Александр Кучинский - Преступники и преступления. Женщины-убийцы. Воровки. Налетчицы
Встречались они у подруги, где бескорыстная щедрость Мани не знала предела и удержу. Ну какой, скажите, мужик откажется от такой любовницы, не обжигающей сердце, а лишь приятно обдувающей легким возбуждающим сквознячком? Так длилось почти три месяца, пока Вадим не стал замечать, что легкие их отношения все более приобретают утомительные нотки мелодрамы.
Его подруга все чаще была грустна, прощаясь, роняла слезу и, похоже, ревновала его безумно. Тягостный привкус несвободы настойчиво вытеснял аромат экспромта и авантюрности. Горцев резко пошел на снижение, как перегруженный самолет. Но чем прохладней и деловитей он становился, тем яростней наивная Маня добивалась его внимания.
В один из субботних вечеров она решила удивить любимого изысками кулинарии. Накупила деликатесов, сделала канапе с икрой и позвонила Вадиму. Он долго мычал по телефону что-то неопределенное, но приехать все же согласился. Около восьми во дворе посигналили, и Маня, особенно постаравшаяся в тот день с макияжем, с радостным возбуждением выскочила во двор. Уже на крыльце мелькнула догадка — Вадим, наверное, с букетом, хочет сделать сюрприз.
Горцев сидел за рулем и докуривал сигарету. Увидев Маню, он открыл дверцу, но выходить почему-то не спешил.
— Послушай, — сказал он задумчиво и сделал большую паузу. — У меня к тебе личная просьба. Н-найди себе другой объект для обожания, а меня, будь добра, оставь в покое.
Милицейский «жигуль» давно испарился за поворотом, а Маня лежала на грязной земле, как червяк, перееханный колесами. Во дворе сгущались сумерки, мимо пробегали дети и какая-то суровая женщина пнула туфлей ее в бок:
— Ты глянь, такая молодая, а напилась, как свинья.
Три дня она не выходила из дома. Трое суток не ела, а только пила, с трудом пропуская в легкие раскаленный колючий воздух. А наутро четвертого дня Маню постигло озарение: Вадима надо убить. Только так сохранит она эти сладостные губы, эти нежные сильные руки, это властное дерзкое тело, которому так сладко было отдаваться.
— Необходимо найти пистолет! — сверлила мозг податливая мысль. — Смерть от пистолета благородна.
Да и не сможет она по-другому, например, искромсать ножом такую любимую плоть.
Перебрав штук десять вариантов, один фантастичней другого, Маня остановилась на охотничьем ружье, приобретенном недавно мужем. Домашний адрес Вадима Горцева она разузнала в горсправке. Еще засветло прошла по улице, разведав обстановку. Сердце снова больно заныло, когда увидела ухоженный домик под нарядной красной крышей и вспомнила оброненную Вадимом фразу: «У меня руки из нужного места растут». Во дворе мелькала черноволосая стройная женщина, то и дело, с криком изображая самолет, пробегал беззаботный малыш. И было ясно, что в то время, как она, забыв обо всем, жила взахлеб их короткими встречами, ее любимый оставался примерным мужем и нежным, заботливым отцом.
В ноябре темнеет быстро, особенно в частном секторе. Выждав, когда вспыхнут лампочки за ситцем занавесок, Маня с ружьем наперевес продралась в придорожный кустарник. Она слышала и видела, как семья Горцева в ожидании хозяина коротает вечер: смотрит «Поле чудес», пьет чай, читает сказки, выглядывает нетерпеливо в окно. Наконец жена, устав или обидевшись, отправилась спать и потушила свет. Погасли огни и в соседних домах. Теперь лишь луна да бродячие кошки освещали мир зелеными фонариками глаз.
Машина привезла Вадима около трех утра. Слегка пошатываясь, он что-то крикнул вслед водителю и, затормозив у калитки, неуклюже закурил. Свежий ветерок услужливо донес до Мани родной до одури запах. На секунду ей показалось, что их отношения не умерли. Вот позови она его сейчас, и Вадим кинется радостно навстречу, как кидался в первые дни. И покроет лицо поцелуями, и согреет оцепеневшие пальчики, уставшие держать ружье. Нахлынувшие воспоминания были так остры, что Маня не выдержала и выдохнула одними губами: «Ва-деч-ка, я здесь». То ли он и впрямь услышал ее сердцем, то ли голос в тишине прозвучал отчетливо, но Вадим вздрогнул, как от удара хлыстом, и уронил сигарету.
— Мария? — переспросил он темноту неуверенно. И она с надеждой подалась к нему, громко затрещав кустами. Но следующее слово, звонкое, как оплеуха, мигом остудило ее пыл.
— Тварь! — выругался злобно Вадим. — Ну что тебе, сучка, надо?
