В. Новиков - Все шедевры мировой литературы в кратком изложении.Сюжеты и характеры.Зарубежная литература XX века.Книга 1
В своем бесконечном монологе у гроба Кармен все время спорит с мужем, упрекает его, высказывает старые затаенные обиды, о которых, возможно, никогда не говорила ему при жизни. Они происходят из очень разных семей и из разных социальных кругов, и прожит рядом годы не сгладили этих различий. Для Кармен по-прежнему идеалом остается ее отец, которого она считает великим писателем, хотя на самом деле он был журналистом средней руки и весьма консервативного толка. Мать, без конца изрекавшую банальности, женщина воспринимает как кладезь житейской мудрости. Но к родным и друзьям мужа она относится с открытым пренебрежением: если ее собственная семья воплощает для нее нравственные устои, традиционную, старую Испанию, то близкие Марио сочувствовали республиканцам, чего Кармен стыдится. Она не выносит ни его сестру Чаро, ни невестку Энкарну, вдову одного из погибших братьев Марио. Ей непонятна — а значит, вызывает презрение — самоотверженность, с которой Энкарна ухаживала за парализованным и впавшим в детство отцом Марио: Кармен видит в этом лишь показное и не подозревает, что женщина вполне искренне, так же как искренне она, оплакивает Марио. Точно так же непонятно Кармен и внешнее спокойствие Марио на похоронах его матери, она не чувствует за его поведением большого горя, поскольку ценит лишь внешние проявления.
Очень разные, Кармен и Марио по-разному относятся и к воспитанию детей: то, что кажется существенным жене, совсем не беспокоит мужа, и наоборот. Так, Марио очень близко к сердцу принимает то, что его дочь Менчу плохо учится, а Кармен, которая видит единственное предназначение женщины в замужестве, это совсем не беспокоит, поскольку она считает учение бессмысленным занятием. Она не одобряет и чрезмерного увлечения старшего сына, названного в честь отца, учебой. Марио-младший для нее такая же загадка, как Марио-старший. Кармен не понимает, почему сын стоит у гроба отца в голубом свитере, не потрудившись переодеться в черный костюм, почему ему безразлично, по какому разряду будут проведены похороны. Однако она уже твердо решила, что теперь, когда она остается хозяйкой в доме, те, кто останется жить с ней под одной крышей, должны будут разделять ее взгляды — вопрос о том, чтобы не задавить в ребенке личность, так тревоживший ее мужа, перед ней даже не возникает.
В таких воспоминаниях и размышлениях проводит ночь Кармен, ночь у гроба мужа. Перед ее глазами проходит вся их жизнь — жизнь очень разных и чужих людей, так и не ставших близкими за долгие годы, прожитые бок о бок. Утром приходит Марио; он пытается отвлечь мать от тяжелых мыслей, но она не понимает его точно так же, как не понимала Марио-старшего. И только когда на вопрос матери, спал ли он, юноша отвечает, что не мог заснуть, потому что ему все время казалось, что он тонет в матрасе, Кармен вспоминает, что именно так говорил ее муж во время приступов депрессии. И ей становится страшно. Но ее отвлекают голоса. — собираются знакомые: скоро должны выносить гроб. В последние минуты прощания с мужем Кармен думает лишь об одном — черный свитер слишком обтягивает ее фигуру и это не очень прилично.
Н. А. Матяш
Хуан Гойтисоло (Juan Goytisolo) [р. 1931]
Особые приметы
(Senas de identidad)
Роман (1966)
Альваро Мендиола, испанский журналист и кинорежиссер, давно живущий во Франции в добровольном изгнании, перенеся тяжелый сердечный приступ, после которого врачи предписали ему покой, вместе с женой Долорес приезжает в Испанию. Под сенью родного дома, принадлежавшего некогда многочисленному семейству, от которого остался один он, Альваро перебирает в памяти всю свою жизнь, историю семьи, историю Испании. Прошлое и настоящее мешаются в его сознании, образуя калейдоскопическую картину из людей и событий; постепенно вырисовываются контуры семейной истории, неразрывно связанной с историей страны.
В свое время богатейшему семейству Мендиола принадлежали обширные плантации на Кубе, завод по переработке сахара и множество черных рабов — все это было основой благосостояния процветавшего в ту пору клана. Прадед героя, бедный астурийский идальго, когда-то уехал в Америку, надеясь сколотить состояние, и вполне в этом преуспел. Однако далее история семьи идет по нисходящей: дети его унаследовали огромное состояние, но отнюдь не таланты и не работоспособность отца. Сахарный завод пришлось продать, а после того как в 1898 г. Испания потеряла последние колонии, семья распалась. Дед Альваро обосновался в предместье Барселоны, где купил большой дом и жил на широкую ногу: помимо городского дома у семьи было имение под Барселоной и родовой дом в Йесте. Альваро вспоминает все это, разглядывая альбом с семейными фотографиями. С них глядят на него люди, которых давно нет в живых: один погиб в гражданскую войну, другой покончил с собой на берегу Женевского озера, кто-то просто умер своей смертью.
