Издательство «Азбука» - Мы – славяне!
Старались захватить с собой из старого дома в новый и Долю (о ней говорится в главе «Локти свои утверждает на веретено…»). Считалось, Доля есть не только у человека, но и у избы. Перенос Доли выражался в том, что с прежнего места на новое переправляли некоторые «символы обжитости»: домашние изваяния Богов (в христианскую эпоху – иконы), огонь очага, домовый сор и даже… лукошко навоза из хлева.
Разные балясины. XIII–XV века
Сор, конечно, переносили не весь, лишь горстку, которую и бросали в святом (красном) углу, а прочий тщательно выметали из покидаемого дома, чтобы «не оставить в нём Долю». Следует упомянуть здесь и обряд «доваривания каши», символизирующий преемственность нового очага по отношению к прежнему: хозяйка в последний раз топила старую печь, ставила горшок каши и варила её до полуготовности, потом снимала и в чистом полотенце несла в новый дом – доваривать окончательно уже там.
Считалось, что переносить «символы обжитости» должны предпочтительно люди, имеющие детей (если хозяева были бездетны, это делали их друзья, уже ставшие родителями), беременные женщины (в отличие от «праздных»), вообще люди молодые, а не старики. Почему выбор был таким, наверное, особых объяснений не требуется. Всё должно было способствовать богатству, прибытку, многочадию в доме.
К тому времени, когда этнографическая наука зафиксировала обычаи славян, связанные с их переездом, древние верования успели уже изрядно расплыться, хотя некоторые закономерности ещё прослеживались. Действительно, в иных местах переезжали «ровно в полдень, по солнцу», в других – «как можно раньше перед восходом солнца», но никто не подгадывал столь важного ритуала ко второй половине дня и тем более к вечеру. Даже в тех местах, где предпочитали переезжать ночью (бывало и такое), следили, чтобы созвездие Волосыни (Плеяды) стояло высоко, а не заходило. Название этого созвездия связано с именем славянского Бога Волоса, одного из властителей потустороннего мира, ночной тьмы (см. о нём главу «Змей Волос»). Уж если решались на него положиться, старались выбрать момент, когда его могущество было велико!
Всюду стремились, чтобы переезд не пришёлся на «тяжёлый» день недели (см. о них в главе «Без Троицы дом не строится»): иначе, мол, какое-нибудь несчастье скоро заставит снова переезжать. И очень интересно отметить, как проявилось в христианскую эпоху древнейшее правило – во всём следовать примеру Богов. В некоторых местах въезд в новый дом старались приурочить к церковному празднику Введения во храм Пресвятой Богородицы!
Первое возжигание огня в новой печи – целая отдельная тема. О мифологических функциях огня и печи в нашей книге говорится достаточно: после святого угла это было второе по ритуальной значимости место в доме. Здесь стоит добавить, что «возгнетание» огня было ещё и своего рода юридическим актом, закреплявшим право собственности. Такого мнения придерживались не только славяне. Древние норвежцы, обживавшие в конце IХ века недавно открытую ими Исландию, брали себе столько земли, сколько мужчина мог обойти за день, неся огонь. А в Швеции поныне рассказывают легенду, связанную с островом Готланд: на этом острове нельзя было поселиться, так как он периодически погружался под воду. Но после того, как быстроногий мифологический герой обежал кругом острова с факелом, «безобразие» прекратилось, и остров до сих пор смирно стоит. Интересно, что, по другому варианту сказания, герой просто принёс на остров огонь. А на противоположном конце Евразии, в Сибири, в ХIХ веке русские переселенцы на первых порах не ладили с местными племенами: те не давали выстроить избы, упорно разрушая по ночам всё, что русские успевали возвести за день. И лишь когда кто-то догадался в самом начале строительства сложить и растопить печь, – за новосёлами признали право жить в облюбованном месте. Загорелся очаг, – значит, обжито!
Вот и огонь, загоравшийся в древнеславянской печи, «закреплял» только что созданную домашнюю Вселенную за её хозяевами-людьми.
