Мария Семенова - Мы – славяне!
Когда город отправлял куда-либо важное посольство, в нём непременно участвовали выборные от каждого конца, причём совершенно не обязательно начальники, и такая система уважения к правам всех свободных людей держалась в Новгороде ещё в ХV веке.
Каждый конец имел своё кладбище, своё святилище (в христианскую эпоху – церковь), своё собственное вече и предводителя, которого избирали жители – «кончанские люди», или попросту «кончане». Кончанское вече собиралось на особой площади. Крупные концы включали более мелкие «административные единицы» – улицы и сотни. Учёные предполагают, что такая организация была отчасти военизированной. Сотни, улицы, концы в случае войны формировали воинское ополчение, а старейшины превращались в боевых командиров. Летописи рассказывают нам: псковскую рать возглавляли воеводы, «отряженные (то есть назначенные) от концов»…
Наиболее полно изучены историками городские концы Новгорода и Пскова. По этой причине систему концов считают иногда принадлежностью только этих двух северных городов, но такое мнение ошибочно. Старинные документы подтверждают, что концы были во многих русских городах, причисляемых к древнейшим. По пять концов было в Ладоге, Старой Руссе, Ростове; три конца насчитывалось в Смоленске; уцелело название одного из концов, входивших в состав Киева.
Известно, что существовали концы и в городах более поздних, основанных по распоряжению князей: в Москве, Серпухове, Туле…
Во всём ли был древний конец подобен нашему району? Современный город распадается на районы по мере своего роста. При всей внешней схожести, взаимоотношения города и концов строились совершенно иначе. Город не разделялся в какой-то момент на концы, а, напротив, образовывался из ранее существовавших концов – вернее, из поселений, затем становившихся концами. В главе «Рождение городов» рассказано, что города, как правило, возникали не на пустом месте – каждому предшествовал укреплённый племенной центр либо поселение в выгодной точке торгового пути. Но в племенных (к тому времени часто межплеменных) центрах неизбежно жили представители разных племён, а в «торжках» – и вовсе разных народов. Естественно, выходцы из одних мест, близкие по крови, обычаям и языку, тянулись друг к другу, старались селиться рядом. Вот и получалось, что город с его кремлём и посадом при своём возникновении включал в себя не одно поселение, а сразу несколько – и притом весьма разношёрстных. Классический пример тому – Новгород.
Панорама древнего Новгорода. X векПоследними исследованиями историков и археологов установлено, что каждый новгородский конец первоначально был самостоятельным поселением. Через реку друг от друга жили ильменские словене, кривичи и два финно-угорских народа – меряне и чудь. Каждое поселение имело свою непростую структуру, каждое само по себе было совокупностью родовых гнёзд. По-видимому, в конце IХ века созрела необходимость действовать заодно. Не исключено, что «помогла» в этом и какая-то внешняя сила, а может быть, необходимость с такой силой бороться. Недаром на территории первоначальной Новгородской крепости находилось то, что всех объединяло: святилище, кладбище, вечевая площадь. «Политическое» объединение со временем привело и к физическому слиянию. Но ещё столетия спустя внутренняя организация каждого конца хранила память о прежней родовой общине. А вместо привычного нам «Новгорода» звучало «Новый Город», и жители именовали себя «новОгородцами». Город был «новым» по отношению к своим концам, бывшим посёлкам. (Заметим, что эту точку зрения разделяют отнюдь не все современные археологи. Многие настаивают, в частности, что город был «новым» по отношению к более древнему поселению, известному как Рюриково Городище. Впрочем, споры на тему о том, по отношению к чему именно Новгород был «новым» – может быть, к Старой Ладоге? или Старой Руссе? – не ослабевают уже которое десятилетие…)
В любом случае, выражаясь по-современному, древние города были своеобразными федерациями.
В заключение отметим, что членение на концы, вполне подобные славянским, прослежено учёными у немалого числа старинных городов Азии, Африки и Европы. И всюду отчётливо выступает их связь с древнейшими родовыми отношениями. Ничего удивительного: ведь такие отношения были, да и остаются, общими для всего человечества. Вот только задирать прохожего из-за того, что он забрёл «не на свою улицу», «не в свой конец», современному человеку вряд ли годится.
Конец и начало
Каково же происхождение термина «конец»? На первый взгляд всё понятно: «конец» – значит окраина, удалённая от центра часть города. Но вот в Старой Руссе был конец, называвшийся «Серёдка». Случайно ли?