Листая альбом, Альваро вспоминает свое детство, набожную сеньориту Лурдес, гувернантку, читавшую ему книгу о младенцах-мучениках; вспоминает, как вскоре после победы Народного фронта, когда по всей Испании жгли церкви, экзальтированная гувернантка пыталась войти вместе с ним в горящую церковь, чтобы пострадать за веру, и была остановлена милисианос. Альваро вспоминает, как враждебно относились в доме к новой власти, как отец уехал в Йесте, а вскоре оттуда пришло известие, что ею расстреляли милисианос; как в конце концов семья бежала в курортный городок на юге Франции и там ждала победы франкистов, жадно ловя новости с фронтов.
Повзрослев, Альваро разошелся со своими близкими — с теми, кто еще уцелел: все его симпатии на стороне республиканцев. Собственно, размышления о событиях 1936–1939 гг., о том, как они сказались на облике Испании середины шестидесятых, когда Альваро возвращается на родину, красной нитью проходят через всю книгу. Он покинул родину довольно давно, после того как был в штыки встречен его документальный фильм, где он пытался показать не туристический рай, в который режим пытался превратить страну, а другую Испанию — Испанию голодных и обездоленных. После этого фильма он стал парией среди соотечественников и предпочел жить во Франции.
Теперь, оглядываясь на свое детство, на близких людей, Альваро видит и оценивает их через призму своих нынешних взглядов. Теплое отношение к родным соединяется с пониманием того, что все они были историческим анахронизмом, что умудрялись жить, не замечая происходящих вокруг перемен, за что судьба и наказала их. Далекие годы гражданской войны приближаются почти вплотную, когда Альваро едет в Йесте взглянуть на то место, где погиб отец. Герой почти не помнит отца, и это мучает его. Стоя у сохранившегося на месте расстрела креста и глядя на пейзаж, почти не изменившийся за прошедшие годы, Альваро пытается представить, что же должен был чувствовать этот человек. Расстрел отца Альваро, а вместе с ним еще нескольких человек был своего рода актом мести: за некоторое время до того правительство жестоко расправилось в этих местах с крестьянами, выступившими против воли властей. О бесчинствах и жестокости Альваро рассказывает один из немногих уцелевших очевидцев этой давней трагедии. Слушая этого крестьянина, Альваро думает о том, что нет и не могло быть правых или виноватых в той войне, как нет побежденных и победителей, есть только проигравшая Испания.
Так, в постоянных воспоминаниях проводит Альваро месяц в Испании. Годы, которые он прожил вдали от нее, опьяненный свободой, теперь представляются ему пустыми — он не научился ответственности, которую обрели многие его друзья, оставшиеся в стране. Это чувство ответственности дается тяжелыми испытаниями, такими, например, какие выпали на долю Антонио, друга Альваро, с которым они вместе снимали документальный фильм, вызвавший столько нападок. Антонио был арестован, провел восемнадцать месяцев в тюрьме, а потом выслан в родные края, где он должен был жить под постоянным наблюдением полиции. Областное полицейское управление следило за каждым его шагом и вело записи в специальном дневнике, копию которого адвокат Антонио получил после процесса, — дневник этот обильно цитируется в книге. Альваро вспоминает, что делал он в то время. Его вживание в новую, парижскую жизнь тоже было непростым: обязательное участие в собраниях различных республиканских групп, чтобы не порывать связи с испанской эмиграцией, и участие в мероприятиях левой французской интеллигенции, для которой — после истории с фильмом — он был объектом благотворительности. Альваро вспоминает свою встречу с Долорес, начало их любви, свою поездку на Кубу, друзей, с которыми участвовал в антифранкистском студенческом движении.
Все его попытки связать прошлое и настоящее преследуют лишь одну цель — вновь обрести родину, чувство единения с нею. Альваро очень болезненно воспринимает происшедшие в стране перемены, то, с какой легкостью острейшие проблемы были прикрыты картонным фасадом процветания ради привлечения туристов, и то, с какой легкостью народ Испании смирился с этим. В конце своего пребывания в Испании — ив конце романа — Альваро едет на гору Монжуик в Барселоне, где был расстрелян президент Женералитата, правительства Каталонии, Луис Компанис. И невдалеке от этого места, где конечно же нет никакого памятника, видит группу туристов, которым гид рассказывает о том, что тут в годы гражданской войны красные расстреливали священнослужителей и высших офицеров, поэтому тут поставлен памятник павшим. Альваро не обращает внимания на привычно официальную трактовку национальной трагедии, к этому он давно привык. Его поражает то, что туристы фотографируются на фоне памятника, переспрашивая друг друга, о какой войне говорил гид. И глядя с высоты Монжуика на лежащую внизу Барселону, Альваро думает о том, что победа режима — еще не победа, что жизнь народа все равно идет сама по себе и что он должен попытаться запечатлеть правдиво то, чему был свидетелем. Таков внутренний итог его поездки на родину.
