Олег Ермишин - Афоризмы
Правители Сиракуз
Дионисий I (старший)
(ок. 432 – 367 гг. до н.э.)
тиран (правитель) Сиракуз с 406 г. до н.э.
Нельзя отказываться от власти, пока ты на коне, можно – когда тащат за ноги.[1139]
[Дионисия Старшего] укоряли, что он чествует и выдвигает одного человека, дурного и всеми нелюбимого. Он ответил: «Я хочу, чтобы хоть кого-то люди ненавидели больше, чем меня».[1140]
[Дионисий Старший] наложил на сиракузян побор: они плакались, взывали к нему и уверяли, что у них ничего нет. Видя это, он приказал взять с них и второй побор, и третий. Но когда, потребовав еще большего, он услышал, что сиракузяне над ним смеются и издеваются у всех на виду, то распорядился прекратить побор. «Коли мы им уже смешны, – сказал он, – стало быть, у них уже и впрямь ничего больше нет».[1141]
На вопрос, есть ли у него свободное время, он [Дионисий Старший] ответил: «Нет, и никогда пусть не будет!»[1142]
В самом начале его правления он [Дионисий Старший] был осажден восставшими против него гражданами, и друзья советовали ему сложить власть, если он не хочет умереть насильственной смертью; но он, посмотрев, как быстро падает бык под ударом мясника, сказал: «Не стыдно ли мне, убоявшись столь краткой смерти, отказаться от долгой власти?»[1143]
Тиран Дионисий (…) однажды оказался в окружении осаждавших его карфагенян; не было никакой надежды на спасение; когда же он (…) решил спастись бегством, отплыв на корабле, один из его друзей решился сказать ему: «Прекрасный саван – единоличная власть».[1144]
Дионисий II (младший)
(IV в. до н.э.)
сын Дионисия Старшего, правитель Сиракуз в 367-357 гг. и 346-344 гг.
Дионисий Младший говорил, что кормит стольких софистов не потому, что восхищается ими, а для того, чтобы они восхищались им.[1145]
Цари Македонии и Эпира
Александр Македонский (Александр Великий)
(356—323 гг. до н.э.)
царь Македонии, полководец
Нет ничего более рабского, чем роскошь и нега, и ничего более царственного, чем труд.[1146]
Александр говорил, что сон и близость с женщиной более всего другого заставляют его ощущать себя смертным, так как утомление и сладострастие проистекают от одной и той же слабости человеческой природы.[1147]
Когда приближенные спросили Александра, отличавшегося быстротой ног, не пожелает ли он состязаться в беге на Олимпийских играх, он ответил: «Да, если моими соперниками будут цари!»[1148]
Филиппу я обязан тем, что живу, а Аристотелю тем, что живу достойно.[1149]
Если бы я не был Александром, я хотел бы быть Диогеном.[1150]
Когда Дарий предложил ему [Александру] 10 000 талантов и половину власти над Азией, Парменион сказал: «Я принял бы, если бы я был Александром». – «И я, свидетель Зевс, – ответил Александр, – если бы я был Парменионом».[1151]
Как над землею не бывать двум солнцам, так над Азиею двум царям. (Александр Македонский – персидскому царю Дарию.)[1152]
Приближенные посоветовали Александру напасть на врагов ночью. Тот ответил: «Я не краду победу».[1153]
Однажды, прочтя длинное письмо Антипатра с обвинениями против Олимпиады, Александр сказал: «Антипатр не знает, что одна слеза матери заставит забыть тысячи таких писем».[1154]
Философу Ксенократу он [Александр] послал в подарок 50 талантов, но тот отказался, сказав, что не нуждается в деньгах. «Неужели у Ксенократа даже нет друга? – спросил Александр. – А моим друзьям едва хватило даже всех богатств царя Дария».[1155]
[Александр] сказал, что считает Ахилла счастливцем, потому что при жизни он имел преданного друга, а после смерти – великого глашатая своей славы.[1156]
Вижу, что будет великое состязание над моей могилой.[1157]
Антигон I Одноглазый
(ок. IV в. до н.э.)
полководец Филиппа и Александра Македонского, царь Македонии в 306-301 гг. до н.э.