Оказывается, всё не так просто. Учёные-этимологи утверждают: «конец» восходит к древнейшему корневому слову «кон», породившему в современном языке массу производных значений, зачастую – взаимоисключающих.
Исследователи переводят «кон» так: «предел, начало, конец». Древние люди вкладывали сюда понятие изначальности, вечности, замкнутого круга, порядка, границы-межи. В самом деле: «исКОНный» – первоначальный, древнейший; «испоКОН веку»; «КОНова?» – и здесь же: «КОНчить», «сКОНчаться»: «КОН его пришёл» – кто-то умер. А словом «КОНдовый» на Русском Севере обозначали самый лучший, крепкий, могучий строевой лес, живущий, кажется, вечно. Нелишне вспомнить «поКОН» – «обычай» и всем известный «заКОН». С ними, видимо, связан «КОН» как место для игры в старинную лапту, бабки, городки, а также «КОН» как обозначение игровой партии: «сыграть один кон», «поставить на кон».
Тот, кто уже заглянул в главы «Женщина, Космос и украшения», а также «Род и Рожаницы», не удивится, что и «кон» – начало, мерило всего, бессмертие, вечность – изначально был связан с женщиной. Учёные возводят «кон» к древнейшему, индоевропейскому обозначению женского чрева, дарующего начало жизни детям, а человечеству в целом – продолжение рода, бессмертие, вечность. Это прослеживается на материале многих языков: например, английское слово «cunt» и однокоренное ему русское (в обоих упомянутых языках это древнее слово перешло в разряд бранных и найти его теперь можно только в специализированных словарях).
Так что нет ничего странного в том, что «коном» в старину называлась большая группа людей, тесно связанных между собою. Первоначально, конечно, имелась в виду родственная группа, в дальнейшем – любое общество, сборище, сходка. Вот откуда «коновод»: это вовсе не тот, кто «водит коня», это – зачинщик, затевала, способный повести за собой «кон» – людской сбор. Отсюда же, по мнению учёных, «канючить» – просить, клянчить что-то перед массой людей…
Итак, городской «конец» – это не окраина, а место, где живёт «кон» – сплочённая группа людей, в древности – кровная родня. А также место, где действует «кон» – закон, суд общины.
Значит, «исконный конец» был «началом» не только исторически, с точки зрения процесса образования городов. Он и в самом языке обращается в «начало».
Между прочим, «кон» породил и такие понятия, как русский «князь», древнескандинавский «конунг», английский «кинг» (король), польский «ксёндз» и подобные им термины, обозначавшие «начальников» – светских и духовных.
Укрепления
Когда раннеславянское племя возводило себе убежище – «град» на случай нападения врагов, оно рассчитывало только на собственные силы – и во время обороны, и во время строительства. Древнейшие укрепления восточных славян, известные археологам, невелики по размерам и всегда удачно используют выгодные особенности рельефа. Укрепления воздвигали на крутых, высоких холмах, на обрывистых мысах (очень часто – при слиянии рек), на островах посреди топких болот. Конструкции их незамысловаты. Делалась земляная насыпь – вал, а перед валом, там, откуда брали землю, получался ров. Если крепость устраивалась на холме, его склоны дополнительно обрабатывались – срезались («эскарпировались») для увеличения крутизны. Собственно вал часто покрывали дёрном, чтобы не расползался. Иногда с той же целью вал покрывали глиной и обжигали, разводя костры. А в зимнюю пору его поливали водой.
1. Вал и стена Белгорода. X век. По реконструкции М. В. Городцова и Б. А. Рыбакова. 2. Деревянное укрепление из частокола (столпие, тын). IX–X века. 3. Оборонительная стена города. XII век. По реконструкции П. А. РаппопортаНа верху вала возводилось несложное деревянное укрепление – частокол («столпие», «тын»). Из земли вертикально вверх на 3–4 м торчали плотно соединённые («спряженные») брёвна, заострённые по концам. Брёвна разной высоты образовывали своеобразные амбразуры. В других случаях ставили защитные стены так называемой столбовой конструкции: в землю вкапывались мощные стояки с пазами, вырезанными по бокам, и в эти пазы вставлялись концами поперечные брёвна. По мнению специалистов, в верхних брёвнах устраивались уже настоящие амбразуры наподобие волоковых окошек-«просветцев».
