Елена Авадяева - 100 великих казней
Процессия Инки, его личная охрана заполнили каждый метр треугольной площади Кахамарки. Но, как ни странно, на условленное место не пришли те, кто столь рьяно настаивали на встрече и кто, вообще-то говоря, были ее инициаторами. Да, так оно и было: на площади не оказалось ни одного белого! Инка был крайне возмущен столь неожиданным и вместе с тем столь оскорбительным отсутствием бородачей. «Где же они?!» — воскликнул он гневно. Тут испанцы и появились из своих укрытий.
Собственно говоря, вышли не все. Вышел только один человек. Толпа, собравшаяся на площади, расступилась перед ним, и человек—это был монах-доминиканец Винсенте де Вальверде, в бедном длиннополом одеянии своего ордена, с крестом в руках, подал своим соратникам знак: и последовала молниеносная атака, в ходе которой правитель инков был захвачен в плен, а торжественная процессия, не ожидавшая такого оборота дела, попросту разбежалась.
Томившийся в заключении Инка, конечно же, мечтал обрести утраченную свободу. А поскольку Атауальпа подметил у своих тюремщиков неутолимую, сжигавшую их жажду золота, он предложил Писарро выкуп. Предложение его было сказочно щедрым — в качестве компенсации за свое освобождение он пообещал заполнить золотом помещение камеры, в которую его заключили, на высоту 10,5 испанской стопы (то есть 294 сантиметра). Сверх того он обещал заплатить за свою свободу двойное количество серебра. Атауальпа дал слово, что указанное количество драгоценных металлов будет доставлено в Кахамарку в течение 60 дней со времени заключения соглашения. Писарро принял фантастическое предложение своего узника. Он обещал отпустить Атауальпу на свободу сразу же, как только выкуп в виде золота и серебра будет доставлен в Кахамарку. Инка тотчас же разослал быстроногих гонцов по всей своей бывшей империи, отдав им соответствующие распоряжения. И сразу же в Кахамарку устремилась настоящая золотая река: из ближних и дальних мест ежедневно караваны лам доставляли все новое и новое золото. Заметим, кстати, что помещение, которое следовало заполнить золотом за плененного Инку, не было маленьким. По утверждению секретаря Писарро, площадь этой комнаты составляла 17x20 стоп, или же 30 квадратных метров.
Стоимость золота, ежедневно доставляемого в Кахамарку, в среднем составляла 50 тысяч песо. В еще большем количестве привозили серебро. Рабочие индейцы переплавляли для новых господ и то и другое в нескольких небольших печах. Так в перуанской Кахамарке превратились в обыкновенный металл сказочно прекрасные золотые чудеса инков. Личный секретарь Писарро, Херес, описал некоторые из чудес с педантичностью хорошего бухгалтера: например, гигантский золотой фонтан во дворце владыки, другой такой же фонтан, украшенный фигурами людей и птиц. В его перечне приводятся многочисленные статуи лам в натуральную величину, серебряные сосуды в виде кондоров и орлов, золотые барабаны и даже обычные сосуды для кукурузы, сделанные из столь необычного для испанцев металла, то есть из золота. Итог этой столь выгодной для шантажиста Писарро сделки был ошеломляющий: более 5,5 тонн золота и 12 тонн серебра! Впрочем, и тут педантичный Херес приводит скрупулезно точные цифры: выкуп за Атауальпу составил 1 326 539 песо золота и 51 610 марок серебра.
Мало того, испанцы разграбили в Кахамарке склады, дворцы и храмы. Здесь же они разделили еще одну ценную добычу трофеи, захваченные братом Писарро, Эрнандо, в национальном храме оракула Перу — в знаменитом Пачакамаке, находившемся на побережье страны.
Возможно, Атауальпа с брезгливой усмешкой наблюдал за лихорадочной суетой белых, дорвавшихся до вожделенного золота. Он, вероятно, был почти уверен, что белым демонам не удастся покинуть страну со всеми этими несметными сокровищами. Пусть только выпустят его на свободу… Вероятно, он уже рисовал себе чудовищные пытки, которым подвергнет вероломных пришельцев…
Однако и тут он просчитался. Он был уверен, что его щедрость ослепит алчных бандитов. Но он оказался чересчур щедр. Получив такое количество золота, Писарро уже мог ни о чем не заботиться всю оставшуюся жизнь. И Атауальпа стал ему не нужен. Однако убить его просто так было бы чересчур варварским даже для испанцев.