Люблю собирающихся предать, но ненавижу уже предавших.[1158]
Гермодот в своих стихах назвал его [Антигона] сыном Солнца. Антигон сказал: «Неправда, и это отлично знаем я да тот раб, что выносит мой ночной горшок».[1159]
Киник Фрасилл просил у него [Антигона] драхму – Антигон ответил: «Не к лицу царю столько давать!» Тот сказал: «Тогда дай талант!» Антигон ответил: «Не к лицу кинику столько брать!»[1160]
Для Антигона ничего не было легче, как приказать казнить двоих солдат, которые, прислонясь к стенке царской палатки, высказывали вслух все, что они думают плохого о своем царе – то есть занимались тем, что все люди на свете делают и с наибольшим риском и с наибольшей охотой. Антигон, разумеется, все слышал, потому что между ним и беседовавшими не было ничего, кроме занавески; он легонько пошевелил ее и сказал: «Отойдите подальше, а то как бы царь вас не услышал».[1161]
Антигон, заметив, что его сын самовластен и дерзок в обращении с подданными, сказал: «Разве ты не знаешь, мальчик, что наша с тобой власть почетное рабство?»[1162]
Архелай Македонский
(ок. V в. до н.э.)
царь Македонии в 413-399 гг. до н.э.
Болтливому цирюльнику на вопрос, как его постричь, он [македонский царь Архелай] сказал: «Молча!»[1163]
Пирр
(319—273 гг. до н.э.)
царь Эпира, полководец
Однажды в Амбракии кто-то ругал и позорил Пирра, и все считали, что нужно отправить виновного в изгнание, но Пирр сказал: «Пусть лучше остается на месте и бранит нас перед немногими людьми, чем, странствуя, позорит перед всем светом».[1164]
Как-то раз уличили юношей, поносивших его во время попойки, и Пирр спросил, правда ли, что они вели такие разговоры. Один из них ответил: «Все правда, царь. Мы бы еще больше наговорили, если бы у нас было побольше вина». Пирр рассмеялся и всех отпустил.[1165]
Если мы одержим еще одну победу над римлянами, то окончательно погибнем. (Пирр после сражения под Аускулом в 279 г.)[1166]
Видя, что Пирр готов выступить в поход на Италию, [его советник] Киней (…) обратился к нему с такими словами: «(…) Если бог пошлет нам победу (…), что даст она нам?» Пирр отвечал: «(…) Если мы победим римлян, то ни один (…) город в Италии не сможет нам сопротивляться (…)»? – «А что мы будем делать, царь, когда завладеем Италией?» (…) – «Совсем рядом лежит Сицилия, цветущий и многолюдный остров». (…) – «Значит, взяв Сицилию, мы окончим поход?» Но Пирр возразил: «Если бог пошлет нам успех и победу, (…) как же нам не пойти на Африку, на Карфаген, если до них рукой подать? (…)» – Но когда все это сбудется, что мы тогда станем делать?" И Пирр сказал с улыбкой: «Будет у нас, почтеннейший, полный досуг, ежедневные пиры и приятные беседы». Тут Киней прервал его, спросив: «Что же мешает нам теперь, если захотим, пировать и на досуге беседовать друг с другом?»[1167]
Филипп II Македонский
(ок. 382 – 336 гг. до н.э.)
царь Македонии с 356 г. до н.э., отец Александра Македонского, покоритель Греции
Собравшись сделать остановку в красивом месте, но вдруг узнав, что там нет травы для вьючного осла, он [Филипп] сказал: «Вот наша жизнь: живем так, чтобы ослам было по вкусу!»[1168]
Когда он [Филипп] хотел взять одно хорошо укрепленное место, а лазутчики доложили, будто оно отовсюду труднодоступно и необозримо, он спросил: «Так ли уж труднодоступно, чтобы не прошел и осел с золотым грузом?»[1169]
Когда его друзья возмущались, что на Олимпийских играх его освистали пелопоннесцы, с которыми он так хорошо обошелся, он [Филипп] сказал: «Что же было бы, если бы я с ними дурно обошелся?»[1170]
Другие исторические лица
Антигенид
(начало IV в. до н.э.)
флейтист
Флейтист Антигенид сказал своему ученику, очень холодно принимаемому публикой: «А ты играй для меня и для Муз!»[1171]
Антифонт
поэт
Поэт Антифонт, приговоренный к смертной казни по повелению Дионисия, сказал, видя, как люди, которым предстояло умереть вместе с ним, закрывали себе лица, проходя через городские ворота: «Для чего вы закрываетесь? Или для того, чтобы кто-нибудь из них не увидел вас завтра?»[1172]
Артаксеркс I
(V в. до н.э.)
сын царя Ксеркса, царь Персии в 465-424 гг. до н.э.
Лаконцу Эвклиду, который бывал с ним слишком дерзок, (…) [персидский царь Артаксеркс] передал (…): «Ты можешь что угодно говорить, но я-то могу не только говорить, а и делать».[1173]
Герод Аттик из Марафона
(101—177 гг.)
ритор и меценат
Какой бы он ни был, дадим ему несколько монет – не потому, что он человек, а потому, что мы люди. (Герод Аттик – неприятному и назойливому просителю.)[1174]
