено отсутствие детей, сразу же перемещаемых в ясли, потом в детский сад, потом в школу) должна, по Милютину, составлять 2,4 м х 3,0 м, при одном душе на 12 или 15 человек, а ячейка повышенного типа – 14 кв.м., включая даже индивидуальную душевую кабину.
Новые города были построены, но не по Милютину, который к 1930 г. еще не осознал, что его коммунистически-уравнительные идеи уже не соответствовали новым временам. Рабочие, вчерашние крестьяне, охотно вербовавшиеся на стройку чтобы уйти от коллективизации, заполняли «временные» бараки, в которых «минимальная жилая ячейка», отгороженная занавеской, составляла 2–3 кв. м, а в некотором отдалении были воздвигнуты коттеджи для иностранных инженеров и многоэтажные, как правило, галерейного типа, «дома для специалистов». Тот же Милютин напрасно выкладывал рядом на страницах своей книги проекты планировки «соцгородов», выполненные грамотно и неграмотно относительно розы ветров. Ведомственная разобщенность строительства препятствовала осуществлению любого варианта, символом чего можно счесть Сталинград, ставший своего рода «линейным городом» на 70 км, а в действительности – цепочкой рабочих поселков, отрезанных от Волги заводами и складами.
Ле Корбюзье и его наследники
Советских авангардистов на Западе переводили и знали, однако после 1932 г., когда с многообразием идей в Советском Союзе было покончено, их проекты, постройки и немногие тексты отходили в прошлое. На первую позицию выдвинул себя Ле Корбюзье – несомненно талантливый художник и автор множества весьма специфических текстов. Тезисы следуют один за другим, как гвозди, вбиваясь в голову читателя, обоснования вообще отсутствуют, но именно этот напор оказался заразительным в эпоху, легко склонявшуюся к тоталитаризму. Выдвинув идею дома как «машины для жилья», этот выходец из семьи швейцарских часовых дел мастеров, взявший псевдоним с дворянским звучанием, не мог не предпринять попытку создать собственную, похожую на механизм, модель города.
Еще в 1922 г. Корбюзье публикует «Современный город», затем «Урбанизм», а в 1925 г. он предъявляет на Всемирной выставке декоративных искусств макет своего «Плана Вуазен», выполненный на средства владельца авиазавода с этим именем. На плане Парижа выстроились 18 одинаковых зданий высотой 240 м. На своем месте осталась лишь Вандомская площадь, сохраненная ввиду ее полной упорядоченности, несколько исторических памятников следовало перенести, все остальное – стереть с лица земли. По совпадению или нет, «Лучезарный город» очень напоминает поточно-функциональную схему Милютина, но применительно к откровенно капиталистическому городу. Жилье отделено от полосы фабрик, полосы складов и полосы тяжелой индустрии, но при этом жилая зона четко разделена на центральный стержень, скомпонованный из шестиэтажных жилых корпусов с апартаментами, по обе стороны от которого простирались бы «поля» корпусов для рабочих в одинаковых кварталах, орнаментально уложенных на плане, наконец за полосой, отведенной для отелей и посольств в парке, нашлось место для делового центра, полностью отведенного под башни офисов, прямо взятых с ранней схемы Плана Вуазен. Скоростные автомагистрали и множество спортивных площадок (для элиты получше, для рабочих поскромнее) дополнили картину.