И его убили «по закону». По закону белых пришельцев, который диктует поступать так, как выгодно власть имущему. Сразу же после получения выкупа Писарро учредил трибунал, который осудил владыку Страны Инков «за совершение самых различных преступлений», в том числе за то, что «он неправильно расходовал деньги своей империи» и был «многоженцем». Более издевательских причин трудно было придумать. Приговор подписал отец Вальверде, который принимал активное участие в пленении Инки. Вместе с этим фанатичным «врагом язычников» приговор подписал и неграмотный главарь завоевателей Перу — Франсиско Писарро. Вскоре после того, как Инка вручил Писарро все обещанное золото и серебро, а это произошло спустя семь месяцев после его пленения, Атауальпа возвратился на ту самую, столь роковую для него площадь Кахамарки. 19 августа 1533 года его в цепях вывели на середину площади. Здесь ему вновь прочитали приговор: Атауальпа приговаривался к смертной казни через сожжение за совершенные им преступления, за идолопоклонство и многоженство.
Посредине треугольной площади в Кахамарке жертву ожидал высокий костер. В это самое мгновение к осужденному приблизился все тот же монах Вальверде, который на этот раз предложил «сыну Солнца» новый торг по-христиански. Условия новой сделки были просты и понятны: если Инка примет крещение, его не сожгут, а «всего-навсего» только задушат Атауальпа принял условие Вальверде. А поскольку по каголическому календарю это был день святого Яна, он получил имя Хуан. Так под именем Хуана де Атауальпы он — теперь уже христианин — и подставил свою шею заждавшемуся палачу. Его действительно задушили. После казни Вальверде самым достойным образом совершил над мертвым телом Инки предписанное заупокойное богослужение. В заключение скажем, что огромная добыча, полученная экспедицией, была прикарманена семейкой Писарро. В результате его основной компаньон, Альмагро, а также члены его дружины при дележе барыша, полученного в результате захвата Инки, практически остались с носом.
Хотя, в общем-то, каждому перепал «лакомый кусочек», и всадники, и простые пехотинцы возвращались из Перу, вернее говоря, могли вернуться в Испанию настоящими богачами. Впрочем, многие из этих авантюристов довольно быстро проиграли в карты свое столь легко добытое состояние. Некоторые из них поставили на карту и свою собственную жизнь, потому что, добравшись после Кахамарки до остальных доступных им областей империи инков, все эти люди — Писарро, Альмагро и их сторонники, а позднее и все прочие — перегрызли друг другу глотки. При этом они убивали друг друга с такой же каннибальской жестокостью, с какой еще недавно уничтожали солдат и граждан империи инков.
Собственно говоря, ни один из тех, кто возглавлял когорты могильщиков крупнейшей индейской империи Америки, не умер естественной смертью. Первым погиб в бою с индейцами Хуан Писарро.
Затем другой Писарро, Эрнандо — самый вероломный член семейки агрессивных братцев, — убил Диего де Альмагро, одного из трех основателей сообщества по завоеванию империи инков. Впрочем, Альмагро был убит дважды.
Вначале братья Писарро его задушили, а потом труп торжественно и, главное, публично обезглавили. Зачинщик этого убийства — Эрнандо Писарро, — как это ни странно, вернувшись в Испанию, попал за это в тюрьму и просидел там 20 лет. Главного же героя всего этого мероприятия — Франсиско Писарро — убил сын умерщвленного Альмагро. Вместе с ним был убит и еще один брат Писарро — Мартин. Отомстивший за смерть своего отца, молодой Альмагро впоследствии также был убит по приказу нового губернатора Перуанского вице-королевства. Последний из оставшихся в живых братьев Писарро — Гонсало, вместе со своим сообщником, 90-летним Карвахалем, был казнен за почти удавшуюся попытку отделить Перу от Испании и установить собственную власть над Южной Америкой и индейцами.
Далее был убит и тот самый доминиканский монах Вальверде, подавший сигнал к вероломному нападению на Инку и его людей. Насильственная смерть настигла монаха на эквадорском острове Пуна, где он пал жертвой местных людоедов! Таким образом, небесная кара настигла всех действующих лиц этого кровавого спектакля.
ТОМАС МОР
Мне кажется величайшей несправедливостью красть у человека жизнь за то, что он украл деньги, так как я полагаю, что с человеческой жизнью по ценности не сравнятся никакие сокровища…
Томас МорТомас Мор (1478–1535) происходил из зажиточной семьи лондонских бюргеров. Был знатоком греческих и латинских авторов, библейских текстов и произведений отцов христианской церкви. Писатель Мор не чурался и политической деятельности — он был некоторое время и членом английского парламента, и шефом Лондона, выполняя дипломатические поручения.