Выстрел прогремел гак мощно, а приклад так ударил в плечо, что Маня опрокинулась на спину и долго барахталась в кустах. А когда поднялась на ноги, улица продолжала спать или притворяться испуганно спящей. Только ее любимый лежал на спине, как подстреленный фазан, и безмолвно отражал луну остекленелыми глазами.
— Вот и все, — сказала ему Мария. — Вот и все. А ты говоришь, что мне надо?
Она поцеловала его в теплые губы, долго и властно, потом сняла с себя куртку, в которой наутро милиция нашла записную книжку, всю изрисованную его портретами, и укрыла липкую грудь. Потом, бросив ружье в кусты, тихо поплелась домой. Психиатрическая экспертиза отвергла утверждение адвоката, что преступница действовала в состоянии аффекта, но подчеркнула лабильность психики. Подруга, выступавшая свидетелем, что-то патетично вещала в зал, пересыпая речь то изречениями Экзюпери («Мы в ответе за тех, кого приручили»), то феминистскими лозунгами. Бесстрастный суд, учитывая хорошие характеристики женщины и наличие у нее двоих несовершеннолетних детей, приговорил Лисовскую к восьми годам лишения свободы.
ЖРИЦЫ ЛЮБВИ И СУТЕНЕР В ЧЕМОДАНЕ
Полусонный, размеренный ритм стамбульского отеля «Каракуджа» был нарушен в полпервого ночи. На третьем этаже послышался визг, спешный топот и унылый скрип лифта. Двери кабины плавно разошлись, и на дешевый гостиничный палас выпал окровавленный человек. Он попытался приподняться, но вновь уткнулся носом в пол. Спустя пять минут в отель заглянула полиция и поднялась в номер, где последние два часа пил водку постоялец. В двухкомнатных апартаментах сидели четверо девушек и мило улыбались. В углу комнаты стоял большой чемодан, уже приготовленный в дорогу. Одна из девиц кокетливо протянула офицеру бокал с вином и предложила отдохнуть от ночной службы. Полицейский вспотел, растерянно оглядел прелестное создание и подошел к столу, на котором скромно возвышались три пустые бутылки из-под виски.
Офицер и его напарник бегло осмотрели номер, который, как и положено двухзвездочному отелю, выглядел бесхитростно. С инвентарем здесь было и впрямь туговато — четыре койки, стол и старый деревянный шкаф. Полицейский направился к дверям ванной комнаты. Лица дам напряглись. На кафельном полу виднелась лужица крови. По белым бокам ванной стекали красные струйки. Офицер вопросительно взглянул на девиц. Напарник скучающе зевнул и попросил открыть чемодан.
— Там наше нижнее белье, — смущенно заметила яркая блондинка.
— Ваши трусы нас не удивят, — простецки заверил полицейский и затопал к чемодану.
— Если не удивят, зачем же смотреть?
— Откройте.
Девушки словно примерзли к кроватям. Полицейский с натугой приподнял желтый чемодан, уложил на бок и щелкнул замками. Вышедший из ванной комнаты офицер увидел, как побледнел его напарник. Беззвучно шевеля губами, тот разглядывал содержимое чемодана и наконец растерянно повернулся к барышням.
Яркая блондинка внезапно завизжала и, запустив бутылкой в сержанта, бросилась к дверям. Офицер схватил ее за локоть, но сразу же был сбит с ног. Все четверо девиц, на лицах которых еще минуту назад читалось миролюбие и покорность, сейчас дрались у дверей, словно львицы. Офицер, уже лежа на полу, трижды был укушен. Он не выпускал из рук блондинку и мужественно старался перегородить своим телом выход из номера. Своего верною напарника он не видел. А тем временем тот боролся со своим вестибулярным аппаратом, отходя после полета пустой бутылки и с трудом приподнимаясь. Он вытащил из петли резиновую дубинку и, не церемонясь, огрел ею ближайшее хрупкое существо так, что то отлетело к шкафу. Туда же отправилась и вторая барышня. Через несколько минут все четыре агрессивные дамы лежали на полу и затравленно косились на полицейских. В углу комнаты валялся открытый чемодан, в котором виднелось чье-то расчлененное и старательно уложенное тело…
15 сентября 1993 года трое российских девушек (назовем их Светлана, Ирина и Оксана) получили неофициальное приглашение из Стамбула. Их давняя подруга Рушима предложила им «крупнопанельную» работенку. Три подружки весело засобирались в путь. Проституция, как известно, дело небезопасное. После небольшого совещания жрицы любви пригласили на Босфор двоих охранников, которые промышляли в Москве мелким вымогательством. Тем пришлось принять и роль сутенеров. Спустя две недели все пятеро уже были в Стамбуле и сдавали свой багаж в местный отель «Каракоджа».