Непременным элементом новоселья поныне остаётся застолье, на которое созывают гостей. Сейчас для нас такое застолье – просто праздничная пирушка, завершение трудов и награда за них. А вот в древности она поистине «освящала» вновь осваиваемое пространство, ещё крепче утверждая в нём хозяев. Мифологические воззрения здесь снова причудливо переплетаются с психологическими закономерностями. Многие замечали это на собственном опыте: устроившись в купе поезда или в гостинице чужого города, поначалу чувствуешь себя неуютно. Но стоит поесть – и сразу вроде обжился, всё начинает входить в привычную колею. Вот так и первая трапеза за новым столом. Стол, кстати, тоже занимал важное место в мифологическом осмыслении внутреннего пространства избы. В главе «Хлеб» уже говорилось, что стол называли Божьей ладонью: категорически запрещалось бить по нему кулаком. Не давали и влезать на стол домашним животным и «глупым» младенцам, которые его, чего доброго, ещё осквернят.
И если теперь с новосёлами пируют друзья, сослуживцы, те, кто помогал с переездом, то раньше это была в основном родня. Приходили к столу не с пустыми руками: все несли хлеб-соль – чтобы он никогда не переводился на новом столе, чтобы не оскудевала Божья ладонь.
А кроме того, особое значение придавалось самому первому гостю. Первым человеком, заглянувшим в новую избу, обязательно должен был стать кто-то домовитый, хозяйственный, порядочный, добрый и щедрый – ни в коем случае не «лиходей» и не горе-хозяин, у которого всё валится из рук. Но уж об этом заботились соседи и друзья новосёлов.
Мастерская и хоромы Олисея Гречина. Новгород. Конец XII века. Реконструкция
Любопытно, однако, что окончательно освоенной, «освящённой», полностью «прирученной» и обжитой изба считалась лишь после того, как в ней совершалось одно из ключевых событий жизненного цикла: рождение, смерть или свадьба. Именно к этим моментам языческого освящения в позднейшую эпоху приурочивали и христианское освящение, происходившее, таким образом, иногда через несколько лет после постройки избы.
Только с этого времени новый дом становился воистину Домом, в котором, согласно пословице, «и стены помогают».
Скамья и лавка
Нетрудно убедиться в том, что обычаи и обряды, связанные с подготовкой строительства, возведением дома и, наконец, вселением и переездом, сохранились значительно лучше «материальной части» – самих жилищ наших предков. Действительно, учёные указывают, что древние поверья очень медленно менялись с течением веков и жили почти в прежнем виде до тех пор, пока было кому беречь их и передавать внукам, пока люди ощущали себя наследниками бесчисленных поколений и основой будущности своего рода. Словом, пока держалась «связь времён», пока существовала традиционная сельская община, уходившая корнями в те далёкие времена, которым и посвящена эта книга. Ни вражеские нашествия, ни смена официальной религии не поколебали устоев. Но когда в силу неумолимых экономических причин в конце ХIХ века крестьянская община начала распадаться, – стала быстро теряться и традиционная народная культура.
Интерьер горницы. Вологодские хоромы. XVII век. Реконструкция М. И. Мильчина и Ю. С. УшаковаКто теперь сразу ответит, чем различаются, например, «лавка» и «скамья»? Обидно, когда их путают между собой авторы исторических романов. Бывает даже так, что герой «садится на лавку», после чего «встаёт со скамьи». Между тем разница есть, и достаточно принципиальная: лавка неподвижно укреплялась вдоль стены избы и чаще всего была лишена стоек, а скамья была снабжена ножками, её передвигали. Место на лавке считалось более престижным, чем на скамье; гость мог судить об отношении к нему хозяев, смотря по тому, куда его усаживали – на лавку или на скамью.
1. Лавка. XVII век. 2. Лавка. XIX век. 3. Скамья «переметная». XVII век. 4. Скамья. XIX век. 5. Скамейка
К счастью, учёные-этнографы успели и сумели спасти немало из уходившего навеки, так что вкупе с археологическими находками и сообщениями письменных источников этот материал даёт возможность очень многое понять и восстановить.
Слово, память народа оказались прочнее металла, камня и дерева… Самое интересное, что древние люди прекрасно это понимали. Так, скандинавы времён викингов полагали: главное, что должен оставить после себя человек, – это достойную память. «Богатство, – говорили они, – легко унесёт время; слово же не ведает смерти!»
Мы уже видели, что среди учёных нет полного единогласия по поводу внешнего вида древнерусского дома. Слишком многие из найденных обломков допускают различное истолкование. Например, дополнительные внешние венцы северных изб, о которых говорилось выше.
